Скверна - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Малицкий cтр.№ 73

Волуптас со знанием кивнул на лигурра, который, как и обычно, сидел с каменным лицом у костра.

– Прошлое твоих воинов тебя не волнует, я вижу, – заметил Игнис, – ну, кроме тех, за кем ты ненависть разглядел?

– А с прошлым просто, – пожал плечами Волуптас. – Каждый его прячет, без поганого прошлого в моем отряде и делать нечего. Но война ведь такое дело, всякого наизнанку выворотит. Так что день-два – и все твое прошлое на виду. Еще пара дней, и либо оно в гниль от чужой крови пойдет, либо омоется и заблестит. Там и посмотрим.

– Случалось, что ошибался ты? – спросил Игнис.

– Случалось, – кивнул Волуптас. – Брал в отряд и такую погань, что даже меня тошнило. Не сразу, конечно. Или ты думаешь, добродетельный пахарь легко сменит плуг на топор? Нет, тут народ особый. Ну так и я не девица на выданье. Если что не прирастает, отсекаю. Пару раз приходилось голову с плеч снимать. И не скажу, что шею подставляли добровольно. Так что имей в виду, парень. Если говорю нет – значит, нет. Мы, конечно, не храмовники какие, но гадить вокруг себя не должны. И особенно против тех, кто рядом. Да и война-то не наша. Ты думаешь, касадское воинство молиться на нас будет, мол, спасители пожаловали? Нет, дорогой. Так что пришиб врага – добыча твоя. Взял в плен – опять же, добыча твоя, да еще приплата от воеводы касадского за каждую сданную голову, если она от туловища не отделена да глазами хлопает. Это чтобы зря кровь не лили. Ну, а уж лежат трупы, не тобой сраженные, не подходи, даже если золото блестит. А уж если на обычный люд позаришься… Чем позаришься, то и отсеку!

Последние слова Волуптас отчеканил так, будто хотел выжечь их на лбу Игниса. Холодом обдало принца, в мгновение почувствовал, что однорукий старшина не просто седой усатый болтун, но и еще что-то большее, весьма большее. Но улыбнуться Игнису хватило сил. Да еще и глупость совершить, кивнуть на обрубок левой руки да прошептать едва ли не ласково:

– Сам-то ума так же набирался?

Мгновение висела тяжелая пауза над становищем. И хотя говорили Волуптас и Игнис негромко, но как замолчали, показалось принцу, будто все их слышали. Однако никто не повернулся. А сам Волуптас вдруг расхохотался, наклонился к Игнису и прошептал тихо, но отчетливо:

– Тебе, парень, скажу. Не потому, что ты люб мне или пахнет от тебя хорошо, а потому что за тобой боли много. Не чьей-то, а твоей собственной. Я это хорошо чувствую. Пожалуй, даже та боль, что двоим ливам выпала, от твоей – как хлебная крошка от каравая. Считай, дорогой, что я этой рукой за свою жизнь расплатился.

– Где-то принимают в оплату руки? – удивился принц.

– Принимают, – кивнул Волуптас. – Принимают с двумя руками, а отпускают только без. Без обеих. Так что мне еще повезло.

Сказал и расхохотался так, что теперь-то уж точно к собеседникам обернулись все.

Через два дня, пересекая границу Махру, двигаясь навстречу потоку измученных, истерзанных людей, охотники Волуптаса разошлись с похожим отрядом. Разве только воинов в нем было два десятка. На каждом из них поблескивал бронзовыми бляшками нахоритский доспех, и кроме мечей у каждого имелась пика и висящая за спиной сеть. Во главе отряда на огромном жеребце двигался здоровенный детина. Неизвестно, бурлила ли в нем кровь этлу или рефаимов, но ростом он был на голову выше любого из отряда Волуптаса, а длинные, смазанные салом черные волосы и такие же усы придавали ему не только зловещий, но и неприятный вид. Увидев дюжину разномастных охотников, детина разразился гоготом, скорчился от смеха и громогласно предложил однорукому держаться в хвосте его войска, мол, и заплутать не получится, и опасности меньше. А для добычи он, так и быть, из милосердия будет оставлять каждого шестого врага живым. Если только чуть подрубит ему колени, чтобы не убежал.

– Каждого пятого! – с радостной улыбкой парировал однорукий. – Каждого пятого!

– А чего ж не каждого четвертого? – самодовольно ухмыльнулся великан.

– А мне чужого не надо! – воскликнул Волуптас. – Четверых ты точно возьмешь. У тебя с тобой двадцать бравых молодцов, по пять человек на одного свея, как раз четыре и получается. Думаю, справитесь. А пятый уже мой. А также шестой, седьмой и все прочие. Идет?

– Смотри, калека, – зло оскалился великан, – потеряешь вторую руку, нечем будет меч ухватить, чтобы собственную шею от чужого меча прикрыть.

Рявкнул, стеганул лошадь и помчался вперед, увлекая за собой отряд.

– Стултус, – с усмешкой прошептал Волуптас. – Ярлык взял в Пете, скорее всего, все прочие уже отказались от него. Убийца и вор. Но силен, ничего не скажешь.

– Что за кровь в нем? – спросил Игнис.

– Думаешь, с великаном ли его мать согрешила или сама была великаншей? – спросил однорукий. – Не знаю, вряд ли, потому как кровь этлу дает благородство, а кровь рефаимов, хотя очень редко смешение с ними, а может быть, и вовсе невозможно, вроде бы наделяет неторопливостью и степенностью. Так что, вряд ли. Мудрецы говорят, что, когда Лучезарный лепил этлу, он не выдувал их из трубки, как стеклянные пузыри. Он брал то, что уже есть в людях, и как-то сохранял. Ну, вроде того как псари выводят лучшие признаки у собак. Но в этом Стултусе признак роста порченый, к нему прилагается глупость и злоба.

– Ты был знаком с мудрецами? – спросил Игнис, удивленный словами воина.

– Приходилось, – неопределенно ответил Волуптас, придержал лошадь и потянул с головы колпак. – А теперь постоим и помолчим.

Впереди среди колонны беженцев показался военный обоз. Старики-нахориты, в потертых доспехах махрских гвардейцев, управлялись с подводами, на которых лежали раненые и как будто убитые. Впрочем, убитых было больше, а раненые выглядели так, словно их везли к скорой смерти. И те и другие были накрыты тканью, на которой виднелись пятна крови. Мертвые – с головой, раненые – до подбородка. Беженцы, которых настигали подводы, жались на грязную, вымешанную в грязь обочину. Количество подвод казалось неисчислимым. Вдоль дороги, обгоняя страшный обоз, промчался нахоритский дозор. Волуптас еще успел крикнуть:

– Держится еще Касаду?

– Держится! – донесся ответ через плечо дозорного. – Две недели уже держится!

– А король? – крикнул однорукий.

– С войском! На полпути от Касаду. Обороняется!

– Ну, тогда за работу, – мрачно заметил Волуптас и вновь натянул колпак.

– Падальщики! – вдруг зло засипел один из раненых, показывая затянутым кровавой тряпкой обрубком руки на охотников. – Падальщики слетелись! Будут пировать над трупом Касаду!

– Придержи лошадь, отец, – обратился к вознице Волуптас, махнул рукой, давая охотникам команду пересечь тракт, но у подводы остановил коня.

– Вторая рука цела? – спросил раненого.

Тот молча вытащил из-под рогожи вымазанную в крови пятерню.

– Вот ею теперь тебе и трудиться, – проговорил Волуптас, наклонился и положил в ладонь золотую монету. – А обрубок и у меня есть.