Ностальгия - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Поль cтр.№ 63

Все слушают сообщение с отсутствующим видом. Наслушались уже этой пустопорожней брехни. Это скорее не для нас, а для кучки журналюг, которые еще остались на Шеридане и которым позволено отсылать на родину бодрые новостные коммюнике. Я представляю вид «освобожденной деревни». По каким-то причинам ее решили взять штурмом. По политическим, видимо. Нельзя же, чтобы все вокруг говорили, что морская пехота попросту стирает с лица земли все встретившиеся ей населенные пункты. Скорее всего, сначала деревушку обработала авиация. Ничего особо разрушительного – несколько кассетных боеголовок объемного взрыва. Потом приданные гаубицы создали «огневой вал» по мере продвижения передовых групп. Во избежание неожиданностей «москито» выжгли напалмом и плазмой окружающие леса. Потом по куче обломков проехались «Томми». Потом из них высадились победители и воткнули на развалинах флаг с орлом. Зачем вся эта показуха, я никак в толк взять не могу. Ну сбросили бы несколько дополнительных «подарков», да и дело с концом. «Освободили до основания» – так у нас шутят.

На ходу обсуждаем, что же все-таки происходит. Надо же о чем-то говорить? О бабах и о жратве – достало уже. Современные гаубицы у босоногих партизан и вполне себе наши, имперские, плазменные гранаты – я надеюсь, что сюрпризов больше не будет. Одно мне ясно – это не банды голодранцев, силы партизан неплохо организованы, они успешно применяют против нас тактику изматывания, распыляют наши силы, даже сама вчерашняя атака – отличная демонстрация тактических способностей их лидеров. Отвлекающее сосредоточение на дальних подступах, скорее всего – малозначимых сил или насильно согнанного населения, одновременное скрытое проникновение через заранее проделанные подземные ходы, очевидно, под шум минометных налетов. Артудар, маскирующий накапливание передовых сил. Их сил было недостаточно, факт, максимум, что они смогли бы, – закрепиться на подходах к высоте, под губительным огнем, но мне кажется, что таким образом всем нам демонстрируется одно – мы не сдадимся. Мы будем атаковать вас, не считаясь с потерями. Наш дух крепок, а недостаток оружия искупает решимость. Я прекрасно понимаю намеки. Я это уже проходил. Моя цель теперь – выжить. И сберечь моих мужиков. Шармилу. И все остальное – по хрену, надо лишь вовремя демонстрировать решимость выполнять дурацкие приказы да ногами шустрость изображать. А спешить под пули не надо. Это всегда успеется. До вертолета мне эти чернявые ублюдки, когда надо будет – летуны расстараются, опустят куда надо гравибомбу, наше дело – навести поточнее. Эта поганая войнушка дурно пахнет, тут нет ничего, за что стоит погибать. Весь это бедлам вполне можно было бы заменить распылением вирусов, которые тихо-мирно разложат в пыль все население с латинскими корнями в течение пары месяцев. Но кому-то очень нужно, чтобы мы проехались по всему Тринидаду на лихих конях и с гиканьем подняли всех на штыки. Знать бы еще – кому. Опять болит голова. Клонит в сон. Встряхиваюсь. О чем это я? Ах да – война… Долбаная война. Кому-то надо и этим дерьмом заниматься. Почему бы и не нам?

– Садж, а ты что думаешь? – спрашивает Паркер. Он теперь мой зам. Капрала получил.

– В каком смысле? – Я, кажется, пропустил большой кусок разговора.

– Ну откуда гаубицы у черных?

– Известно откуда. Сколько они наших складов захватили. Добра там – на целую армию.

– Садж, гаубицы – не рогатки, ими пользоваться надо уметь! – горячится Калина.

– Ну и что? – равнодушно отвечаю я. – Ты что, считал, сколько тут бывших военных живет? Или не понял вчера – не с толпой воюем? Готовились они. Долго готовились. И пушкари у них есть, и ПВО, и разведка, и пулеметы, и пехота. Даже спецназ какой-нибудь гребаный, из самых-самых, и то есть, наверное.

– Поляжем мы тут. Ни за хрен поляжем. Сколько потерь, а мы все где-то в говне телепаемся, и где этот вонючий Сан-Антонио? – угрюмо замечает Нгава. – Какого тут возиться – скинуть сотню железяк по площадям. Я этих гребаных животных вместе с их зеленкой уже во сне вижу.

Делаю мысленную зарубку. Нгаву при первой возможности к «психам», на коррекцию. Нам всем она уже не помешает, но кому-то в первую очередь.

– Не каркай, все ништяк. От крови трава гуще, – парирует Паркер. Новая должность ему явно нравится. Что поделать, война – время крутой резьбы, на ней многие поднимутся. Если выживут.

Мышь:

– Нам их рассечь надо. Опорных баз накидать. Никуда потом не денутся. Пара месяцев еще, и все, стоять будем да палить себе через колючку.

– Мочить их надо, к херам, вот и все дела, – угрюмо замечает Крамер. – Всех подряд. Все они тут днем пахарь, ночью снайпер.

– Наша задача – выжить, ясно? – веско говорю я, стараясь вложить в свой голос всю убежденность, что у меня есть. – Нас черные измотать стараются, нам им назло держаться надо. Мы и так кладем их без счета, главное – выжить. Поэтому никакой херни с геройством и с обсуждением приказов не потерплю. Скажу «стоять» – стой. Скажу «вперед» – иди. Лично шлепну, кто без команды высунется. Всем доступно?

