Атлантическая премьера - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Влодавец cтр.№ 31

— Такой замок я уже видела, — сообщила Марсела, которая, должно быть, и не догадывалась о моих сомнениях и мелькнувшей мысли воспользоваться ею как продуктом питания, — у этого козла Паскуаля был в кабинете сейф с точно таким же замком. Я даже почти запомнила число, которое он там набирал… Год рождения его деда — 1865, потом год рождения его бабушки 1870, а последние две цифры я забыла…

Это было хорошим утешением. Набрав на замке 18651870, я прикинул, что даже комбинацию из двух цифр — если принять, что первые набраны верно! — я буду искать очень долго.

Пока я опять терзался своими сомнениями, легкомысленная Марсела сказала:

— А что, если набрать его возраст? Лопесу — 53.

— Попробуй набери, — равнодушно пробормотал я, надеясь, что замок сожжет нас напалмом или. отравит «ви-эксом» и спасет меня, таким образом, от греха каннибализма.

Произошло чудо — когда замурзанный пальчик, Марселлы с остатками лилового маникюра нажал, сперва на пятерку, а потом на тройку, замок щелкнул, половинки двери с шелестом ушли в боковые пазы. Таким образом, как это ни прискорбно, нам был открыт путь к новым неприятностям.

За дверью оказался почти такой же коридорчик, но в дальнем конце его была прозрачная стеклянная дверь, и сквозь нее отчетливо виднелся точно такой же вагончик, как тот, что привез нас на асиенду «Лопес-23» с кукурузного поля.

Ловушка была что надо! Едва мы с Марселой бросились вперед, убежденные, что уж со стеклянной-то дверью мы как-нибудь справимся, казавшийся неколебимым монолитом пол коридорчика под нами раскрылся, словно створки бомболюка, и мы, дико заорав от неожиданности, полетели в пропасть…

Насчет пропасти я, конечно, сказал слишком сильно. Это только в первый момент показалось, потому что внизу было темно. Мы — ну, я-то уж точно! — решили было, что нам крышка и что нам предстоит разбиться в лепешку, пролетев сотни три футов. На самом деле мы не пролетели и десяти и шлепнулись не на камни, а в самое стопроцентное жидкое дерьмо.

Когда-то, должно быть, еще в доиспанские времена, это была подземная река, которая несла по подземному лабиринту кристально чистые, возможно даже, минерализованные воды. Однако технический прогресс на поверхности земли превратил речку в клоаку, куда естественным или искусственным путем сливались канализационные стоки ближайших асиенд и поселков. Впрочем, об этом мы с Марселой узнали гораздо позже, а в тот момент, когда мы угодили в этот поток дерьма, нам было совершенно неинтересно знать, откуда он начинается и откуда это дерьмо взялось. Значительно больше меня лично интересовало то, как из дерьма выбраться. Скажу откровенно, я подозревал, что это невозможно. Ноги до дна не доставали, наверху серел каменный естественный свод. Впрочем, свод я видел недолго, только несколько секунд после падения, пока еще виделся свет из открытых створок «бомболюка», доставившего нам удовольствие искупаться. Скорость течения была очень велика, и нас быстро унесло за несколько крутых поворотов, куда свет уже не доходил. Мы плыли в кромешной тьме и такой густой вони, что меня не вывернуло наизнанку лишь потому, что я уже более полусуток ничего не жрал.

— Анхель! — услышал я визг Марселы. — Ты здесь?

— Здесь, здесь… — пробормотал я, стараясь поуже открывать рот.

— Боже, какая вонь! — Она была где-то рядом, но я ее не видел.

— Ты хорошо плаваешь? — спросил я.

— Часа четыре продержусь, — ответила она, — если раньше не задохнусь!

Самое смешное, что, падая в дерьмо, я не бросил автомат, висевший у меня на шее. При определенных условиях он мог бы утянуть меня на дно, так же, как пистолет, нож и четыре гранаты, висевшие на поясе вместе с двумя запасными магазинами. Если бы нам довелось проплыть по этой мерзкой реке чуть-чуть дольше, то кто-то из нас должен был утонуть — либо я, либо «Калашников». Однако очень скоро мы ощутили под ногами более-менее твердое дно и затем смогли идти пешком. Уровень зловонной жидкости стал поменьше, должно быть, труба стала шире. Здесь же я, наконец, нащупал в темноте отплевывавшуюся в разные стороны Марселу. Мы взялись за руки, как школьники на прогулке, и двинулись рядышком, чуть-чуть подталкиваемые потоком, который доходил нам до пояса.

— Боже! — бормотала Марсела. — Мои волосы! Они же насквозь пропахнут!

Бедняжка! Мне было так странно слышать, что ее волнуют волосы, когда есть прямая угроза вообще остаться тут навек. И это была серьезная угроза. Мы были по-прежнему во власти потока, и никто не мог поручиться, что где-нибудь за поворотом труба не начнет сужаться, и дерьмо не заполнит ее до потолка. Правда, пока уровень дерьма несколько снижался и доходил временами до середины бедер. Однако минут через десять он начал неуклонно повышаться, опять дошел до пояса и приблизился к груди. К тому же, вытянув левую руку вверх, я нащупал свод, а это был совсем дурной знак.

Марселе было явно проще. Она была воспитана в традициях безоговорочного доверия и подчинения мужчинам. Эмансипированность женщин-янки, летающих на истребителях и командующих десятками мужчин на кораблях, в эти места еще не докатилась. Это дитя природы и обычаев твердо верило, что с таким мужчиной, как я, бояться нечего, и было убеждено, что со мной не пропадешь. Мне надеяться было не на кого, а потому я трусил так, как никогда в жизни. Трусил потому, что от меня, по сути, ничего не зависело. Против тяжелого, неотвратимого потока идти было невозможно, остановиться — тоже. Можно было только идти или плыть по течению. Если бы я был один, то наверняка выл бы и орал от безысходности своего положения, но при Марселе стеснялся. Хотя в то время я был полным идиотом во всем, что касалось глубоких обобщений, моя беспомощность перед потоком дерьма как-то стихийно заставила меня подумать о том, что все мое прежнее существование являлось именно таким же беспомощным барахтаньем в потоке жизни. Несколько раз я действовал самостоятельно, но это приводило лишь к новым неприятностям, и меня еще дальше уносило в клоаку. Было горько и стыдно, что жизнь закончится таким омерзительным образом, но сделать я ничего не мог. Наше путешествие по смердящей реке продолжалось.

Коллектор шел все время под гору, а поток зловеще приближался. Зловоннейшая жижа вновь поднялась до плеч и заметно ускорила течение. Вспомнилось, что в детстве я то ли читал, то ли видел в кино историю, когда какой-то француз, каторжник или революционер, вот так же шел, спасаясь от врагов, по парижской канализации. Отчего-то его путешествие казалось мне увлекательным… Сейчас я так, конечно, не считал. Наоборот, у меня было горячее желание застрелиться, но этого я не сделал по двум причинам: во-первых, как всегда, у меня проявлялось чувство самосохранения, а во-вторых, я не был уверен, что мое оружие после уже двухчасового путешествия по клоаке окажется в состоянии выстрелить.

Одежда была пропитана дерьмом насквозь, до последней нитки. Волосы, вся кожа с головы до пят — тоже. Даже во рту ощущался вкус этой дряни. Но, как ни странно, чем дольше я находился в объятиях смрадного потока, тем больше привыкал к своему положению и смирялся со своей участью. К концу третьего часа нашего путешествия мне стало почти безразлично, чем все кончится. В конце концов рано или поздно умирать все равно придется.