У черты - читать онлайн книгу. Автор: Александр Гордиан cтр.№ 37

— Возьми! Из твоего мушкета только слонов бить.

Девушка приняла оружие, без малейшей брезгливости стерла рукавом кровь с ложа, и от этого у Глеба случился приступ теплого чувства к напарнице. Показывать его Рамзес не стал, памятуя старую армейскую заповедь: командир, которого солдаты не считают мудаком — не командир, а размазня в погонах.

Сначала передатчик. Глеб свернул в большую комнату у входа, где, собственно, и размещалась вся милиция, оставив Ингу в дверях контролировать обстановку.

К передатчику Глеб подходил с трепетом. Не то, чтобы связь была крайне необходима, как раз при отсутствии оной миротворцы зашевелятся скорее. Но — оперативная обстановка, но — состояние Зоны. Без этой информации жить становилось безумно скучно, и милицейские переговоры могли развеселить. Или наоборот, расстроить.

— Рамзес! Крысы! — сорвала его с места Инга.

Глеб выпрыгнул в коридор. Крысы жидкими струйками бежали со всех сторон, сливались во внушительный поток, который разбивался о неприступную милицейскую дверь.

Волк, сообразил Рамзес. Их зовет крысиный волк! Сталкер выстрелом навскидку разметал стаю. Твари, пронзительно крича, рассыпались по углам и щелям.

— Пусти! — девушка рванулась, и Глеб не успел ее остановить.

Инга ногой сдвинула неподъемный засов, выставила в распахнутую дверь «Тигра»; расставив локти, быстро повела стволом и выстрелила. По мгновенно расслабившимся плечам Глеб понял — не промахнулась.

— Это был волк, — объяснила девушка.

— Молодец! — похвалил Глеб и уточнил. — Что не промахнулась — молодец. Если бы промахнулась… дисбат тебе за самодеятельность.

«А в Зоне и убить могут за такие фортели!»

— Дисбат? — фыркнула девица. — Что не в солдатский бордель?

Глеб подавил улыбку.

— Стой там, раз уж вылезла. Прикроешь.

Передатчик грызуны не тронули, им, очевидно, этот железный ящик представлялся таким же чудным артефактом, как Глебу родные для крыс «карусель» или «трамплин». Сталкер щелкнул тумблером. Зажглась подсветка, засветился микродисплей, но кроме шума в динамиках Глеб ничего не услышал. Он проследил взглядом за антенным кабелем и со вздохом перекинул тумблер обратно. Крысы измочалили кабель по всей длине, от полки с радиостанцией до отверстия в потолке, куда он нырял, чтобы соединиться с антенной на крыше.

Связи не будет, понял Глеб. Есть несанкционированный передатчик в баре, но вряд ли в лучшем состоянии. Бар же никто не защищал; Глеб высадил заднюю дверь, Крынкин переднюю. Кувалда убежал, скрылся, а бармена, дай бог, чтобы спасли местные.

— Связи не будет, — объявил Рамзес. — Другого кабеля у Скипидара нет, готов спорить. Теперь — или когда сотовую сеть поднимут, или ехать в Ясенево.

— Лучше сразу застрелиться, — логично заметила Инга. — Пойдем наружу?

Ее глаза сверкнули авантюрной искрой.

2

Они ходили по двум Вешкинским улицам и многочисленным дворам, отстреливая заплутавших собак и крыс. Стучали в задраенные ставни и забаррикадированные двери. Записывали, где отзывались, просили не выходить, если люди казались адекватными, а таких было меньшинство. Выходить никто и не осмеливался, волна монстров повергла людей в безмерный шок. Такой кошмар в моем доме? В моем селе, на моем огороде?!

Сталкер гадал, где теперь граница. Неужели здесь, в когда-то мирных Вешках, уже Зона? И через пару дней прикатят БТРы с черными крестами и автобусы с красными, чтобы эвакуировать оставшихся в живых? Глеб был уверен, что на автобусах или на своих двоих, но жители побегут отсюда, как только осмелятся.

Потому что волна убила Вешки. Глеб это понял не сразу, только спустя время осознав, что тех чистеньких и сонных Вешек уже нет. Конечно, слепцы и крысы, составившие костяк волны, не могли разрушить дома. Но как в них жить, обгаженных, залитых бешеной слюной и человеческой кровью, Глеб не представлял. Деревня навсегда останется душам растерзанных.

Даже в разоренных домах многие спаслись, отсидевшись, кто в погребе, кто на крыше. Но вот уже нашелся дом, где семья заснула без воздуха в тесном подвале; у отдушины сидели по очереди, пока не выхлебали весь кислород, а сверху воздушную трубу закупорило крысиной тушкой. И в другом доме задохнулись, и в третьем, везде, где подвалы не приспособили для долгой отсидки. Дверей, из-за которых не отзывались на стук и крики, становилось все больше.

Вот пришлось снимать с дерева подростка, без остановки плевавшего густой слюной. Глеб только глаза прикрывал рукой, и потом долго умывался у колодца. Твари вырезали всю семью, только парень спасся чудом. Он успел запрыгнуть на дерево и не истек кровью — пальцы на правой руке ему отрезала собака. Будто скальпелем, ровно и чисто. Паренек не понимал своей утраты и все порывался чесать голову или тереть нос распухшей культей.

В соседнем дворе мужчина бегал с тлеющей паклей вокруг сарая и старался подпалить деревянные стены. Глеб уронил пиромана на землю, прижал сверху, но тот с нечеловеческой силой выкручивался из захвата и кричал, кричал, кричал сорванным голосом. Надрывался: «там монстры! нужно сжечь!», пока Инга не ударила его прикладом в затылок. Человек упал лицом в землю; с его головы в грязь потекла кровь. Глеб связал помешанного, и тут же заметил еще одну струйку дыма в дальнем конце деревни…

Иногда в них стреляли, сопровождая выстрелы дикими воплями. Эти побьют друг друга сами, понял Глеб. Ирония, мать ее, Зоны — пережить волну и быть застреленным сошедшим с ума соседом. Глеб сначала отвечал выстрелом в воздух, для острастки, потом начал экономить патроны.

На дальней окраине Вешек наткнулись на сильные разрушения. Глеб решил, что здесь прошла стая кабанов — волна собирала вместе и не таких строптивых существ. Кабаны словно танки валили деревья, легкие постройки, а иногда и на домах оставляли отметины. Глеб постоял возле железной двери, вмятой, очевидно, ударом кабаньей башки, и велел Инге расчехлить карабин.

Кабан-переросток нашелся в соседнем дворе. Инга ахнула, оценив пропорции монстра, и перезарядила «Тигра» магазином с красной отметкой. Бегемот! Он снес будочку деревенского туалета и провалился мордой в выгребную яму. Смерть его стоила жизни: такая же страшная, вонючая и бессмысленная. Тушу уже поглодали собаки и крысы, размотали сизые кишки по огороду.

В следующем дворе на крики отозвались из колодца. Глеб откинул ржавую плиту, надвинутую на колодезный зев. Молодой мужчина висел в узкой трубе, упершись в бетонные стены, и смотрел вверх белыми глазами. Его, обессиленного, вытащили, обвязав веревкой. Мужчина упал здесь же, уронил голову в траву. Не то заплакал, не то засмеялся, и Глеб похлопал его по плечу. Только потом случайно заглянул в колодец.

— Стой! — велел подавшейся вперед Инге и наспех придумал поручение. — Найди ему что-нибудь, брезент или одеяло.

— Что там? — остро глянула Инга.

— Не нужно тебе этого видеть. Я сам.