Ночной дозор - читать онлайн книгу. Автор: Сара Уотерс cтр.№ 23

– Мне пора домой.

– Сейчас пойдем. Сначала глотни пивка.

– Ладно. Только... ты сам налей.

Фрейзер наполнил стаканы. Дункан сделал глоток, потом еще. Чтобы не расплескать, стакан приходилось держать двумя руками. Постепенно Дункан успокоился. Он отер рот и взглянул на Фрейзера:

– Наверное, думаешь – вот же дурак!

– Не пори чепуху. Ты что, не помнишь...

Дункан перебил:

– Понимаешь, я не привык вот так разгуливать сам по себе. Не то что ты.

Фрейзер покачал головой – то ли сердито, то ли досадливо. Посмотрел на Дункана и отвел взгляд. Поерзал, прихлебнул пиво. Наконец, запинаясь, произнес:

– Жалко, Пирс, что мы вот так растеряли друг друга. Надо было чаще писать тебе. Я... я тебя подвел. Теперь это понимаю, и мне стыдно. Я тебя сильно подвел. Но тот год в тюрьме... едва я вышел... не знаю, все показалось сном. – Он посмотрел Дункану в глаза, веки дрогнули. – Ты меня понимаешь? Та жизнь казалась чьей-то другой, не моей. Меня будто выдернули из времени, потом снова включили, и надо было догонять с того места, где я остановился.

Дункан кивнул.

– У меня было по-другому, – проговорил он. – Когда вышел, все стало иным. Все изменилось. Я знал, что так и будет. Мне говорили: обвыкнешься. Но я понимал, что не смогу.

Они замолчали, словно оба изнемогли. Фрейзер достал трубку. Смеркалось, и пламя спички казалось ярче.

Фрейзер скатал рукава, застегнул манжеты; его заметно знобило.

Они смотрели, как поднимается река. Всего за пару минут она утратила лихорадочное беспокойство. Берег сузился, вода подкрадывалась шершавым кошачьим языком – лизнет, и суши станет меньше. Пробежавший буксир поднял волны; они набегали и откатывались, потом, истощившись, слабо плескались.

Фрейзер кинул камешек.

– Как это у Арнольда? – спросил он. – «Печали вечный звук», да?.. Чего-то там, «...лишь галька мира шелестит вдали»... [18] – Он пробежал рукой по лицу, смеясь над собой. – Господи, если уж я начал цитировать стихи, значит, мы дошли до точки! Идем, Пирс. – Оттолкнувшись от земли, он встал. – Бог с ним, с пивом, уходим. Я тебя провожу. До дверей дома. И ты познакомишь меня с твоим... Дядя Хорас, верно?

Дункан представил, как мистер Манди расхаживает по гостиной и, услышав звонок, идет открывать дверь. На страх, смятение или что-либо подобное сил уже не осталось. Он поднялся и вслед за Фрейзером пошел к лестнице; неуклонно темнеющими улицами они двинулись в сторону Уайт-Сити.

– Не слыхали, что война кончилась? – спросил мужчина, стоявший за прилавком булочной.

Он пытался пошутить над брюками и стрижкой Кей; подобные реплики, слышанные уже тысячу раз, улыбки не вызывали. Однако манеры продавца изменились, когда он уловил ее культурный выговор.

– Прошу вас, мадам, – сказал булочник, передавая пакет.

Вероятно, за ее спиной он состроил рожу, потому что другие покупатели засмеялись.

К этому она тоже привыкла. Кей зажала пакет под мышкой, а руки сунула в карманы брюк. Лучше всего держаться нагло – вскинуть голову и шагать вразвалочку, строя из себя «оригинала». Правда, это утомляло, когда прикидываться не было ни сил, ни желания.

Нынче же настроение было хорошее. Утром пришла идея навестить подругу. Кей пешком прошла от Лавендер-Хилл до Бейсуотера и сейчас поднималась по Харроу-роуд. Микки работала заправщицей в гараже.

Кей увидела ее во дворе: с книжкой в руке подруга развалилась на складном стуле. Микки сидела, широко раскинув ноги, что позволяла ее манера одеваться – даже не мужская, как у Кей, а скорее в духе парнишки-механика: комбинезон и тяжелые башмаки. Светлые волосы, напоминавшие засаленную веревку, торчали так, будто она только что встала с постели. Микки послюнявила палец и перелистнула страницу. Она не слышала шагов Кей, у которой странно засвербело в груди. Так радостно было увидеть друга, когда неделями видишь только незнакомых. На секунду показалось, что чувства захлестнут и она расплачется. Кей представила, как было бы нелепо свалиться точно снег на голову, да еще в слезах. Она уже подумывала бросить затею и улизнуть, пока Микки ее не заметила.

Но ком в груди рассосался.

– Привет, Микки, – негромко сказала Кей.

Увидев ее, Микки радостно хохотнула. Эта манера беспрестанно посмеиваться, естественно и непринужденно, многим казалась чертовски обаятельной.

– Здорово! – В гортанном голосе слышалась хрипотца – слишком много курила.

– Что читаешь?

Микки показала обложку. Она читала книги, которые клиенты оставляли в машинах, пригнанных на ремонт. На сей раз это было дешевое издание «Человека-невидимки» Уэллса. Кей взяла книжку и улыбнулась:

– Читала в молодости. Ты уже дошла до места, где он делает невидимой кошку, всю, кроме глаз?

– Да. Смешно, правда? – Микки обтерла о комбинезон запачканную ладонь, чтобы поздороваться. Рука маленькой и худенькой подруги выглядела просто детской. Микки наклонила голову и прищурилась, став похожей на Ловкого Плута. [19] – Так давно тебя не видела, что уж и надеяться перестала. Как дела-то?

– Подгадывала под твой перерыв. Обед-то у вас бывает? Вот, принесла тебе плюшек.

– Плюшки! – Микки заглянула в пакет и округлила глаза. – С джемом!

– И настоящим сахарином.

Подъехала машина.

– Сейчас, – сказала Микки.

Она поставила пакет и отошла к водителю; переговорив с ним, стала заправлять машину. Кей села на полотняный стул и наугад раскрыла книгу.

– Теперь вы можете себе представить, – продолжал Невидимка, – как невыгодно было мое положение. У меня не было ни крова, ни одежды. Одеться – значило отказаться от всех моих преимуществ, превратиться в нечто странное и страшное. Я ничего не ел, так как принимать пищу, то есть наполнять себя непрозрачным веществом, значило бы стать безобразно видимым.

– Об этом я не подумал, – сказал Кемп. [20]

Меж тем ожившая бензоколонка всколыхнулась, заскулила и щелкнула; доселе слабый, запах бензина стал гуще. Кей отложила книгу и посмотрела на Микки, принявшую весьма небрежную позу: одна рука на крыше машины, в другой заправочный пистолет, взгляд – на счетчик. Вообще-то не красавица, Микки обладала особым стилем; просто удивительно, скольких девушек – даже натуралок – впечатлила бы и привлекла подобная стойка.