Ночной карнавал - читать онлайн книгу. Автор: Елена Благова cтр.№ 82

Пой, девочка! Пой, милая! Я не вижу тебя, ты в чужом дворе. Откуда ты пришла? Из какой земли? Из Прованса? Из Эльзаса? Из Полонии? Из Рус?.. Тебе нечего есть в Пари. И он слезам не верит — ни твоим, ни моим. Ничьим. Поэтому пой. Авось откроется окно. Авось бросят тебе кость. Объедок. Монету. Старую ребячью шубу, чтоб ты укутала голые плечи.

Мадлен бросилась с балкона обратно в дом. Стеклянная дверь захлопнулась со звоном.

Часы в гостиной пробили три.

Ночь. Ночь. Надо спать. Ей не спится. Нет огня. Зажечь свечи? Пусть Луна светит в окно. Озаряет картины. Пусть оживают благородные лица. Шевелятся кружева на плечах, на рукавах, вокруг шей, голов, давно отрубленных. Каково это, когда человеку отрубают голову?.. Наверно, ощущение не из приятных. В первый миг, должно быть, адская боль. Голова катится с плахи, как кегля. Палач хватает ее за волосы и поднимает, показывая толпе. Говорят, голова еще несколько минут живет, все понимая, соображая, что с ней происходит. Озирает уже мертвыми, но еще живыми глазами гудящее людское море под собой. Видит палача. Может, разлепляет губы и пытается сказать. Последнее слово. Воистину последнее. Кое-кто и вышепчет. Как?! Связки перерублены. От голоса ничего не осталось. Слышно, как девочка поет в чужом дворе. Как пронзительно она поет! Господи, помоги ей.

Господи, помоги мне.

Скорей бы завтра. Скорей бы приехал барон.

На черта она согласилась на эту треклятую сделку.

Она вскинула глаза. Прямо на нее с холста смотрела нежная инфанта. Широко раскрытые глаза худой, жалобно вытянувшейся вперед и ввысь, черноволосой курносой девушки, распахнувшиеся до отказа над ввалившимися щеками, сверкнули. Нарисованные ресницы дрогнули. Мадлен прошиб пот. Не веря себе, как во сне, она следила, как инфанта печально улыбнулась. Как подняла руку. Как перекрестила Мадлен — медленно, неуловимо.

Мадлен раскрыла рот для крика. Крика не получилось. Голос застрял в глотке. Смерзся.

Она не нашла ничего лучшего, как тоже поднять задрожавшую руку и перекрестить печально улыбавшуюся ей девушку на холсте.

Инфанта сделала шаг к ней. Атласные платья зашуршали.

Мадлен, как завороженная, сделала шаг навстречу.

Инфанта шагнула еще.

Донесся аромат духов. Зеркало в глубине полотна упало и разбилось.

Мадлен, как на привязи, шагнула еще, еще шаг к ожившему холсту.

Инфанта подняла руку, Мадлен свою. Их пальцы совсем рядом. Они сейчас соприкоснутся. Они соединятся. Они…

Звонок разнесся по всему дому, прозвучал, как выстрел. Пространство вокруг Мадлен и нарисованной красками на холсте инфанты вспыхнуло, взорвалось призрачным светом. Мадлен сначала рванулась к телефонному аппарату. Он, похожий на белые оленьи рога, торчал в гостиной на журнальном столике. Потом, путаясь в полах халата, ринулась открывать. Ее трясло.

— Кто там?! — заорала хрипло.

— Мадлен, — раздался спокойный голос. — Черкасофф. Откройте. Что с вами? Почему вы так кричите? Успокойтесь, — говорил он, в то время как Мадлен трясущимися руками открывала ему, следила, как он целовал ее руку, как отряхивал от снега бобровую шубу, кидая ее на вешалку, стремительно проходя в гостиную. — Что-нибудь стряслось? Говорите.

— Ничего, — стараясь взять себя в руки, сказал Мадлен. Барон пристально смотрел на ее бледные — ни кровинки — щеки. — Правда. Ничего.

