Возвращение с края ночи - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Свиридов, Александр Бирюков, Глеб Сердитый cтр.№ 20

Никаких других автобусов по этой улице не ходило, и сомнений быть не могло — в катастрофу попал тот, на который Воронков чуть было не сел.

Троллейбус объехал место трагедии и вновь вернулся к обычному ритму движения, хотя теперь водитель стал притормаживать заметно чаще.

Воронков сидел и продолжал вроде бы смотреть в окно, хотя на самом деле вряд ли бы заметил сейчас на улице даже африканского слона.

«Что же происходит?! Бог с ним с „почему“, понять хотя бы „что“! Спокойно, Вороненок, спокойно. Задачка очень простая. Дано: некий ничем не выделяющийся из прочих человек. Вдруг вокруг него начинают происходить неприятные вещи — значительно больше, чем по теории вероятности положено. Причем не обязательно с ним, но вокруг него. Ничем тривиальным эти события не объясняются. Значит, этот человек… То есть у него… Так ведь черт его знает, что во мне такого особенного!»

Размышления Воронкова прервал Джой — лишенный возможности дернуть хозяина зубами за рукав, пес попросту ткнул его головой, и Сашка сообразил, что они доехали до нужной остановки.

— Спасибо, парень! — поблагодарил он Джоя и вместе с ним выскочил в уже готовую было закрыться дверь.

Стоя на обочине и глядя вслед удаляющемуся троллейбусу, Сашка неожиданно для самого себя поднял голову к низкому серому небу и вызывающе сказал вслух:

— Эй, вы, там! Вот он я, вышел. Рогатого не трогайте! Он больше ни при чем!

Кроме него, на остановке никого не было, но на секунду ему почудилось, будто по лицу мазнул тот самый мерзкий взгляд — словно несомая ветром паутинка скользнула вдоль щеки.

Сашка поморщился и потопал через пустырь по тропинке, ведущей к расположенной в ложбине старого песчаного карьера станции.

Где-то за всхолмьем надсадно взревели турбины — московский самолет только начинал разбег. Вот сменщик-то рад будет…

Напарника в смотрительском домике не оказалось, но вскоре он появился и, увидев раньше времени появившегося Воронкова, действительно обрадовался.

Олег, как и Сашка, тоже оказался здесь после оборонного ящика, гонимый безденежьем, и, само собой, каждая лишняя минута, украденная у неприятной работы, была для него как подарок судьбы.

— Ну, Сань, значит, смотри, — быстро заговорил Олег, — я до прудов только что сгулял, там все чикель-никель. Оператора в ночь сегодня не будет, так что обход каждые три часа пускай директор себе в задницу запихнет. Можешь пилить-строгать свой металлолом хоть до потери пульса.

Считалось, что Сашка в мастерской восстанавливает какие-то автозапчасти. Для поддержания легенды он время от времени действительно вытачивал по просьбам коллег какой-нибудь штуцер для радиатора или вырезал хитрую прокладку.

— В журнале я уже все записал, тебе только закорючку поставить, — продолжал тараторить Олег. — Ну, так пошел я?

— Ну, так пошел ты! — не стал спорить Воронков. Сменщик отправился переодеваться, и через пару-тройку минут его силуэт уже мелькнул у ворот.

«Ну вот… — подумал Сашка, глянув ему вслед, — до утра здесь будем только мы с Джоем — самое время „злобным врагам“ чего-нибудь устроить. В случае чего хрен кто поможет!» Он вспомнил искореженный автобус, врачей, суетящихся вокруг носилок, и добавил уже вслух:

— А может, оно и к лучшему. Мои проблемы — мне и решать. Заодно и антураж подходящий — как раз для финальной схватки…

Воронков подошел к двери и обвел взглядом территорию станции так же, как оглядывал свои будущие владения, попав сюда в первый раз. И так же, как и в первый раз, поразился, насколько неприятным, уродливым можно сделать кусок земли, даже если не стараться специально.

Освобожденный от намордника Джой потерся мордой о ножку стола, демонстрируя все свое собачье отвращение к надеванию на рыло кожаной сбруи. Тоже огляделся, но его, в отличие от хозяина, эстетика местности не интересовала, тем более не возмущала.

Пес радостно залаял и тут же умчался — у него было давнее знакомство с местными собаками, и из-за этого Воронкову приходилось постоянно тратиться на средства от блох.

Сашка коротко вздохнул — вздыхать полной грудью на станции он давно отучился и пошел обратно в комнатушку. Включил лампу-прищепку, заправил в «Башкирию» новый лист бумаги, и принялся неторопливо печатать.

«Когда кто-то пишет книгу или ставит фильм, этот кто-то, с одной стороны, хочет, чтобы все было правдоподобно и близко к реалиям жизни, а с другой — чтобы читательский или зрительский интерес поддерживался не только действием, но и обстановкой. Наверное, поэтому, когда не хватает таланта или денег, а чаще и того и другого, режиссеры переносят действия своих фильмов куда-нибудь на свалку, на развалины или на заброшенный завод.

И что интересно — попадая в подобное место в реальной жизни, человек начинает чувствовать себя словно бы персонажем из подобных фильмов. Не самое приятное ощущение. Но ведь есть на свете и заброшенные заводы, и свалки, и руины человеческих поселений, которые бывают мрачнее самых изощренных фантазий.

Например, если б я был режиссером, пусть даже с миллионами долларов в кармане, я бы, в лучшем случае, выстроил нечто подобное тому, что за бесплатно вижу вокруг „сутки через двое“, а то и чаще.

Геометрически правильные ряды прудов-отстойников с вонючей водой, под тонким слоем которой не менее вонючий ил накапливает в себе все элементы таблицы Менделеева в самых невероятных сочетаниях. Кривоватые мостики над ними, на которые, кажется, кошка ступит — и они развалятся. Покосившиеся решетчатые мачты с прожекторами, из которых горит дай бог один на десяток. Наспех сваренные из бросового металла сарайчики для инвентаря, крытые вперемешку то рубероидом, то линолеумом и подпертые посеревшими от времени досками. Брошенные чушки электромоторов с выпотрошенными и полувыпотрошенными внутренностями. Выпирающие из земли трубы коллекторов и претендующий на современность дизайна полукруглый пандус для самосвалов, бетон которого уже начал крошиться и осыпаться, обнажая арматуру. Тут же сохранившееся со времен развитого социализма выщербленное мозаичное панно с ясноглазым широкоплечим рабочим, до середины заваленное отслужившими покрышками. Гул насосов и завывание вентиляции в уродливой одноэтажной коробке здания управления, наскоро собранной из разномастных панелей…»

Воронков увлекся, пальцы все быстрее летали над клавишами, словно он описывал окружающее кому-то, с рождения окруженному исключительно красивыми вещами, видящему в окне холеной машины только чистенькие пейзажи, встречающемуся с неизменно добрыми и вежливыми людьми. Интересно, сможет ли этот кто-то поверить в реальность описываемого?

«А над всем этим — мрачное, сочащееся моросью небо, без единого просвета, за которым, может быть, где-то и есть солнце, но вот только где оно… Зато ночью в полгоризонта встанет кровавое дрожащее зарево, которое даже сейчас угадывается сквозь висящую в воздухе морось — не дождь, не туман.

Почти десяток факелов химического комбината, вознесенные на стометровую высоту, ревут днем и ночью, сжигая те отходы, которые город не решился перерабатывать даже в своем кишечнике…»