Несущий свободу - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Поль cтр.№ 94

Хенрик надел одну из бесчисленных своих масок, на этот раз превратившись в жертву налета: лицо приобрело бессмысленное выражение, упругая походка сменилась неровным ковылянием. Кусок мертвого мяса в руках был для него не более чем декорацией, частью шоу, направленного на достижение цели. Намеренно спотыкаясь, он побрел к скверу. Тело в руках было до странности невесомым.

Определение «душераздирающий» было знакомо Марти не понаслышке. Душераздирающий – это когда внутренности сводит от страха, а тело так вибрирует от приближающегося и усиливающегося с каждым мгновением визгливого воя, что душа норовит улетучиться через самые неподходящие для этого отверстия. Так вот: визг этой мины был поистине душераздирающим. Рядовой первого класса Ибрагим Марти, бросив ковырять глинистую землю, закрыл голову руками и ткнулся носом в убогую ямку, которую только и смог соорудить за тот час, что они торчали на виду у всего города и вражеских корректировщиков в сквере на высоте ноль два-десять. Разрыв ухнул где-то неподалеку, вдребезги искромсав ствол пальмы; бабахнуло так, что у Марти лязгнули зубы, щепки от разбитого дерева разлетелись, точно пули. Звуковые фильтры брони не дали ему оглохнуть. Наблюдая, как с неба сыплются комья земли и обрывки зелени, он подумал: повезло, не кислотная.

Рядовому первого класса было до чертиков страшно. Он снова взялся за лопатку и принялся долбить бесполезный окопчик – больше для того, чтобы отвлечься, чем для дела: попадание 120-миллиметровой мины перемешает его с землей, невзирая ни на какие окопы. А что до приказа лейтенанта Ортиса охранять периметр, то никакой окоп не спасет тем более: меньше чем в ста метрах ниже по склону проходила улица Гресимо с каменными трехэтажными домами, и если партизанские снайперы откроют огонь из окон, его карабин мало чем поможет. Да и сама их «коробочка», как они называли подвижный пост корректировки огня, представляла собой всего лишь старый бронетранспортер «Брем», доверху напичканный аппаратурой, и с выдвижной мачтой вместо башни. Никакой активной защиты, одного выстрела из гранатомета или капсулы с металлофагами достаточно, чтобы машина превратилась в кучу лома. Весь их расчет – три человека: он, лейтенант да сержант Палакис. Вон он – лежит за перевернутой каменной скамейкой, делает вид, что обороняет южную сторону.

Сам «периметр», как его именовал лейтенант, не имел ни явных границ, ни отличительных признаков, и спасающиеся от обстрела гражданские, мчащиеся, не разбирая дороги, не раз нарушали его. Остановить их не было никакой возможности – предупреждающих окриков не слышно из-за канонады, да и вряд ли они подействуют на обезумевших людей. Не стрелять же, в самом деле, по безоружным. По штату их экипаж должен был охранять взвод моторизованной пехоты, так и происходило во время редких учебных тревог. Они выдвигались на одну из трех пригодных для наблюдения высот, а транспортеры из батальона охраны шли следом. Но в этот раз на улицах творилось черт знает что, повсюду полыхали пожары; объезжая завалы, колонны меняли маршруты, сталкивались на перекрестках, растекались по переулкам. И приданные бронетранспортеры растворились где-то по дороге. Зато во время движения их машину непонятно кто и откуда обстрелял из легкого оружия, так что правый прожектор приказал долго жить, а от кормовой антенны ближней связи остался только изогнутый кронштейн.

Марти отложил лопатку и приоткрыл лицевую пластину: климатическая система барахлила, и стекло, которое, согласно наставлениям, «покрыто специальным составом, предотвращающим образование водяной пленки», немилосердно запотевало. Он смахнул влагу грязным и уже насквозь мокрым от таких манипуляций носовым платком и огляделся. Обстрел продолжался. Отсюда, с высоты, было хорошо видно, какие районы города находятся под огнем: они были затянуты дымом от горящих домов. Гражданские уже исчезли с улиц, только редкие добровольцы, хоронясь вдоль стен, продолжали переносить раненых. На счастье, здесь не упало ни одной кислотной или газовой мины, и у тех, кто остался под завалами, был шанс спастись. Иначе, «Прими, Господи, раба своего в царствие небесное, обещанное ему по милосердию Твоему…»

Он дочитал молитву до конца, словно напутствуя неведомого покойника; слова он помнил еще с детства, потому что тогда мечтал стать священником, а все, что напоминало ему о детстве, помогало забыть о страхе. Сама мечта была до ужаса глупой. Он считал: пастор – это бесплатная еда, бесплатный автомобиль и хорошее жилье при церкви. И только позже, в старших классах, стал понимать: пастор должен объяснять людям всякие трудные для понимания вещи, например, зачем Бог придумал смерть, войну, болезни и прочее такое; и что он для этой работы не слишком умен, он и сочинение-то с рассказом о каникулах едва-едва осиливает. И кроме того, с возрастом церковные ритуалы начали его раздражать. Оказывается, в церкви дисциплина похлеще армейской, и пойти в пасторы – все равно что подписать армейский контракт на всю жизнь, разве что форму тебе дадут другого фасона.

– Чего заснул – копай! – донесся голос Палакиса. – Лейтенант сказал – подготовить позицию к обороне. Чтоб через час окоп был.

– Сам-то чего филонишь? – огрызнулся Марти: они использовали передатчик ближней связи, переговоры которого не фиксировались контрольными системами, так что можно было позволить себе некоторые вольности.

– Я – младший командный состав, мне не положено.

И тут оба распластались на земле: мина прервала их перепалку – провыла, кажется, над самой головой и взорвалась в конце улицы. Где-то нарастала перестрелка, звуки пулеметных очередей были слышны даже сквозь частое буханье разрывов.

– Хватит корчить командира, копай давай! – зло буркнул Марти, подняв голову. – Если думаешь на мне выехать, так ты в пролете. Здесь тебе не пехота. Я, между прочим, механик-водитель, а не какой-нибудь стрелок. Специалист я, понял? И должность у меня капральская.

– Да ты, никак, зазнался, рядовой? Как с сержантом разговариваешь? – Голос Палакиса был озадаченным: обычно призванный из северной глухомани Марти был ниже травы.

– Да заткнись ты… тоже мне, босс!

И Марти со злостью воткнул лопатку в плотную, словно камень, глину.

– Здесь тебе не плац. Здесь, между прочим, у людей боевые патроны, – ворчал он под нос. А про себя все удивлялся: и как тут деревья растут? Не земля – чистый камень.

Но проигравшийся вчера в покер Палакис никак не желал успокаиваться, и было отчего злиться: вся его получка осталась за импровизированным карточным столом из щитка противотанкового орудия, уложенного на бочку в третьем ангаре, в закутке за полуразобранным тягачом, где ушлый Баркес из Второй батареи по вечерам открывал подпольный игорный клуб.

– Вернемся в расположение, потолкуем, – пообещал сержант, а в голове его рождались картины, одна мрачней другой, в которых Марти драит броню, подметает плац после отбоя или таскает на себе металлический лом, которого всегда в избытке в ремонтных боксах. И добавил со значением: – Рядовой…

Но сегодня Марти за словом в карман не лез: страх придал ему смелости.

– Если вернемся, – ответил он также со значением.