Сибирская жуть-3 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Буровский cтр.№ 76

Доказать я этого не в состоянии, но и проверять этого сам не буду и никому из читателей тоже не посоветую.

Скучно в городе Тарусе

Девочке Марусе…

Н.ЗАБОЛОЦКИЙ

Калуга сама по себе приятный городок, но у нее есть два серьезных недостатка.

Первый состоит в том, что Калуга расположена слишком близко от Москвы, и все, кто поэнергичнее, потороватее, рано или поздно перебираются туда.

А второй недостаток — очень уж плоская местность в городе — нет ни холмов, ни гор, ни буераков… Как-то скучно!

Преимуществ и отличительных особенностей у Калуги тоже два…

Первый из них — это икона Калужской Матери Божией. Уникальная икона, на которой Матерь Божия изображается читающей книгу! Нигде не видел я ничего подобного, а эта икона удивительно приятная и написана в таких мягких, пастельных тонах, что сами по себе эти тона услаждают и успокаивают душу.

Вторая отличительная особенность Калуги, делающая ее интереснее других городов, — в ней жили Константин Эдуардович Циолковский и Александр Леонидович Чижевский.

Циолковский широкой публике известен побольше… При советской власти его широко рекламировали как автора идеи выхода человечества в космос. Стали знаменитыми его слова: «Земля — колыбель человечества, но нельзя же вечно жить в колыбели!»

Звучит красиво, мысли гордые, и Константин Эдуардович Циолковский действительно поставил вопрос о выходе в космос не как о бесконечно далекой перспективе, а о деле реальном в самом недалеком будущем. Но в советском официозе как-то не рекламировались другие стороны деятельности Циолковского…

Например, что Циолковский планировал выход в космос, строго говоря, не человечества, а, так сказать, его разумной составляющей. Ведь тело человека в условиях космической невесомости, огромных расстояний, отсутствия воздуха, жуткого холода совсем неудобно, да и ненужно. А какая разница, как будет выглядеть и в какой форме будет представлен человеческий разум? Пусть обитателем космической бездны станет «некий плазмоид», «разумный луч», наделенный свойствами человеческих личностей… Какое отношение мы с вами имеем к «неким плазмоидам» и почему их полеты в космос — это наш с вами выход в космос, я недопонимаю, но это второй разговор.

Впрочем, Циолковский стеснялся собственного тела, ведь стезя человека — высокий дух, проникновение в тайны мироздания… А это сволочное тело только и делает, что жрет, пьет, совокупляется, гадит… Как же его не возненавидеть?! «Плазмоид» несравненно удобнее и приличнее…

Не рекламировались и некоторые другие идеи К.Э.Циолковского — например, что биосфера Земли должна быть уничтожена, как отработавшая свое. Вот, рассуждал Циолковский, примитивные племена и народы Земли вымирают, и это хорошо — они ведь уже не нужны. Да и вся биосфера, колыбель человечества, больше уже не понадобится.

А.Л.Чижевский, основатель таких направлений в науке, как аэроионификация и гелиобиология, известен широкой публике поменьше. Его исследования до сих пор интересны ученым; Чижевский впервые связал циклы активности Солнца и процессы, протекающие в человеческом организме и в человеческом обществе. Да, и в обществе! Чижевский не доказал прямой связи, но доказал, что войны, восстания и грандиозные переломы в жизни цивилизаций совпадают с периодами солнечной активности.

Этот незаурядный человек чуть ли не единственный, кто по доброй воле задержался в сталинских лагерях: Чижевский хотел закончить свои исследования и попросил отсрочить его освобождение. Уже вольным человеком, имея право покинуть лагерь в любой момент, он еще две недели заканчивал свою работу и только потом уехал…

Но и он поддерживал основные идеи Циолковского — о ненужности биосферы, о выходе в космос тех, в кого должно превратиться человечество. Земляки были и единомышленниками… по крайней мере, в основных мировоззренческих вопросах.

И еще одной важной детали о жизни Циолковского и Чижевского как-то не упоминали в советское время — они были убежденнейшими антропософами, поклонниками Елены Блаватской и Елены Рерих. Одна из книг К.Э.Циолковского, «Сны о земле и о небе», начинается так: сидели, мол, в Гималаях девятеро мудрецов… Такие умные, такие продвинутые, что даже их имена перестали их интересовать, и они про эти имена попросту забыли, как о чем-то совершенно ненужном.

Именно поэтому православные священники часто плохо относятся к современным космистам: сразу же видится им нечто общее между современными учеными и антропософией.

С Чижевским связана любопытная история, приключившаяся недавно в Калуге. Сотрудница Калужского пединститута переживала некий «кризис жанра» и даже подумывала, не уйти ли ей с преподавательской работы. Да и кандидатская у нее никак не получалась.

И вот снится Наталье Калуженской, что она входит в деревянный старый дом, который отапливается печкой, а на диване лежит Чижевский — совсем больной. Лежит и кидает на нее неприязненные, мрачные взгляды. В доме ледяной холод, Чижевский одет и закрыт одеялом и еще какими-то шубами.

— Может, вам чаю налить?!

И энергичная, заботливая дама тут же начинает топить печь, греет чай, что-то рассказывает лежащему: может быть, и совершеннейшую чепуху, но чтобы он не чувствовал себя в одиночестве.

Когда Наталья Юрьевна вошла с горячим чаем, Чижевский расцвел, заулыбался… И женщина решается спросить:

— Александр Леонидович… А может, мне не надо завершать диссертацию…

Подняла она глаза, смотрит: Чижевский лежит и глядит сурово, грозно сопит… И поняла она, что должна дописать диссертацию. А Чижевский держит в руке какую-то книгу, листает ее, да так и уронил на стол.

— Понимаете, мне помочь с диссертацией некому…

Чижевский поднял глаза на женщину, и в голове у нее сформировался готовый ответ: надо спросить у Буровского (фамилию она уже знала). И на листе книги, брошенной на стол, Калуженская прочла мою фамилию, и тут Чижевский исчез, а Наталья Юрьевна проснулась.

Через три дня началась конференция, я участвовал в ней, и меня чуть не заставил подпрыгнуть до потолка женский крик:

— Как, это Буровский?!

Потому что до этого для Калуженской я был то ли главой из книжки или статьей из сборника, то ли существом вполне мифологическим: чем-то вроде динозавра из Конго или снежного человека. А тут вот он стоит, этот Буровский, во плоти и крови, и даже сварливо бранится с кем-то из оргкомитета.

Если это кому-то интересно — диссертация оказалась довольно ценной, но оформленной сумбурно, и помочь женщине оказалось несложно.

История заставила меня глубоко задуматься и даже задать вопрос местному жителю, уроженцу Калуги — профессору, известному ученому и одному из крупных управленцев в местном пединституте. А что, спросил я, многим тут является Чижевский? А Циолковский?