Конец эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Марышев cтр.№ 109

– Для меня представляет ценность любой разумный вид, хотя вам еще далеко до подлинной разумности.

«Намекает на то, как мы расправились с плазменниками, – подумал Родриго. – Черт, но не я же в этом виноват! И никто из ныне живущих!»

– Сделаем так, – продолжил Мак. – Я снабжу тебя особым механизмом – он будет встроен непосредственно в твой мозг. Когда ситуация станет критической, ты сможешь со мной связаться.

– Как?!

– Тебе достаточно будет выйти на открытое место и активизировать механизм – я научу, как это сделать.

– И ты мне поможешь?

– Только в том случае, если буду к этому готов. Я не могу обещать невозможного.

– А этот механизм… он что, через гиперпространство?

– Да. Мгновенная связь.

Родриго посмотрел на Мака. Глаза его собеседника выражали мудрость и спокойствие.

– Слушай, ты настоящий друг. Это действительно дает надежду…

– Мне неведомо понятие «друг». Мое мышление рационалистично. Но бывают случаи, когда нет иного пути, как объединиться.

С этим Родриго был абсолютно согласен.

Доктор Такэсита был учтив и словоохотлив.

– Как я рад вас видеть, господин Кармона! Вы заслуженный человек… очень заслуженный – мне повторили это не раз, а у нас такими словами не бросаются. Поэтому сожалею, что не имел чести знать вас раньше. У меня отличная аппаратура… самая лучшая… но вы же понимаете, что применять ее приходится крайне редко. Только в экстраординарных случаях! Их можно пересчитать по пальцам, но у меня всегда всё наготове, и вы сейчас в этом убедитесь. Прошу!

Он наконец-то выпустил руку Родриго, и тот облегченно вздохнул: ему уже казалось, что радушный японец будет трясти ее по меньшей мере минут пять.

Главным элементом чудо-аппаратуры оказалось кресло-трансформер с высокой спинкой – судя по «наворотам», безумно дорогое. Рядом находилась ничем не примечательная, на первый взгляд, кабина – матовый черный цилиндр с едва различимым контуром двери. О ее «начинке» можно было только догадываться.

Родриго сел, и спинка кресла тут же подалась под его головой, мягко обхватив ее с трех сторон. Хорошо придумано: кое-где для съема мозговых импульсов до сих пор применялись допотопные шлемы и датчики…

С лица Такэситы не сходила улыбка.

– Так-так, – приговаривал он. – Устраивайтесь поудобнее. Щиток на правом подлокотнике – единственная неизменяемая часть кресла, зато с ее помощью можно изменить всё остальное. Это блок трансформации. Вас не должны отвлекать никакие неудобства, и тогда у нас всё получится. Обеспечьте себе полный комфорт!

Родриго отрегулировал форму кресла до такой степени, что почти перестал его ощущать.

– Готово, – доложил он.

– Замечательно! – Доктор просиял. – Знаете, я ведь понятия не имею, о чем вы сейчас будете думать и какова значимость этих воспоминаний для Службы. Конечно, она велика, иначе быть не может. Но моя задача – не интерпретировать ваши мысли, а добиться идеальной четкости мнемограммы. Поэтому прошу вас максимально сосредоточиться. Вы готовы, господин Кармона?

– Да, – ответил Родриго.

– Прекрасно, просто прекрасно. Тогда сосчитайте про себя до двадцати – и можете начинать!

Такэсита подошел к кабине, сдвинул дверь в сторону и юркнул внутрь. Как только дверь закрылась, в кабинете начал гаснуть свет.

Несмотря на кажущееся всесилие техники, запросто читать мысли друг друга люди так и не научились. Собственно говоря, техника не подводила – она великолепно записывала все оттенки чувств, воспроизводила возникающие в мозгу образы. Но только в том случае, если человек делился ими охотно, имея в этой процедуре свой интерес. Таких было немало – благодаря им, в частности, распустилась пышным цветом индустрия мыслефильмов для любителей получать острые ощущения, не слезая с дивана. Но запись подобных фильмов – дело очень кропотливое, требующее невероятной умственной концентрации. Неспроста даже сам Мак просил своего гостя изъясняться словами! По большому счету голова человека наполнена разным хламом, нужные для дела мысли тонут в массе обрывочных, никому не интересных воспоминаний. Как здорово было бы выудить из мозга криминального типа цельную картину преступления! Но если тип не захочет сконцентрироваться, чтобы помочь следствию, даже супераппаратура будет бессильна. А он, понятное дело, не захочет этого никогда.

Потому-то доктору Такэсите и приходилось большей частью скучать без работы. Кто мог быть его посетителями? Только агенты СБ, выполняющие задания особой сложности, когда мнемограмма дает больше информации, чем простой пересказ событий. А такие задания действительно можно пересчитать по пальцам…

Родриго закрыл глаза, хотя мог этого и не делать – в кабинете уже царил непроницаемый мрак. И начал вспоминать.

…Постепенно из пустоты материализовался огромный фиолетовый шар – вернее, клубок, скрученный из длинных полос то ли газа, то ли космической пыли. Он производил странное, двойственное впечатление: в сердцевине, зловеще подсвечивая волокнистую толщу, пылал адский огонь, зато оболочка была нежной, полупрозрачной, изумительного оттенка, как будто некий межзвездный эстет соткал ее из тончайшей развевающейся кисеи. Наверное, сходные ощущения мог вызвать прекрасный цветок, проросший на поле брани сквозь труп павшего воина…

Дать зримый образ Тула очень важно. Люди поклоняются божеству, не ведая его истинного облика и уж, конечно, не рассчитывая когда-нибудь встретиться с ним лицом к лицу. Умы будоражит загадочное, но стоит развеяться покрову тайны – и строй мыслей резко меняется. Испытает ли верующий человек благоговение, увидев воочию старца с нимбом и белоснежной бородой? Наверное. Но к нему неизбежно примешаются и более низменные чувства. Господь во плоти – это уже что-то близкое, понятное, не внушающее былого трепета, на него можно проецировать собственные слабости и недостатки…

Но самое главное – в точности передать подлинную сущность Тула, чтобы ищущие благодати в объятиях Мирового Разума навсегда избавились от иллюзий.

…Мысль была всего одна, и выражалась она коротеньким словом: «Жрать!» Для Тула не существовало красот мироздания, его не мучили загадки бытия, он вообще не осознавал себя как личность. Только инстинкт: дотянуться, пустить корни, высосать, переправив лакомство в свое бездонное нутро. Его поступками не двигало ничто, кроме животного чувства беспредельного голода…

Когда Родриго открыл глаза, в кабинете уже горел свет. Доктор Такэсита стоял рядом и сиял пуще обычного.

– Очень любопытные воспоминания! – начал он очередную тираду. – Совершенно необычные! А какая четкость! И зрительный ряд, и эмоциональный выше всяких похвал. Конечно, есть отдельные места… так называемые «провалы», но без них не обходится ни одна мнемограмма. Мозг не может столько времени находиться в максимальном напряжении, отсюда и затухания… Но ничего, при монтаже всё сложится в цельную картину. Самое главное – повторной записи не потребуется, а это, скажу вам, большая редкость…