Алмазная пыль - читать онлайн книгу. Автор: Эльхан Аскеров cтр.№ 7

Но далеко не всегда эта экспансия оканчивалась победой. Жители зоны умели не только выживать в диких условиях радиации и кислотных дождей. Они ещё умели и воевать. Причём воевать так, что от незваных гостей частенько только пух да перья летели.

Брошенные на произвол судьбы, обозлённые на весь белый свет, они сбивались в крепкие, боеспособные отряды, частенько дававшие регулярным войскам всех трёх стран прикурить. Уже не раз военные чиновники и аналитики вынуждены были признавать, что, получи жители зоны в руки тяжёлое вооружение, и исход такого столкновения может оказаться очень даже непредсказуемым.

Единственное, чем могли победить их войска, это химическое оружие и тяжёлое вооружение. Как это было с северным поселением. Несколько вертолётов прошли над тщательно выстроенным посёлком, и несколько сотен человек, животные и даже трава превратились в трупы и тлен.

Всё поселение вымерло в один день. Следом за вертолётам с ОВ появились вертолёты с людьми, одетыми в спецкостюмы, и поселение запылало. Северное поселение прекратило своё существование. Но словно в ответ на это, поселенцы каким-то образом сумели разжиться гранатомётами типа РПГ, «Муха», «Стрела», и у пилотов сразу всех пограничных государств настали тяжёлые дни.

Вертолёты сбивали независимо от их национальной принадлежности. Уже через три недели, потеряв без малого тридцать машин, все пограничные страны дружно ввели запрет на полёты над территорией зоны. Даже ООНовские машины не избежали горькой участи. Жители зоны не делали различий, уничтожая всё, что может нести на себе баллоны с ОВ.

По слухам, только банда под странным названием «Вампиры», базировавшаяся где-то на территории Украины, могла безнаказанно пересекать границу зоны, ввозя туда контрабандные товары. По личному приказу Жесткова, Контора, выходцем которой он был, принялась тщательно изучать всё, что хоть как-то было связано с этой группой.

Огромная империя оказалась перед дилеммой. С одной стороны, зона была самой настоящей буферной зоной, пересечь которую было не просто сложно, а очень сложно. Кроме того, туда всегда можно было быстро и без шума слить пару сотен недовольных властью, бросив их на произвол судьбы.

С другой стороны, охрана нефте– и газопроводов, проходящих по самому краю зоны, требовала всё больших затрат. Повышенная радиация выводила из строя людей не хуже стрелкового оружия. Приходилось срочно принимать меры для защиты военнослужащих и последующей их реабилитации. Но это была не самая большая проблема.

Хуже всего было то, что на южной окраине зоны, куда так старательно пытались выдавить местное население, всё ещё оставались очаги ядерного, химического и ещё чёрт знает какого заражения. Сейчас, пока жители зоны, хорошо знающие местные условия, старательно изучали их по мере возможности и делали всё, чтобы заражение не распространилось дальше, удерживая незнающих от проникновения в зону заражения, это ещё можно было терпеть. Но потом, после проведения экспансии, это станет только проблемой захвативших эту территорию стран.

Была и ещё одна проблема. Крысы. Огромные, наглые и удивительно умные твари, выбиравшиеся из зоны в большой мир и наводившие на него настоящий ужас. Организованные не хуже военных отрядов, они шли по прямой, сметая всё на своём пути или незаметно просочившись на территорию страны, моментально уничтожали урожай, умудряясь исчезнуть до того, как власти успевали отреагировать.

Это была, пожалуй, самая большая проблема. Эти мутанты, размером с небольшую собаку, были нечувствительны к обычным ядам и совершенно не боялись людей. И с каждым годом они становились всё большей бедой для всех приграничных государств.

Можно было уничтожить всех жителей зоны одни массированным ударом, подогнав к границам установки типа «Град» и «Тополь», но как избавиться от полчищ огромных крыс, хорошо знающих вкус человеческого мяса. Сейчас, пока в зоне есть люди, крысы выбираются из зоны только весной, когда голод больше всего даёт о себе знать. Всё остальное время люди и крысы старательно поедают друг друга.

Но как только крысы лишатся источника пищи и места постоянного обитания, жуткие полчища хлынут из зоны сразу во все стороны. И удержать их ни у кого не будет никаких шансов. Вообще по большому счёту ничья земля имела больше плюсов, чем минусов, и такому гиганту, как Российская империя, не было никакого смысла претендовать на эту проклятую богом землю.

Как не было смысла рваться к некогда роскошному Чёрному морю. Теперь, после Потопа, это было море смерти. Даже стальные корпуса боевых кораблей не выдерживали той адской смеси кислот, тяжёлой радиоактивной воды и химических соединений, в которую превратилось некогда чудесное море.

Две недели плавания в этом жутком супе, и борт корабля можно было проломить пинком ноги. И это было далеко не всё. Повышенная, точнее, зашкаливающая радиация убивала экипаж корабля ещё до конца плавания. Старый добрый счётчик Гейгера начинал сходить с ума за сорок метров от кромки воды, а, соприкоснувшись с самой водой, сменял щелчки на сплошной гул.

Вспомнив все эти данные по зоне, Жестков вспомнил и то, что назначил аудиенцию директору Конторы Павлу Андреевичу Куклову, решив принять его в своём рабочем кабинете. Несмотря на два пережитых инфаркта и кучу старческих болячек, Художник оставался всё ещё одним из самых сильных аналитиков и стратегов Конторы, твёрдо державших руку на пульсе самого закрытого сообщества в империи.

Прозвище Художник прилипло к нему ещё во времена ученичества, когда молодой курсант быстро и очень похоже набрасывал в конспектах карикатуры на инструкторов. Датский карикатурист Херлуф Бидструп был очень популярен в СССР в те времена. Так Паша Куклов превратился из Кукольника в Художника. Прозвище прилипло навечно.

Художник сам попросил об аудиенции, намекнув по телефону, что речь пойдёт об очень удивительном открытии, сделанном совершенно случайно и имеющем очень интересные перспективы. Назначив день и час встречи, Жестков задумчиво посмотрел на телефон и, удивлённо качнув головой, отложил раздумья до встречи. Было слишком мало исходных данных.

И вот теперь, покончив с текущими делами, Алексей Олегович, нехотя поднявшись из-за стола, медленно прошёлся по кабинету. Заложив руки за спину, он постоял у окна, рассматривая внутренний двор Ближней дачи, и, бросив быстрый взгляд на часы, чуть слышно хмыкнул. До указанного времени оставалось ещё пять минут.

Подойдя к селектору, Жестков связался со службой охраны внешнего периметра и приказал направить к нему Куклова сразу, как только он появится. Как оказалось, Художник уже приехал. Нажав другую кнопку, он вызвал секретаря и, не дожидаясь доклада, с ходу приказал:

– Куклова ко мне. Пока не освобожусь, не беспокоить, и прикажи принести чаю с мёдом.

Коротко кивнув, изображая поклон, секретарь выскользнул из кабинета, и через несколько секунд в дверях появился Художник. Опираясь на резную трость, старые раны давали о себе знать, он церемонно поклонился, но Жестков, не любивший церемоний между старыми соратниками, только махнул рукой.