Дискуссия завершена. Кто-то согласен, кто-то недоволен, кто-то думает по-другому. Это их трудности. Я за них отвечаю, пока я их командир. Пока. Надо за Парком в оба смотреть – что-то круто он пошел, как бы меня не подставил. Сержантский оклад на пять сотен выше.

Коробочку резко подбрасывает. Головы наши синхронно мотаются туда-сюда. Жужжит привод башни. «Бам-бам-бам» – нас потряхивает от выстрелов пушки. Тянет кислым дымком – изоляция подызносилась.

– Попадание в левый борт, предположительно крупнокалиберный пулемет, выбита одна ячейка! – докладывает башенный.

– Ты хрена снаряды переводишь? – вновь ярюсь я. – Взводному сообщи и «птичкам», ковбой херов! Без твоей пукалки разберутся!

– Виноват, сэр! По башне чиркнул, нервы того, не выдержали, – убито отзывается Топтун.

– Последнее предупреждение, Топтун. Еще раз лажанешься – пойдешь в «суслики». Вон у Паркера дуру таскать некому, как раз работка по тебе.

Я больше не рискую высовываться на марше. Всякой глупости есть предел. Часа не проходит, чтобы по нас, вопреки воздушной разведке, из чего-нибудь не пальнули. Катим себе дальше. Наше дело – ждать. Рыжий включает по внутренней трансляции армейское радио.

– Доброе утро, Тринидад! – звонко щебечет грудастая сексапилка, пробиваясь сквозь низкий гул движка. – Военное радио «Восход» и я, Шейла Ли, приветствуем настоящих мужчин! Сегодня на восточном побережье пасмурно, ожидаются муссонные дожди. На материковой части в районе сосредоточения номер восемь сухо, солнечно, температура всего тридцать градусов по Цельсию. В районах три и пять временами проливные дожди с грозами, температура воздуха тридцать три – тридцать пять градусов в тени. По просьбе командования Триста пятой пехотной поздравляем ее бойцов с Днем дивизии и передаем им композицию в исполнении нео-джаз-банды «О-ля-ля»…

Закрываю глаза. Заставляю себя задремать под аритмичное буханье и визг саксофона.

12

Деревня Порту-дас-Кайшас отличается от нищих деревушек, что встречались нам до сих пор. Мы втягиваемся в широкий мощеный проезд между добротными домами. Садики перед входом. Сады за домами. «Франческо» – я узнаю эту старую, но надежную модель, – трактор с кучей навесного оборудования, прижимается к обочине, пропуская нас. Любопытные лица из-за занавесок. Дети бегут по домам. Крохотная площадь, на которой стоит настоящий универсальный магазин с одной стороны, и костел – с другой. Порту-дас-Кайшас скорее городок, чем деревня, центр сельскохозяйственного района, богатого по меркам Тринидада, тут выращивают знаменитый тростник и делают не менее знаменитый ром, тут есть даже свой мини-завод по производству удобрений и кукуруза с пшеницей хорошо родят на влажной почве. Улицы от площади лучами расходятся по сторонам, тут немноголюдно – все на работе, колонна проскакивает деревню насквозь и втягивается в рабочее предместье. Мы сидим на броне, готовые десантироваться в любой момент, стволы наши торчат во все стороны, «Томми» от этого похожи на слегка полысевших стальных ежей. Священник в обязательных по местному климату шортах выходит на крыльцо, подслеповато щурится на проезжающие машины. Мы предельно корректны – по нас не стреляют, разведка сообщает об отсутствии партизан в этом районе, наш батальонный капеллан – капитан Страйк, с крестом поверх брони, – высовывается наружу, уважительно склоняет голову перед чужим храмом – у нас своя вера, универсальная, у нас верят в одно и то же и шииты, и православные, и иудеи, поэтому вид чьей-то настоящей святыни нам непривычен. Священник замечает коллегу, осеняет воздух перед собой двумя пальцами, что-то шепчет, уплывает назад. Завод по переработке тростника соседствует с трактиром – слегка кособоким большим домом с черной вывеской, на которой пляшут незнакомые буквы. Пыльная площадь – просто утрамбованный грунт, едва посыпанный щебенкой, из-под юбок «Томми» с ревом поднимаются пыльные ураганы, белая пыль повсюду, мы все словно мукой посыпаны. Какие-то люди-тени перебегают в дымовой завесе то ли по своим делам, то ли от нас спасаясь. Из взвеси неожиданно проступает черная фигура, она проплывает вдоль борта, и мы тянем головы, дивясь на необычное явление. Женщина, скорее старуха, хотя кто их тут разберет, все в черном, даже пыль ее не берет, лицо – как печеное яблоко, она пьяна до невозможности, ветер от наших машин качает ее, как старое дерево, она шамкает беззубым ртом, упрямо бормочет что-то, насылая проклятия на наши круглые головы, то и дело она угрожающе машет руками и плюет в нас черной слюной. Я пожимаю плечами – еще одна пьяная сумасшедшая, в трущобах Латинских кварталов таких – пруд пруди. Калина что-то орет ей задорное, она косит на него бельмастым глазом, словно может слышать, протягивает к нам свою сухую птичью лапу. Курчавый парень, крепкий, стройный, выбегает откуда-то, возникает из пыли, настойчиво тянет женщину прочь, та вырывается, отталкивает его, оба они скрываются в пыли за кормой.