– Мы не отказывались!
– Да? А кто кричал, что идти в пещеру нельзя?
– Это Курт. Это его сожгли первым.
– Мы знаем. Он паниковал. Так что полковник поступил правильно, прострелив ему ногу.
– Это была не паника… Курт… – Павел замолчал, не зная, стоит ли произносить вслух то, что так и крутится на языке. – Курт, он… Он…
– Ну?
– Он мог предвидеть будущее. Наверное, это звучит глупо, я понимаю, но я говорю правду – Курт был необычным человеком. И ему верили. И Некко! Допросите Некко! Он тоже что-то чувствовал!
– Хватит мистики, рядовой.
– Но вы обязаны это знать! Вы должны понять, что так сложились обстоятельства. Произошла ошибка…
– Прекратите! – оборвал Павла резкий голос.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина. Потом дознаватель завозился в кресле, подался вперед, навис над столом – только сейчас Павел увидел его лицо: худое, чисто выбритое, с бледной кожей.
– И еще один вопрос, – сказал дознаватель, пристально глядя Павлу в глаза, словно рассчитывая прочитать там ответ. – Скажите, рядовой, в вашем взводе ведь не любят гвардейцев?
– Это слишком сильное утверждение, – осторожно сказал Павел, не рискуя отвести взгляд.
– Оставьте дипломатию политикам, рядовой, отвечайте как есть, прямо.
– Ну… Бывают разговоры о некоторой несправедливости. О том, что элитарные части имеют лучшее вооружение и при этом почти не участвуют в боевых действиях.
– А как считаете вы сами?
– Теперь… – Павел пожал плечами. – Теперь не знаю…
– Ваши товарищи ненавидят гвардейцев, – констатировал дознаватель. – Думаю, поэтому они вели огонь на поражение.
– Это не так! – вскинулся Павел, едва не свалившись с шаткого стула. – Вы пытаетесь нас подставить! Я понял! Вы выгораживаете своих людей! Вы с ними заодно!
– На сегодня хватит, – равнодушно сказал дознаватель. И через несколько секунд стальная дверь снова поползла вверх, постепенно открывая знакомую фигуру краснолицего тюремщика.
5
Под конвоем Павел вернулся в камеру. Проходя по коридору, украдкой поглядывая по сторонам, он видел множество людей, сидящих на нарах. Он подмигнул прижавшемуся лицом к решетке Шайтану, а тот показал ему кольцо из пальцев – «все OK!». Замедлив шаг у соседей камеры, он незаметно помахал рукой Рыжему и Марксу. Те попытались что-то сказать, но бдительный охранник рявкнул на них, ударил приостановившегося Павла дубинкой по бедру:
– Двигай! Прямо смотреть!
Павел был рад возвращению. И когда он перешагивал через невысокий металлический порожек, у него возникло странное ощущение, будто он возвратился домой.
– Ну что? – спросил Гнутый, встречая друга.
– Все в порядке, – сказал Павел.
Они вместе посмотрели на охранника. Тот стоял у двери, глядел куда-то в сторону, вдоль коридора и явно чего-то ждал. Дверь камеры закрывать он не спешил – электронный замок на противоположной стене тревожно моргал красным огоньком.
– Тебе что, чаевые нужны? – с усмешкой просил Гнутый.
Охранник хищно осклабился – и это была единственная его реакция.
– О чем спрашивали? – негромко поинтересовался Гнутый.
– Не специально ли мы застрелили полковника.
Гнутый фыркнул:
– И что ты сказал?
– Что это была ошибка.
Две тени легли на пол камеры. Два тихо подошедших человека встали в открытых дверях. Позади них поигрывал желтой дубинкой охранник.
– Рядовой Ягич!
– Да? – Гнутый вздрогнул – совсем чуть-чуть, но Павел заметил это, и понял, что товарищу сейчас неуютно. Он напряжен. Может быть, ему даже страшно.
– Следуйте за нами.
Гнутый порывисто шагнул к выходу. Его тут же сжали с боков, подхватили под руки:
– Вперед!
– Все будет нормально, – уверенно сказал Павел в спину товарищу. – Иди.
6
В этот день допросили всех.
Каждый допрос длился минут двадцать. Одного только Некко задержали почти на полтора часа. В камеру он вернулся улыбающийся, словно в неуютной комнате за железной дверью ему рассказывали анекдоты.
– Улыбка изменника, – сказал Гнутый, когда капрал проходил мимо их камеры. Прижавшись к прутьям решетки, он крикнул: – Эй, Некко! Что ты им рассказал? Что?
Подскочивший охранник ударил Гнутого в лицо – алые крапины легли на чистый пол.
– Ах ты!.. – Гнутый всем телом кинулся на решетку. – Да я ж тебя, гнида!..
Охранник, ухмыляясь, смотрел на бесящегося заключенного. Рядом с ним, скаля зубы, стоял Некко.
Глава 21
28.07.2068
Привет, мама, Тина и Ната!
Я сумел раздобыть немного бумаги и ручку – сказал, что хочу дать письменные показания, и мне тут же принесли все необходимое.
Никак не могу решить, что я сейчас пишу: письмо ли вам, дневник ли свой продолжаю (или начинаю с начала – уж как получится). Если письмо – вряд ли я смогу вам его отправить. Дневник? Но смогу ли я сохранить этот листок? И не знаю, что там со старыми моими записями, не выкинул ли их сержант Хэллер, не потерял ли. Будет очень обидно. Хотя… Не все ли равно теперь?..
Произошла катастрофа.
В перестрелке погибли мои товарищи. Погиб офицер и несколько солдат из Гвардии. Всю вину возлагают на нас – выживших. Что нас ждет впереди – никто не знает.
Но вы сильно не переживайте. Я жив, даже не ранен. Времени свободного предостаточно. Сижу на одном месте, скоро, наверное, буду обрастать жиром – кормят нас как на убой.
Конечно, нас накажут. Но смертная казнь, слава Богу, давно запрещена. Так что со мной все будет в порядке при любом раскладе. И я верю, что мы еще встретимся.
Верьте и вы.
И помните – я ни в чем не виноват.
1
– Я все равно вернусь, – сказал Павел, отложив ручку и ища глазами какое-нибудь укромное место, где можно было бы спрятать исписанный листок.
– Что? – повернул голову Гнутый.
– Это я так, – сказал Павел, слегка смутившись. – Мысли вслух.
– Понятно, – Гнутый зевнул, снова уставился в потолок. – И о чем думаешь?
– О доме.
– А этот дом тебя чем-то не устраивает?
– Этот? Всем! Особенно тем, что хозяева здесь негостеприимные.