Закон есть закон - читать онлайн книгу. Автор: Александр Старшинов cтр.№ 49

– Это точно.

– А кристалл теперь у кого? У Архитектора?

– Не знаю.

– Разве Ада и Мэй не работали вместе?

– Мне показалось, что нет… А может, и да… знаешь, я запутался.

Я вновь подумал об Аде. Подумал с сожалением. Почему я, дурак этакий, не выслушал ее? Может, она меня и не предавала. Все-таки она дочь Графа.

Макс ничего больше не сказал, повернулся и полез наверх по лестнице. Я стал карабкаться за ним. Уже начинало светать, и, когда Макс открыл дверь на крышу, вниз хлынул теплый розоватый свет. Мы выбрались на крышу и огляделись: здесь тоже побывали грабители. Но рылись, судя по всему, недолго. Главное, что они сделали, – это сломали вертушку.

– Вертушка! – завопил Макс, позабыв обо всем. – Вот же синь! Синь! Синь! – ругался он долго, всё не мог остановиться.

Потом он двинулся к своей «кладовке» и принялся раскидывать верхний слой хлама. Запустив руку вглубь, он вытащил бутылку и водрузил на стол. Ого! Лучший сорт вина с острова Черепахи. Я осмотрел бутылку. На темном стекле был выдавлен герб Графа – меч, корона и какой-то цветок. Я был не силен в геральдике, просто запомнил этот герб – щит, старый, с трещиной, висел у Графа над его письменным столом до тех пор, пока Пеленц не забрал его во время обыска.

Я уселся в старое плетеное кресло и спросил:

– Что будем делать?

Макс сел напротив. Разлил драгоценное, почти черное вино по простым стаканам. Мы чокнулись и выпили.

– Если честно – не знаю, – признался он.

Мы сидели и смотрели, как над Жемчужной гаванью разгорается алый рассвет. Нет в мире ничего прекраснее закатов и рассветов над синевой. В лучах восходящего солнца синева казалась то алой, то черной. До чего же красиво! Если бы я был художником, то непременно схватил бы кисти и мольберт да уселся писать этот вид с крыши. И сгори все пропадом в синеве – плевать мне на Двойную башню и на все драки в мире. Но природа обделила меня даром что-либо изобразить на бумаге или холсте. В ранние школьные годы мои детские рисунки забавляли окружающих до слез. Мама долго хранила их в ящике письменного стола и демонстрировала нашим гостям как безотказное средство для веселья. Наконец в классе шестом я вытащил эту треклятую папку и сжег ее содержимое. С тех пор я мог бы всем рассказывать, что в детстве прекрасно рисовал, только потом забросил это занятие. Но я не люблю, когда люди приписывают себе несуществующие качества. Потому заявляю честно: я рисую синёво. Хуже даже, чем пою.

Но все равно каждый раз, глядя на наш город с высоты Максовой крыши, я мечтаю его нарисовать, если уж нельзя его съесть. Вы думаете, я спятил, раз заговорил о том, что хочу слопать город? Нет и нет. Просто в детстве я думал, что крыши в нашем городе сделаны из синей глазури – из той же самой, которой украшают праздничные тортики. На улице я подбирал осколки черепицы, тайком приносил их домой и там пробовал на вкус… У меня была мечта: сделать белый дом из сахара – и я его сделал, экономя по два куска за каждым завтраком и ужином. А вот голубой глазури у меня не было, и мать наотрез отказалась приготовить для меня столько сладкой черепицы, заявляя, что я непременно испорчу себе зубы. Напрасно я твердил, что не собираюсь есть свой домик за один присест. Я не лгал: ни сейчас, ни в детстве не любил сладкое, это взрослые пичкали меня конфетами, а потом сокрушались, что ребенок так много ест всяких вредностей. Домик мне нужен был сам по себе – сладкий домик, я хотел поставить его в комнате под прозрачный колпак и показывать друзьям. Не знаю, как родилась эта фантазия, но она завладела мной полностью, и я уже не мог остановиться. Синева из глаз – я должен был раздобыть голубую глазурь. Потерпев поражение в споре с мамой, я уверился, что найду глазурь сам. Увы, в обожженной глине не было ни капли сладости. Тогда я вообразил, что черепица съедобна, только пока находится там, на крыше. Я стал забираться наверх, отбивать молотком кусочки и запихивать в рот… Синей глазури на крышах я, увы, не нашел, но после моих экспедиций крыша нашего дома начала бессовестно течь. Я забросил свое предприятие, лишь когда был пойман на месте преступления и жестоко высечен, а главное, лишен новых брюк, нового рюкзака, велосипеда и летней поездки на Внутреннее море.

