Черный сокол. Снайпер из будущего - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сапронов cтр.№ 56

Самым трудным было уговорить князей эвакуировать жителей и сжечь Коломну. «Главное было начать, – размышлял Горчаков, – а дальше колесики сами закрутятся, по инерции». И действительно, после осуществления такого масштабного мероприятия, как эвакуация в глубокий тыл пусть и небольшого, но все-таки города, присоединение к длинной колонне беженцев жителей деревушки в пять-десять дворов и сожжение кучки строений никто уже не считал серьезной проблемой.

Армия северо-восточной Руси отступала, но отступала она непобежденной. И боевой дух ее бойцов был на должном уровне. Все, от князей с боярами и до гридней городовых полков, были воодушевлены первой победой над монгольским туменом. Чтобы избежать кривотолков по поводу отступления после удачной битвы, по совету Олега в войсках была проведена политинформация с подробным разъяснением «текущего момента». Теперь все воины и гражданские лица были в курсе, что к Коломне идут по Оке с двух сторон монгольские рати в тридцать и сорок тысяч.

Гуюк-хан, сын великого кагана Угэдэя, смотрел на пылающий город с труднопроизносимым для монголов именем. «Ко-ло-мы-на», – едва выговорил хан по слогам. По донесению передовых дозоров, дым над валами и деревянными стенами показался вскоре после того, как они их увидели. Потом из городских ворот вылетел небольшой отряд всадников и поскакал вверх по реке, на берегу которой расположен этот город.

«Урусуты ждали. Они хотели, чтобы я увидел, как горит Ко-ло-мы-на, – сделал вывод Гуюк-хан. – Это послание! Но что урусуты хотят нам сказать?»

Сын великого кагана покосился на застывшего рядом в седле Бурундая, с чьим корпусом он соединился вчера.

Когда за день до этого ехавшему в середине своего тумена Гуюку доложили о задержанных передовой сотней гонцах, он в окружении своих телохранителей – тургаудов – выехал из растянувшейся по льду широкой реки колонны и велел привести задержанных. Вскоре перед ожидавшим в седле ханом, за которым знаменосец держал золотой туг, предстали три коренастых монгола. Их охранял десяток воинов из ертаула. Гонцы приблизились к ханскому коню, стащили с голов малахаи, пали на колени и уткнулись бритыми лбами в лед.

– Встаньте и говорите! – повелел хан.

Вскоре он с удивлением узнал, что гонцов прислал вовсе не Кюлькан, а начальник обоза Мункэ. Со слов прибывших выходило, что их тумен попал в засаду и почти полностью окружен, за исключением восьми сотен лучников и трех тысяч пехотинцев, укрепившихся в обозе. О судьбе ханов Бури, Кюлькана и Аргасуна гонцы не смогли сообщить ничего.

Гуюк-хан призадумался. «Сейчас далеко за полдень, – рассудил он, – если я оставлю при обозе охрану, а с остальными воинами поскачу на помощь, то мы появимся на поле боя пред самым закатом и на полузагнанных лошадях. Я не успею им помочь, – подытожил хан. – А если впереди такой большой отряд урусутов, что они сумели окружить целый тумен, то будет неразумно вступить с ними в бой только с моими силами. Надо дождаться Бурундая», – решил Гуюк-хан. Отпустив гонцов, он приказал встать на дневку и выслать далеко вперед разведку.

Корпус Бурундая подошел на следующий день, и дальше три тумена двигались вместе. Пока Гуюк-хан поджидал Бурундая, в его лагерь прибывали уцелевшие в битве воины, успевшие скрыться в лесу до того, как замкнулось кольцо окружения. За день таких беглецов набралось четыре с половиной сотни – все, что осталось от десяти тысяч всадников и трех тысяч приданных этому тумену пехотинцев.

На месте битвы тумены задержались почти на полдня. Среди усеивавших лед трупов, многие из которых были обгрызены хищниками и исклеваны воронами, монголы искали тела чингизидов, но так и не смогли их обнаружить. Из чего Гуюк-хан с Бурундаем сделали вывод о пленении Кюлькана, Бури и Аргасуна.

