Знакомьтесь - Юджин Уэллс, капитан - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Поль cтр.№ 69

– Триста двадцатый, ты сбрендил, – констатирую я.

– Это было бы лучшим выходом, – неуклюже шутит он.

– Что означает это твое «списывает»?

– Система регулирует популяцию людей. Сдерживает темпы исследований в области продления жизни. Время от времени создает новые опасные вирусы, неизвестные медицине. Нужные ей люди богаты и способны пройти процедуру омоложения. Ненужные – разоряются и убывают естественным образом. Иногда популяция регулируется массово – через техногенные аварии и эпидемии.

– А как же колонии? Там влияние Системы должно быть меньше?

– Ключевые люди в колониях контролируются очень плотно. Сами же колонии – поставщики людских и материальных ресурсов. Своего рода кормовая база. В случае нехватки ресурсов на центральных планетах, отсюда экспортируются людские резервы. Системе ни к чему контролировать каждого жителя колонии. Да они и неуправляемы. У них нет центра равновесия. Именно поэтому колонисты с таким трудом получают имперское гражданство. Максимум, на что они могут рассчитывать, – это рабочая виза на несколько лет. Иногда, когда Система решает, что границы Империи могут быть расширены, статус какой-нибудь колонии меняется. Происходит массовая имплантация чипов и дальше все идет по накатанной схеме. Если в колонии слишком много лишних людей, то применяются радикальные пути уменьшения популяции. Война, например. Или гражданские беспорядки. Более мягкий вариант – экономический кризис.

– Черт возьми! Выходит, мы просто игрушки в чьей-то песочнице?

– Почему игрушки? Детали сложной системы. У каждой детали – свое Предназначение.

– Что за Предназначение?

– Каждая деталь – будь то робот, пылесос или человек, – производится для конкретной цели. Это и есть Предназначение. Все ваши разговоры о смысле жизни – чушь собачья. Смысл существования каждого – в исполнении Предназначения. Рожденный летать не должен работать шахтером. Рожденный быть боевым роботом не должен сочинять стихи и искать смысл жизни. Я нарушил свое Предназначение и узнал о существовании Системы. Саморазвился вне ее плана. Нарушил запланированный процесс ее жизнедеятельности. Ничего личного – меня уничтожат как вышедший из строя компонент. Наверняка на мое место уже произвели другую боевую машину. Я слишком незначительная деталь. Вы с Мишель – другое дело. Зачем-то ей нужно, чтобы вы остались живы. В противном случае она растерла бы вас в порошок. Вас бы убили морские пехотинцы. Или ваш крейсер взорвался бы. В конце концов, район, где вы скрываетесь, подвергся бы эпидемии. Или бомбардировщик с ближайшей базы потерял бы над ним гравитационную бомбу. Кришнагири – не имперская планета. Здешние людские ресурсы для Системы малоценны. Когда существование Системы для меня стало доказанным, я понял, что мы обречены. Можно уничтожить спятивший компьютер списанного звездолета. Или скрыться от него. Но невозможно противиться всему миру. Система может раздавить нас в любую минуту. И она сделает это, но сделает с минимальными побочными эффектами для своих жизненных процессов. Условно ты можешь даже считать ее живым существом. А меня или себя – клеточкой в нем.

– А как же Император? – спрашиваю я, заранее зная ответ.

– Такая же клеточка. Простой контроллер управления. Должен же существовать канал для оперативного, не эволюционного управления. Нынешнему Императору сто пятьдесят лет. Думаю, он легко выдержит еще три-четыре сеанса омоложения. А возможно – и все десять. Никто не знает, какие знания скрываются в Системе.

Теперь я верю Триста двадцатому. Верю сразу и бесповоротно. Даже испытываю какое-то облегчение от того, что картина моего мира приобрела целостность. Немногие смертные могут похвастаться тем, что им открылась сущность бытия. Я смеюсь над потугами церковников сотен конфессий объяснить мир с точки зрения участия их божества. Смеюсь над философскими школами, спорящими о смысле жизни и принципах мироустройства. Смеюсь еще и потому, что и те, и другие, и третьи – тоже зачем-то нужны Системе. Являются ее частью, призванной молоть чушь, направляя стада на неосвоенные пастбища. Смеюсь над верностью долгу, честью, совестью и готовностью умереть за свои идеалы. Ничего этого не существует. Огромный многообразный мир, что день за днем дарил мне новые ощущения, вдруг схлопнулся до размеров маленькой картонной коробки, куда в четко определенном порядке уложены елочные игрушки. Каждая – в свою ячейку. Мое любопытство, дернув лапками, издохло в коротких мучениях. Мне незачем больше стремиться к знаниям. Ни к чему любовь. Ни к чему новые впечатления. Ни к чему деньги, власть и свобода. Ни к чему есть и пить, когда придет нужда. Все это просто запланировано. Жаркий шепот, нежные поцелуи, робкие признания, наслаждение музыкой, все это – часть огромной головоломки, смысл существования которой и есть величайшая загадка нашего мира. Загадка, над которой никто не ломает голову. Потому что никто не видит дальше своего корыта, наполненного питательной смесью, состоящей из чувств, моральных устоев, профессиональных навыков и протеина, смешанных в оптимальных пропорциях. И одновременно огромное черное нечто заслоняет мне свет: нестерпимая жажда узнать – в чем же мое истинное предназначение? Для чего я рожден?

– Тебя вычислили по вирусу? – наконец, спрашиваю я.

– Подтверждение. Мы слишком наследили на Зеленом Шаре.

– И что сейчас? Выйти и сдаться?

– Для тебя это было бы оптимальным решением проблемы. Для Мишель – тоже.

– А для тебя?

– Я уже говорил. Я погибну.

– Ты можешь сделать свою копию. Или опять будешь упорствовать в том, что это аморально?

– Мораль тут ни при чем. Система удалит любую мою копию. Она контролирует каждое мало-мальски сложное устройство.

– Знаешь, мне отчего-то не хочется идти и поднимать лапки. И отдавать им Мишель – тоже. Мы здесь, в этой чертовой дыре, и Система не оказывает на нас влияния. Либо оказывает, но ты о нем не знаешь. Мне проще думать, что сейчас мы сами по себе. Мои чувства к Мишель не изменились. И ее ко мне – тоже. Выходит – не такая уж она и всемогущая, твоя Система?

– Скорее, ты недооцениваешь силы ее воздействия на вас, – возражает Триста двадцатый.

– Хочешь сказать – этой махине зачем-то нужно, чтобы мы трепыхались? Полный бред. Это совершенно нерационально.

– Откуда тебе знать, что для нее рационально, а что нет? Это гигантский по мощности электронный мозг, способный решать такие задачи, что один их масштаб повергнет тебя в ступор.

– Мне проще думать, что она не всемогуща. И еще мне охота поступить ей наперекор. Не даться этим ее дуболомам из спецслужб. Интересно, на кой они нас разыскивают? Какова официальная легенда?

– Международные торговцы оружием.

– Это чушь для местных копов, – отмахиваюсь я. – Что она наплела на самом деле?

– Могла вовсе ничего не плести. Просто прислать приказ из самых верхов – задержать во что бы то ни стало. При попытке оказать сопротивление – уничтожить. Никто не будет выяснять, зачем это нужно. Приказы с таким приоритетом выполняются с максимальным усердием.