Сибирская жуть-6. Дьявольское кольцо - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 73

Одним словом, отвезли полицейские Мойшу обратно, в местечко Душистая Касриловка, и очень не советовали общине его оттуда отпускать. Обещали даже посмотреть сквозь пальцы на всяческие нарушения паспортного режима и санитарного состояния, если община войдет в положение, проникнется сутью диагноза, если полиция города Винницы Мойши никогда больше не увидит.

С тех пор вообще никого не брил и не стриг свихнувшийся Мойша Кальсонер. Лежа на чердаке, он заполнял бумагу за бумагой, лист за листом, создавая два великих труда. Два, потому что один был посвящен развитию идей, почерпнутых Мойшей из той разодранной книжки. Ведь каждому ясно, как необходима была Общая Теория Всего, которая сразу объясняла бы людям, кто они такие, где находятся, что они должны делать и какими принципами руководствоваться.

Впрочем, с принципами было как-то понятно. Космические иерархии порождали космические уровни, между которыми шли астральные взаимодействия. Самые высокие слои, прямо по господину Вернадскому, обречены были управлять более низкими уровнями, вправлять им астрал и проверять их ауру.

Как явствовало из Торы, Бог отдал самые высокие слои племени Авраама. Пока что он еще безмолвствует, и из этого следует, что пока на земле еще ноосфера не наступила, а целиком господствует биосфера. Но вот скоро начнется переход биосферы к ноосфере, управлять миром станут-таки только умные люди, а глупые будут отданы им в вечное подчинение и в научение, как было сказано в Священном писании. Но если сплотиться в единое Ноосферное братство, можно и помочь торжеству космических иерархий, и ускорить приход ноосферы.

И уж, само собой, владычество над миром было гарантировано тем, кто готов был объединиться в братство, и не только ждать прихода ноосферы, но и активно строить ее своим целенаправленным трудом.

А вторая часть труда Мойши Кальсонера была посвящена практике созидательного труда. И называлась — «Как построить ноосферу в одной, отдельно взятой деревне?». Самой главной частью этого труда было обоснование, почему именно приверженцы «доктрины Кальсонера» призваны править миром, и именно они составят основную часть ноосферы грядущего периода.

Чего только ни делала мадам Кальсонер в борьбе с новым пристрастием мужа! И валялась у него в ногах, умоляя пожалеть и не губить. И рвала на части, страшно крича, проклинала листки бумаги, умение писать и даже того, кто изобрел эту самую бумагу, отнимавшие отца у детей и мужа — у нее самой.

Мойша покаянно молчал, признавая правоту ее претензий. Если уж он не хотел зарабатывать на жизнь, не хотел делать ничего в доме, то мог бы по крайней мере не жениться, не заводить несчастных детей, обреченных на голодную смерть.

Но и выслушав жену, и повздыхав, снова шел Мойша на чердак, ложился на пол и, высунув язык, писал свои сочинения. Отказаться от них было буквально выше его сил.

Вот и мадам Кальсонер разводила кур, продавала яйца, стирала на полместечка, мела полы, молола зерно в муку, чинила заборы… трудно сказать, чего не делала бедная, изможденная до предела мадам Кальсонер. Старшие дети, едва оказывались в состоянии, тоже помогали ей, что было сил… а глава семьи с обезумевшими, красными от бессонницы глазами все больше сидел на чердаке и слезал только, чтобы поесть, сходить в уборную и запастись карандашами и бумагой (которые вскоре научился с невероятной ловкостью воровать у всех соседей).

Трудно сказать, как бы сложилась судьба самого Мойши Кальсонера и его великого труда, если бы не один проезжающий… На рубеже веков местечко посетил некий иностранный господин — Карл Фридрих Марлофф для ознакомления с достопримечательностями Российской империи и для изыскания возможностей открытия в ней международных курортов.

По крайней мере, такова была официальная, широко известная цель пребывания господина Карла Фридриха Марлоффа в пределах Российской империи. В действительности же у этого господина помимо внешней, наружной, были еще две сущности — несравненно ярче и интереснее.

Одна из них состояла в изучении городов, укреплений, автомобильных и железных дорог, а главное — общественных настроений. В числе прочего, людей, плативших господину Карлу Фридриху звонкими золотыми марками, интересовало: а не могут ли в случае большой войны иудейские подданные Российской империи немножко-таки поднять бунт на западных границах? А если нет, то нельзя ли найти там нескольких активных ребят, которые смогут заложить под рельсы железных дорог совсем, ну совсем небольшие порции взрывчатки и в нужный момент совсем чуть-чуть ее рвануть? А за это юдолюбивый канцлер, начинающий свой день с сетований о нарушении прав человека в пределах Российской империи, немедленно отменит чудовищную черту оседлости, попирающую все божеские и небесные законы…

Между прочим, все чистая правда — кайзер был готов отменить черту оседлости. Он сто раз говорил своему августейшему кузену, императору Российской империи, что он, августейший кузен, просто есть «отин ишакк унд больфаннь, просто старый люммель и ферфлюхтер», если он не понимает простой вещи — давно пора решать еврейский вопрос не частично и не половинчато, а окончательно. И он, германский канцлер, готов помочь своему августейшему кузену и советом, и людьми, и аппаратурой, чтобы избавить, наконец, свои западные губернии от всякой неприличной сволочи. А то пока еще они там, в черте оседлости, сами повымрут от голода… Но как вы понимаете, об этой второй части планов канцлера не только не предполагалось сообщать «дорогим союзникам», но даже и сам господин Карл Фридрих не был о ней осведомлен.

А вот вторая сущность иностранного господина Марлоффа была еще лучезарнее и оказывалась напрямую связана с одним очень-очень старым и весьма почтенным сообществом.

И сейчас, помимо всего прочего, господин Марлофф искал доказательства своей давней мысли… Что это вовсе не немцы — высшая, и иудеи — низшая раса, а вовсе даже все наоборот.

Местечковые сородичи все больше разочаровывали лощеного, пахнущего одеколоном г-на Марлоффа. Были они бородаты, некультурны, из отворотов лапсердаков извлекали клопов, а если чем-то и пахли, то никак не астральными сущностями, а разве что куриным пометом. И эта грубость мыслей, этот примитивизм намерений и наклонностей!

Господин Марлофф давно понял, что все, кого представляют ему как прогрессивных или современных людей, меньше всего стремятся к астральному совершенству. Эта грубая местечковая деревенщина пыталась накапливать богатства, получать образование, приобретать профессии и выполнять квалифицированную работу… то есть как раз убегали, семимильными шагами убегали от того, чтобы показывать им всем свою национальную самобытность и демонстрировать расовое превосходство. И такими же семимильным шагами шли к тому, чтобы ассимилироваться в русской, немецкой или польской среде.

А вот всякого рода чудики, изгои общества, психопаты, изобретатели перпетуум мобиле, создатели причудливых учений… они-то как раз были весьма перспективны. Как описать встречу господина Марлоффа с бедным, уже шагавшимся от голода Мойшей Кальсонером?! Встречу, подобную встрече Стенли и Ливингстона! Встрече Кортеса и Монтесумы! Встрече Владимира Вернадского и Тейяра де Шардена! Господин Марлофф с громким ревом заключил Кальсонера в объятия. Господин Кальсонер отбивался. Мадам Кальсонер решила, что злой немец душит ее мужа, и чуть не зашибла Марлоффа. Старшие дети орали от возбуждения. Младшие — от испуга. Кот и куры орали за компанию, просто чтобы было интереснее.