В тот год я возненавидел Пелену, раз она, всемогущая, допускает самое мерзкое преступление в мире – домашнее тиранство.

Кажется, я задремал, сидя в кресле и любуясь восходом, потому что голос Макса вырвал меня откуда-то со стометровой глубины.

– Вот что я скажу тебе, Син. Мы должны захватить Двойную башню, а на все остальное плевать! – заявил Макс. – Уж коли мы взялись за дело, то не можем взять и все бросить. Так не пойдет, я не позволю тебе отступить, Феликс! Даже если ты начнешь хныкать и размазывать сопли.

– Видишь ли, отступать нам некуда, потому что мы и так позади всех. Я понятия не имею, как мы сможем вести борьбу, если у нас нет ни кристалла, ни оправы, ни Охранника кристалла, ни Лоцмана…

– Заткнись, – сказал Макс.

– Могу и помолчать. Только зачем тогда ты меня разбудил? Мне уже снился сон.

– Я думаю. – Он принялся рьяно тереть покрытый щетиной подбородок.

Я тоже потер подбородок. Редкая щетина колола пальцы.

– Могли бы угостить… – послышался у меня за спиной голос Артура, и я невольно вздрогнул и обернулся: призрак передвигался так, как и положено призраку, – совершенно бесшумно. Сейчас он взбирался по лестнице на крышу. В лучах рассветного солнца его кожа казалась серо-коричневой и блестела.

– Разве призраки пьют вино? – усомнился Макс.

– Хорошее вино ничем не хуже синевы, – ответил Артур.

Ему налили, и он в самом деле выпил.

– О чем вы размышляете? – поинтересовался призрак и вновь наполнил свой стакан.

– О том, как все дерьмово, – признался я.

– Разрабатываем план, – уточнил Макс.

Он в любой ситуации готов был действовать. Наверное, даже на собственных похоронах. Надеюсь, я уйду в синь раньше него: видеть Макса лежащим недвижно в гробу – душераздирающее зрелище.

– Что ж такого дерьмового с вами случилось, ребята? – спросил призрак.

– У нас нет кристалла и Охранника… – поведал я.

– А синева у вас есть? Я имею в виду концентрат?

– Синева найдется.

Макс, кряхтя, поднялся и опять направился к своей кладовке. У него, как у любого уважающего себя силовика, всегда имелась в доме заначка концентрата. Минут через десять он извлек из недр своей помойки титановый баллон.

– Отлично, – сказал призрак, взял баллон в руки, встряхнул.

Фигура его окуталась белым светом, синие молнии вспыхнули между пальцами. У меня волосы встали дыбом – в прямом смысле этого слова, и волоски на руках, да и на всем теле тоже поднялись. У Макса вдруг засветились его металлические коронки, а что произошло с волосами, я описывать не берусь… Мои зубы стали стучать сами по себе, и все тело пронизала дрожь – а сердце, казалось, заворочалось в груди, пытаясь отыскать дорогу наружу… А потом нас так тряхнуло, что тела выгнулись дугой, и свет померк. Очнулся я лежа лицом на столе. Напротив меня – перекошенная физиономия Макса, он с трудом ворочал языком и что-то силился произнести. С губ его натекла изрядная лужица слюны.