Осколки вечности - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Седов cтр.№ 52

– О, нет. Моя правда - это я сам, как и ты для себя, пират. А если нет монахов, так со мной есть один, вон тот послушник, - лысый указал на закутанного в робу с надвинутым капюшоном низкорослого человека, который сидел на скамье за общим столом.

Едва гость указал на него, как тот встал и медленно побрел к лестнице, следуя за Жабэем и его слугой. Стоптавший Сотню Сапог в изумлении проводил странного монашка взглядом.

Лысый тоже встал, дружески похлопав бывшего пирата по плечу своей сильной рукой, и направился к дверям.

Жабэй и его подручный достигли своих апартаментов и вкушали скудный ужин. Пока толстяк откупоривал бутылку дешевого вина, детина накинулся на пережаренное мясо с жадностью гуля на свежей могиле.

– Да уж, а я-то рассчитывал, что разбойнички нам подсобят, - протянул бывший граф, разливая вино по кружкам.

– Ничего, господин, мы еще прижмем этого полукровку, что б ему пусто! - ответил с набитым ртом детина, морщась всякий раз, когда двигал правой рукой со вспоротым предплечьем, пытаясь разрезать головку репчатого лука, - Только больно он горазд драться. Чуть глаза не выдавил мне, звереныш!

Жабэй пропустил жалобу мимо ушей, аккуратно прикасаясь к разбитому носу, который не превратился в лепешку только потому, что толстяк предусмотрительно встречал удары об пол по большей части лбом, отчего там выросла приличная шишка.

– Интересно, что это за гость был сегодня у Жана. Наш любезный хозяин какой-то странный стал. Куда подевался его былой кураж? Да и все прочие тоже сидели как привязанные на скамьях. Что-то здесь не чисто, - бывший граф провел пятерней по своей курчавой шевелюре и взялся за кружку с вином.

Детина не стал его дожидаться и опорожнил одним махом, после чего потянулся за бутылкой, чтобы налить себе еще и замер. За дверью раздались чьи-то шаги. Жабэй повернулся к двери и прислушался:

– Кто это колобродит? Черт возьми! Чую, придется наведаться в комнатку этого шустрого «ловца удачи» только под самый рассвет, когда все угомонятся. Сработаем чисто, комар носа не подточит. Вот увидишь.

Бутылка с вином упала на пол и разбилась. Голова детины с глухим стуком грохнулась на стол под звон посуды. Жабэй вскочил и прижался к стене. В свете догорающей свечи он увидел, как из-под копны волос его подручного растекалась лужица крови. Детина не подавал признаков жизни.

«Вино!» - мелькнула в голове бывшего графа страшная догадка. Он посмотрел на кружку в своей руке, осторожно поставил ее обратно на стол и протянулся к кинжалу, что был за поясом. Глаза толстяка забегали между занавешенным окном и дверью.

– Все одно к одному! - глухо проворчал толстяк, - Э! Вы еще не знаете графа Жабэя, господа охотники!

Он махнул рукой и погасил пламя свечи. Немного помедлив, издал глухой вскрик и тут же метнулся к двери. Снова раздались шаги, которые на этот раз затихли возле двери. В воцарившейся тишине Жабэй задержал дыхание, вытирая сбежавшую по виску струйку пота.

Послышался глухой удар и щеколда со скрежетом откинулась, повиснув на оставшемся гвозде. Чистая и профессиональная работа взломщика поразила бывшего графа, так как таким приемом, чтобы не разбудить постояльца, простые воры в теперешние времена не пользовались. Некому было научить таким премудростям. Тем более столь кропотливая работа явно была слишком кропотлива для простого воровства.

Дверь тихо отворилась и в проеме возникла фигура в монашеской робе с надвинутым капюшоном.

Жабэй выжидал, крепко сжимая кинжал у груди, и, едва монашек шагнул внутрь, как толстяк набросился на него. После недолгой борьбы в руках бывшего графа осталась одна роба без владельца. Резкий удар, подобно молоту, обрушился на его многострадальную голову. Мысли перепутались и в затуманенном взоре возник порог комнаты и присевший возле него низкорослый островитянин с копной коротких черных волос в феларской кожаной куртке и штанах. Он пододвинул к носу толстяка руку с кастетом, на котором в тусклом свете факела в коридоре сверкнули шипы, и с изрядным акцентом произнес:

– Последнее предупреждение тебе, Жаба.

Сильная рука вырвала сжимаемую толстяком робу, и сознание Жабэя окончательно угасло.

Мебель, которой Карнаж забаррикадировал дверь с треском отъехала в сторону. Полукровка с усилием поднялся с пола, опираясь спиной о стену. Меч и кинжал были наготове, чтобы встретить вместе с «ловцом удачи» последний бой, так как счастливая звезда, судя по всему, покинула его. А ведь до рассвета оставалось совсем немного.

Словно тисками сжало горло, во рту стало сухо.

Магия!

Кто-то за дверью, не смущаясь особо, в открытую показывал свое незаурядное дарование в технике телекинеза. Да так успешно и грубо, что старый стол и стул обвалились прямо к ногам полукровки горой щепок. Несомненно тот, кто стоял снаружи четко знал, где расположился Феникс.

«Ловец удачи» бросил решительный взгляд на окно и, косясь на дверь, убрал меч и освободившейся рукой взял с кровати и перекинул через плечо свою поклажу. Однако, едва он чуть отодвинул плотную занавеску, как что-то плюхнулось на стену по ту сторону грязного стекла и заскрежетало когтями по шершавым некрашеным доскам.

Окна комнаты Феникса выходили на реку, а с той стороны частокол приближался слишком близко к стенам, так как дом помещался на краю долины и его северная стена располагалась почти в упор к крутому спуску вниз. Это оказалось сейчас весьма некстати, но Карнаж, все же, решился попытать счастья, полагая, что сможет выбраться на крышу.

– Не стоит, ведь падать будет высоко, - напевно произнес чей-то голос, да так громко, словно его обладатель стоял рядом, а не за дверью.

Впрочем, за визитом дело не стало, и в тоже мгновение, как Феникс услышал этот голос, дверь сорвалась с петель и без единого звука медленно опустилась на пол.

Vlos'Velve врезался в дверной косяк на уровне головы одетого в лохмотья горбуна с круглым улыбчивым лицом, на котором один глаз был больше другого в три раза. Широкий рот под малюсеньким носом уродца растянулся в какой-то непонятной улыбке. У краешка губ были хорошо видны многочисленные швы, сделанные грубыми нитками так, словно лицо незнакомца перекраивали, как неумеха портной какую-нибудь неудачно сшитую рубаху.

– Гостеприимно, - пропел голос так же весело и беззаботно.

Меж тем рот нежданного гостя оставался по-прежнему растянутым в идиотской улыбке до ушей, и полукровка озадачился вопросом, кто же с ним все-таки говорил.

– Кто вы такой? - выдавил из себя Карнаж.

– Я? Я был поэтом иногда и собирал в стихи слова, но многим были не по нраву мои поэмы иногда. И вот я мертв, и стих мой тоже… - заговорил все тот же голос под мерное качание головы горбуна.

– А ну замолкни! - грубо прервал его еще чей-то голос.

Лохмотья на горбу зашевелились и на плечо уродца вылез огромный белый попугай.