Никогда не отступай - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Форстен cтр.№ 14

Кэтлин знаком пригласила его под свой зонтик, но он отрицательно помотал головой. В зонтике ему мнилось что-то недостойное — мужчина должен обходиться плащом и широкополой шляпой. Тут, на его счастье, появился ординарец, который принес его прорезиненный плащ-накидку и помог натянуть ее. Хорошо, что плащ был не армейского образца — тот едва доходил Эндрю до бедер. Почему-то в их армии — как, впрочем, и во всех остальных — считалось, что размер плащей должен быть единым для всех. Согласно постановлению их бывшего главного интенданта Джона Майны, плащи в Республике выпускались в расчете на средний рост россиянина, составлявший сто семьдесят два сантиметра. Но у высшего командного состава еще оставались, слава Богу, кое-какие привилегии, и Эндрю заказал себе накидку, способную защитить от дождя его долговязую, почти двухметровую, фигуру.

Эндрю почувствовал укол в сердце при воспоминании о своем старом друге Джоне, убитом в последний день битвы под Испанией. После его гибели Эндрю возложил ответственность за материально-техническое обеспечение на Чака Фергюсона, что для последнего было чем-то вроде наказания, ибо никто не доставлял Джону Майне столько хлопот, сколько Чак. Теперь этой службой руководил Пэт О'Дональд, который, не мудрствуя лукаво, перепоручил все дела по обеспечению группе энергичных молодых людей. Хотя Пэт порой с удовольствием разыгрывал простоватого гуляку-ирландца, со временем он превратился в умелого и опытного командира. Он по-прежнему любил выпить, побалагурить и ввернуть крепкое словцо, чем завоевал сердца своих подчиненных, но при этом обладал здравым смыслом и недюжинным практическим умом, позволявшим ему находить простое и точное решение в самых сложных ситуациях.

Спустившись с трибуны, Эндрю подошел к Кэтлин; к ним присоединились Калин и отец Касмар, а чуть позже подскакал на лошади и спешился Ганс.

— Ребята выглядели великолепно, — резюмировал Калин.

— Красоваться на параде нетрудно, — отозвался Ганс. — Вопрос в том, как они будут драться. Почти половина из них не нюхали пороха, не стояли цепью на поле боя, глядя, как на них прет чуть ли не вся орда.

— Этому они поневоле научатся, — ответил Калин. — Как и мне пришлось научиться, когда все только начиналось, — да и всем нашим под Испанией.

— Эта война будет непохожа на прежние, — заметил Ганс, бросив быстрый взгляд на президента.

Эндрю промолчал. Как раз накануне в Конгрессе разгорелся жаркий спор по поводу характера будущей войны. По всей видимости, она будет принципиально отличаться от той жестокой борьбы за выживание, какую они вели, когда на Русь напали мерки. На этот раз предстояло сражаться вдали от родной земли — к данному моменту уже более ста пятидесяти тысяч человек были переброшены за тысячу миль от дома. Правда, пока что им не пришлось побывать в настоящем сражении, происходили только мелкие стычки на границе с Ниппоном да воздушные налеты бантагских дирижаблей на отдельные морские суда. Число воинов, умерших от болезней, превышало потери на поле боя. Один из конгрессменов даже задал вопрос, можно ли назвать это войной. Всплеск энтузиазма, охватившего всех при возвращении Шудера из плена, теперь приутих. Страна между тем перестроилась на военный лад, экономили на всем, кроме самого необходимого. Продукты питания выдавались по карточкам; почти каждая семья отправила на фронт кого-либо из своих членов. И при всем том никаких военных действий не велось.

Более того, Гаарк оказался искусным дипломатом и непрерывно засылал к ним посланцев-чинов с заверениями в мирных намерениях и просьбами отвести войска Республики от Великого моря. В Конгрессе назревал бунт, который Калин старался всеми силами предотвратить, а Сенат, к его крайнему удивлению, проголосовал за то, чтобы допустить на Русь постоянного посла орды. Когда посол прибыл, его заперли в подвале Белого дома и выпускали оттуда только под охраной и с завязанными глазами. Эндрю понимал, что три дня, проведенных Гансом в Сенате, дались ему нелегко: ожесточенные дебаты по поводу методов ведения войны и распределения ассигнований достигли небывалого накала.

Ганс смотрел, как люди разбегаются от хлынувшего дождя. Но вдруг его суровые черты осветила улыбка — сквозь толпу к нему пробиралась миниатюрная темнокожая женщина со спящим ребенком на руках.

— Ты выглядел сегодня очень элегантно, — произнесла она на ломаном русском, заставив Ганса усмехнуться.

Эндрю тоже с трудом подавил улыбку, услышав эпитет «элегантный», употребленный в адрес Ганса.

— Он обязательно должен завтра возвратиться туда? — спросила женщина у Эндрю.

Он кивнул:

— Мы оба должны, Тамира, как ни жаль.

— Что поделать, такова участь солдатских жен, — вздохнула Кэтлин.

Все направились в сторону квартала, где селились янки. Это была копия типичного новоанглийского городка. В самой середине его находилась площадь с пресвитерианской и унитаристской церквами, восьмиугольной эстрадой для оркестра и небольшим памятником солдатам 35-го Мэнского полка и 44-й Нью-Йоркской батареи. Когда они свернули за угол, Эндрю охватило теплое чувство при виде своего скромного домика — двухэтажного белого строения гарнизонного типа. Ему страстно захотелось, чтобы на следующее утро, когда он проснется в их спальне рядом с детской, его не ожидало бы ничего более серьезного, чем лекция в местном колледже. До войны там кипела жизнь, но теперь большинство студентов — да и преподавателей — ушли на фронт. Только Фергюсон со своим ассистентом Теодором еще проводили занятия. Чак стремился обучить молодежь всему, что знал и умел сам, и надеялся выпестовать какое-нибудь юное дарование, способное продолжить его дело, когда его самого не станет.

— Джентльмены, пообедайте напоследок в спокойной домашней обстановке, — произнесла Кэтлин на крыльце дома, складывая зонтик. — И давайте хоть ненадолго забудем о том, что нас ждет в дальнейшем.

Однако Эндрю уже заметил штабного ординарца, ожидавшего их под навесом, и понял, что даже этой краткой передышки у них не будет. При их появлении ординарец вытянулся в струнку и, отдав честь, вручил полковнику запечатанный конверт. Разорвав конверт, Эндрю пробежал глазами вложенный листок и передал его Калину.

— Ганс, через час мы возвращаемся в штаб. Я чувствовал, что нам нельзя уезжать оттуда.

Ганс взял листок у Калина и, прочитав его, печально кивнул жене.

— Плохие вести? — спросил Касмар.

— Винсент сообщает, что передовые отряды бантагов приближаются к нашему южному фронту со стороны Ниппона. Похоже, они решили выступить, пока не выпал первый снег. Представление начинается.

— Пообедать тем не менее вы успеете, — бросила Кэтлин.

Эндрю понимал, как она разочарована: они не виделись уже два месяца и надеялись провести вместе хотя бы одну ночь. Но что он мог поделать, через три дня раскрывались врата ада.

— Да, но у нас в запасе всего один час, Кэтлин. — Он не стал объяснять, что и этой-то малостью они обязаны тому, что машинисту паровоза требуется ровно час, чтобы развести пары, иначе им пришлось бы отправляться через десять минут. Взглянув на Ганса, Эндрю понял, что его друг испытывает те же чувства, как и он: страх и вместе с тем решимость вступить наконец в давно готовившуюся схватку с врагом.