– Что хотят сказать нам урусуты? – спросил Гуюк-хан, повернувшись к Бурундаю. – Что им своих городов не жалко?

– Если это так, то почему они не сдают их без боя?! – резким тоном ответил молодой, но уже успевший прославиться в Китае полководец, являвший полную противоположность своему собеседнику.

Гуюк-хан был склонен к полноте. Его пухлое и круглое как луна лицо выглядело совсем плоским из-за маленького приплюснутого носа и узких щелочек заплывших жиром глаз. Руки и ноги у сына великого кагана, как и у большинства монголов, были толстыми и короткими. Бурундай же выделялся среди низких и коренастых соплеменников своим высоким ростом и худобой. Он был на голову выше Гуюк-хана и при этом намного шире в плечах. Но богатырем, как тот же Кюлькан, Бурундай не выглядел из-за угловатой и нескладной фигуры. Высокий и широкоплечий, он был каким-то плоским и костлявым.

Командиры туменов сидели на лошадях в полукилометре от Коломны на возвышенном берегу Москвы-реки. Пока Гуюк раздумывал, как лучше ответить, чтобы его слова выглядели мудрыми и достойными будущего великого кагана, которым он мысленно себя уже видел, к кольцу окружавших полководцев телохранителей галопом подлетел всадник. Он что-то быстро сказал выехавшему навстречу сотнику, после чего они оба спешились и, неуклюже переваливаясь на коротких кривых ногах, затрусили к глазевшему на пожар начальству. Остановившись перед «командармами», воины, по заведенному Чингисханом церемониалу, сдернули шапки, бухнулись на колени и ткнулись лбами в снег у самых копыт взиравших на них равнодушно коней.

– Встаньте и говорите, – распорядился Гуюк-хан, покосившись на молчавшего Бурундая.

– Бату-хан в двух часах пути, – доложил один из воинов. Он идет с запада по той широкой реке, – монгол указал рукой в сторону заслоненной лесом Оки.

К тому времени, как у Коломны собралась вся армия вторжения, деревянный город выгорел уже на две трети, и большая его часть превратилась в груды багровых углей. Но волны раздуваемого ветром пламени еще перекатывались в кольце валов, на которых, выбрасывая в бледное зимнее небо снопы искр, полыхали собранные из толстенных бревен заборола.

Большая походная юрта Бату-хана стояла на высокой колесной платформе, которую тащили двадцать два большерогих вола, запряженных по одиннадцать в ряд. Ось этой суперповозки не уступала по размерам мачтам ганзейских парусников, торчавших лесом у новгородских пристаней.

Как только жилищу руководителя похода выбрали достойное место, рядом с передвижной неразборной юртой слуги быстро установили на мерзлой земле еще одну юрту – разборную. Потом по лагерю поскакали посыльные, созывавшие всех имевшихся в наличии потомков Чингисхана на внеочередной малый курултай. Малый потому, что на Русь прибыли далеко не все чингизиды. Кроме тех, в чьих жилах текла кровь «Священного Воителя», на курултай пригласили Субэдэя, который официально считался военным советником Батыя, а на самом деле являлся настоящим руководителем Великого Западного похода. Кроме этого, он имел целых два тумена, подчинявшихся лично ему. В свое время Чаурхан-Субэдэй стал одним из первых соратников молодого Тэмуджина. Вместе с Боорчу, ставшим первым нукером молодого и практически нищего нойона, и своим старшим братом Джэлмэ Субэдэй сделал так много для превращения Тэмуджина в Чингисхана, что теперь пользовался непререкаемым авторитетом. Заносчивые внуки «Потрясателя Вселенной» откровенно побаивались этого сурового, поседевшего в походах старика, с темным, иссеченным морщинами лицом и страшным шрамом, пересекавшим вытекший глаз. Даже самые недалекие потомки Чингисхана понимали: если случится что-то нехорошее, то неизвестно еще, за кем пойдут тумены – за одним из них или за Субэдэем. Вместе с опытным, испытанным в десятках сражений полководцем на курултай был приглашен и молодой, но подающий большие надежды Бурундай.