— Ничего так ничего, — сказал барон, усаживаясь в кресло и закуривая неизменную сигару. — Поговорим же о деле. Дайте мне чаю. Или кофе. Вы извините меня за столь поздний визит? У вас еще нет ни слуги, ни дворецкого, ни экономки. Я займусь всем этим на днях. А сейчас похозяйничайте сами. Я из игорного дома, и мне очень хочется пить. Меня бы устроил чай «Серый граф». — Он хохотнул, затянулся. — Вы еще ничего не изучили в доме? Чай на полке в кухне, в зеркальном шкафу, слева. Позолоченная коробка. Как ваши любимые туфли.

Мадлен пробежала в кухню, нашарила в шкафу коробку. Руки ее дрожали. Инфанта хотела ей что-то сказать. Она хотела взять ее с собой. Уберечь. От чего?

Она заваривала чай как в бреду. Насыпала в чайник заварки, будто овса лошади в торбу.

Когда наливала барону в фарфоровую чашку, тот заглянул внутрь чашки, слушая звон льющейся струи, присвистнул:

— Ого-го! Теперь-то мы уж точно не уснем до утра. Я отпустил шофера. Я не буду к вам приставать. Я не ваш герой. Постелите мне здесь… в гостиной. Усну мертвецким сном, невзирая на ваш дьявольский чай. К делу.

Прихлебнул глоток. Закрыл глаза. Затяжка. Другая. Острый, терпкий табачный дым, расходящийся по гостиной, машущий близ лица Мадлен крыльями восточного веера.

— Господин Лидо. Крупный магнат. Занимается нефтью, углем. Разработки месторождений по всей земле. Владелец знаменитой компании. Вам не обязательно знать ее название. Вы должны знать только его адрес. Вот он. — Барон протянул Мадлен визитную карточку. — Вы отправитесь к нему так скоро, как сможете.

— Сейчас?

Шутка не вышла. Черкасофф посмотрел на Мадлен жестко и пронзительно.

— Вы в силах? Едемте. Вот допью чай.

— А ваш шофер?..

— Думаю, что ночью в Пари мы поймаем машину. Вы же знаете ночь. Вы сами человек ночной жизни. Выпейте чаю! Это вас взбодрит.

Мадлен налила себе чаю. Барон вытащил из кармана сюртука сверток.

Здесь круассаны, хороший сыр, со слезой, сырки и салями. Подкрепитесь.

— Что я должна делать? — спросила Мадлен с набитым ртом.

— А вы уже забыли? Возьмите с собой тетрадь. Запоминайте все, что вам скажут.

— Даже постельные выкрики?..

— Даже их. В постельных воплях можно выискать золотое зерно. Правду скрывают; она вылезает чаще всего в бессознательные моменты жизни. К таким мигам относятся…

—.. роды, смерть, любовь, — безошибочно докончила за барона Мадлен, доедая бутерброды с салями и сырки.

— Ваш чай остывает. Подолью вам горяченького? Затушить камин?

Мадлен изумленно огляделась. Она не заметила, что в гостиной горят дрова в большом, в стиле королей Эроп, камине. Догорают. Тлеют. Поверх горящих поленьев лежала чугунная каминная решетка. На такой решетке короли и герцоги жарили куски кабаньего мяса, оленины, рябчиков, иную дичь, добытую на охоте в королевских лесах. Как она могла не заметить огня?

— Погасите, — прошептала она. — Я не знаю, где кочерга.

— Обратите внимание на стулья, — гордо сказал барон, вороша в камине уголья и головни. — На таких стульях, с плетеными наподобье корзин спинками и сиденьями, восседали древние жители Эроп. Все аристократы Пари, включая и короля, просто обожали такие вот крестьянские, простецкие стулья. Правда, здесь, на ваших, лоза с ивняка Иль-де-Франса, а дерево, из коего они срезаны, — бретонское, самое крепкое. На Севере вообще все самое крепкое. Не пройдет и двух дней, как мы изжарим на вашей каминной решетке телячьи и свиные отбивные. Вы одеваетесь?