Малыш и Буйвол - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Кликин cтр.№ 75

– Грибов на две зимы хватит, – сказала она филину, но тому было безразлично, грибы он не ел, предпочитал мышей, зайцев, а порой и кое-что покрупней.

Домой они пошли вместе. Ведьма волочила полный короб, то и дело останавливаясь, чтобы перевести дух. Филин следовал за ней, перелетая бесшумной тенью с дерева на дерево.

– Странные они, эти люди, – рассуждала ведьма. – К ним идешь, они тебя гонят. От них прячешься, они тебя ищут. Спросят что-то, и боятся услышать ответ. Придут иногда, сами всё знают, но хотят то же самое услышать от меня. Чудно.

Филин, пока ведьма отдыхала, таращил на нее круглые глаза. Люди его мало интересовали. На людей он не охотился…

К дому они вышли, когда уже совсем стемнело. Впрочем, темнота не мешала ни ведьме, ни филину – она знала здесь всё наизусть, а он всё отлично видел и самой глухой ночью.

Изба казалась брошенной. Чернели окна, открытая дверь поскрипывала на ветру. Деревья обступили дом со всех сторон, обняли его ветвями, прижались стволами к высокому срубу.

Филин перелетел на свое излюбленное место на крыльце. И смотрел, как ведьма долго взбирается по крутым ступеням, волоча за собой ставший совсем уж неподъемным короб.

– Помог бы, – сердито сказала она, и филин хохотнул.

Короб она оставила на мосту, решив перебрать грибы утром. Прикрыла уличную дверь, накинула на петлю маленький проволочный крючок – не от людей запор, а от непогоды. Вошла в комнату, остановилась у порога, разглядела в сумраке два тела посреди комнаты на соломенном коврике. Обошла их стороной, по стенке, стараясь не шуметь, не скрипеть половицами, но зная, что гостей сейчас ничем не разбудить. На кухонке зажгла лучину, поднесла огонек к фитилю светильника. Вернулась в комнату, сопровождаемая тенью, издалека оглядела спящих гостей.

Новые люди. Чужие. Со стороны. С оружием…

Неясная тревога одолевала ведьму. Чудилось, что смотрят сейчас в подсвеченные окна чьи-то глаза.

Что-то готовится. Крепко вяжется узел судеб…

Она прикрыла огонек ладонью, подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу, пристально всмотрелась в ночь.

Нет. Ничего.

Одна только смутная тревога.

Ведьма оторвалась от окна, поставила светильник на пол и долго бесцельно ходила по дому, пытаясь отвлечься от беспокойных мыслей. Дождавшись, когда поднялась над лесом стареющая луна, ведьма подошла к печи, оглянулась на гостей, убедилась, что они крепко спят, и шагнула в узкую нишу между бревенчатой стеной и белёной кирпичной кладкой.

Потайная дверь открылась легко, без малейшего скрипа, стоило только наступить на нужную половицу и толкнуть дверь плечом. Пригнувшись, отведя рукой пыльную завесь, ведьма проскользнула в узкую вытянутую каморку.

Здесь не было окон, сюда никогда не проникал свет, и за многие десятилетия это место пропиталось тьмой.

Ведьма какое-то время стояла у входа, словно не решаясь шагнуть дальше. Прикрыв глаза, она дышала застоявшимся пыльным воздухом и чувствовала, как густая липкая тьма обволакивает ее тело и проникает в кровь.

Это было ведовское место.

Душа этого дома.

Сердце этих лесов.

Породнившись с мраком, ведьма открыла глаза. Теперь она могла видеть в темноте. Лучше филина, лучше летучей мыши.

Ее обступали диковинные чучела птиц и мелких зверей: двухголовая крыса, трехногая свиристель, рогатый заяц, безглазый ворон. С потолка свисали пучки перьев и гирлянды костей. К стенам были прибиты черепа и целые мумифицировавшие головы – среди них одна человеческая, черная, страшная, с дырами на месте щек. Пол был присыпан травами – лебедой, пижмой, алтеем, бархатцем и снытью.

А у дальней стены на изрубленной плахе – настоящей плахе, на которую не раз проливалась людская кровь – покоилась самая главная ведьмина драгоценность – матовый шар.

Сфера отражений.

Предмет, единственный во всём мире.

Во всех мирах.

Ведьма опустилась перед сферой на колени. Положила на нее ладони. Приблизила лицо к матовой поверхности, увидела свое отражение в глубине, свои глаза, всмотрелась в них. Долго думала, какой вопрос задать. И долго ничего не могла придумать.

Это так просто – искать ответы на чужие вопросы.

И невероятно сложно придумать свой вопрос.

О чем спросить, если самая главная вещь – собственная судьба – под запретом?

Шар как всегда потеплел под ее руками. Закружились внутри белые хлопья – словно туман мешался со снегом.

Ничего не видела ведьма в этой мгле.

Не о чем было ей спрашивать.

Она, вздохнув, сняла руки со сферы, легла на пол, зарылась руками в пахучее сухое разнотравье, прикрыла глаза.

Ей не хотелось покидать это темное убежище. В доме чужие люди, может быть хорошие, может быть даже очень хорошие… но чужие.

А здесь тихо. Спокойно. Привычно. Уютно…

Она заснула, зная, что должна пробудиться раньше своих гостей. И где-то на границе сна ей вдруг привиделось, что не одна она здесь, в этой узкой комнате, похожей на гроб. В темноте, бормоча что-то, ходила рядом кругами знакомая безликая тень и словно огромный паук плела из тысяч липких нитей прочную сеть.

Малыш задыхался. Ему снилось, что огромный медведь навалился на него сверху, ломая ребра. Зверь раскатисто храпел, а Малыш пытался вывернуться из-под него, понимая, что сейчас воздух кончится, и начиная паниковать.

Он очнулся, когда стал терять сознание.

Но тяжесть никуда не делась. И храп тоже. Малышу показалось даже, что сон ещё продолжается, и вернувшийся страх прояснил разум.

Перевернувшись, Малыш отпихнул Буйвола и громко сказал:

– Просыпайся, медведь! Хватить дрыхнуть, светает уже!

Храп прервался. Здоровяк зачмокал, словно ребенок, повозился, стукнулся головой о половицу, скривившись, приоткрыл один глаз. Спросил:

– Чего?

– Чего – «чего»? Вставай говорю. Чуть не задушил меня.

Буйвол зевнул:

– То-то мне спать так неудобно было.

Они, наверное, еще долго бы беззлобно поругивались, взбодряя друг друга, но тут за приоткрытой дверью послышались шаги и негромкое сухое покашливание. Друзья переглянулись. Потом огляделись. Торопливо стали поправлять порвавшуюся, расползшуюся под ними соломенную циновку. Малыш подобрал опрокинутую тарелку, которую вчера так и не отнес на кухню, затер рукавом пятно на полу.

– Кого тут бог ко мне принес? – послышался стариковский голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине.

Буйвол поднялся чувствуя, что ноги еще не совсем отошли, стал заправляться, Малыш, ползая на коленях, собирал стрелы, высыпавшиеся из колчана.