Сибирская жуть-7 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 67

В старой деревне

В деревне Фролове супруги Анашкины пошли в баню. Их внимание привлекли вопли и стоны не откуда-нибудь, а из старой, заброшенной уборной соседей. Жалобные стоны сменялись самым натуральным рычанием, и заглянуть в уборную требовало немалого мужества. Петр Акимыч оказался посмелее Феклы Серафимовны и с помощью длинной палки все-таки отворил дверь сортира.

Скорчившись, на стульчаке исходило зеленым поносом существо, которое они приняли было за Ваньку Николаевича Чижикова. Уставившись на них в упор, с крупными каплями пота на лбу, двойник великого археолога вдруг заляскал зубами и к ужасу супругов вдруг растворился в воздухе.

Супруги пулей кинулись домой и три дня боялись кому-либо рассказывать об увиденном. Единственное, почему эта история вообще заслуживает упоминания: видели двойника сразу два человека, так что галлюцинация исключается.

Августовская история

В очень комариный день 15 августа на танцах в деревне Проспихино появился человек, которого в деревне хорошо знали: Чижиков. Но знали-то его как большого ученого и большого начальника, а тут Чижиков вдруг появился неизвестно откуда, причем появился в красной шелковой рубашке, в кушаке с кокетливыми кистями и к тому же с большущим баяном.

Игрой на баяне с бубенцами, танцами вприсядку и увлекательными разговорами он совершенно очаровал местную жительницу Аурелию Степановну Собачкину и увел ее от честной компании, «поглядеть на красоты природы», как он выразился. Потом Аурелия честно сознавалась, что «как мужик он неутомим», но впечатления у бедной девушки оказались совсем не таковы, как она, наверное, надеялась.

Для понимания причин имеет смысл напомнить, что северное Приангарье лежит на 59 градусе северной широты, и середина августа здесь — ну никак не разгар лета. Сначала Аурелии, может быть, и нравилось, что ее раздевают, но это продолжалось недолго. Стало холодно; в эту ночь около земли было градусов шесть, не больше. Кроме того, из лесу сразу же налетели комары, вцепились во все открытые части тела— то есть можно считать, чго везде. Опять же неплохо бы понять, что такое комары и гнус в Приангарье и чем они отличаются от невинных комариков в Подмосковье или в Прибалтике. Комары в Приангарье в августе летают такими тучами, что просто страшно смотреть. Все стараются носить плотно запахивающуюся одежду и даже лица закрывать как можно больше.

А двойник Чижикова все не отпускал бедную девушку, и его неутомимость оборачивалась уже не приятной, а какой-то устрашающей стороной. Аурелия сначала тихонько попросила— мол, дайте одеться… Тогда она еще была полна уважения к тому, кого она считала странно одетым, непривычно себя ведущим, но Чижиковым. Потом девушка стала отпихивать назойливого, обещала ему продолжение, но после того, как прикроется, объясняла, что ее нагрызли и что ей очень холодно… Бесполезно! Двойник Чижикова не реагировал!

Будь Аурелия получше знакома с Чижиковым, она уже поняла бы, что имеет дело вовсе не с ним. Чижиков-то по части женщин всегда был крайне приличен, несколько боялся их и уж, конечно, неутомимым его пока не называла ни одна женщина. Одно время он даже платил студенткам, чтобы они рассказывали о нем разного рода истории… Очень уж стеснялся своей половой слабости, что тут поделать.

В конце концов даже Аурелия все больше убеждалась — прижал ее к земле и неутомимо использует ее вовсе не Чижиков, а кто-то совершенно другой. «Гляжу на это лицо… оно дрожит и появляется там… ну, рожа совершенно невозможная!» Наконец девица начала просто кричать, а на каком-то этапе — натурально истерически орать и звать на помощь.

Народ долгое время не реагировал из вполне естественной деликатности — не хотелось вламываться туда, где уединились люди. Тем более, такой уважаемый человек.

Но вопли о помощи были такими, что в конце концов появилось подозрение: а может, из лесу вылезли разбойники, убили Чижикова и страшно подумать, что делают с Аурелией?! При появлении нескольких дюжих людей из деревни двойник Чижикова, не надевая штанов, прямо так и растворился в воздухе. А девушка, у которой от холода ляскали зубы, а кожа на боках и плечах вздулась волдырями от комаров, вопила и рыдала, как будто ей платили за эти вопли и стоны.

Разумеется, это тоже был вовсе не настоящий Чижиков. Это известно уже из того, что все знают, где находился Чижиков 15 августа 1997 года.

Тут тоже все совершенно непонятно, и самый непонятный вопрос — это зачем какой-то злобной, любящей гадить людям и садистски настроенной сущности принимать облик такого уважаемого человека?

Если была цель наказать за что-то Аурелию, это можно было сделать и иначе!

Куда лет шестьдесят никто крещеный не входил, там мудрено ли другим хозяевам поселиться?

Граф А. К. Толстой

Хозяева заброшенных домов

Отдельный, очень непростой вопрос: кто вообще может обитать в домах, кроме людей? На самом деле здесь даже сразу два вопроса: кто поселяется в заброшенных домах, когда человек из этих домов ушел? И второй вопрос: кто может жить в домах одновременно с человеком?

На первый вопрос есть ответ традиционный и очень простой: в заброшенных домах поселяется нечистая сила! У меня в этом есть некоторые сомнения, потому что далеко не во всех заброшенных домах человек чувствует себя скверно. Заброшенные деревушки оставляют странное и тягостное впечатление, даже если эти дома вообще оказываются долговечны. Почему-то деревянные дома без людей очень быстро начинают разрушаться, и если в сибирских селах не редкость увидеть сруб двухсотлетней давности, то заброшенные дома стоят от силы несколько десятилетий.

Еще одна загадка: почему-то дерево на кладбищах — дерево крестов, дерево оградок — сохраняется гораздо лучше. В деревне Усть-Кова, при впадении в Ангару этой речки, нет уже ни одного целого дома, а вот кресты на местном кладбище сохранились так хорошо, что четко видны буквы надписей.

То же самое происходит и южнее. Скажем, на правом берегу Енисея в 1960-е годы деревни оказались заброшены: проводилось укрупнение колхозов, и маленькие деревушки объявлены были неперспективными. Сейчас эти деревни исчезли полностью. Совсем.

В начале нашего века пароход, проходя по Енисею от Красноярска до Стрелки, до слияния Енисея с Ангарой, все время шел мимо русских сел и деревень, больших и маленьких. А по обоим берегам великой реки лежали окультуренные земли — поля на высоких террасах или сенокосные заливные луга в поймах.

В первый раз запустели земли во время коллективизации — называя вещи своими именами, во время группового ограбления и массового истребления русского крестьянства. Потом — война, с которой немногие вернулись. И никакая химизация, электрификация и механизация не в силах компенсировать исчезновение множества людей. Многие поля с этого времени запустели — не было сил их обрабатывать. В 1960-е много деревень вообще забросили, и теперь на подробных картах возле их названий черной краской написано: «нежил.», то есть «нежилые».