Шпион по призванию - читать онлайн книгу. Автор: Деннис Уитли cтр.№ 102

Месье де Калонну пришлось признать, что дефицит текущего года достиг ста тринадцати миллионов, но он не вдавался в подробности. Принцы крови были вынуждены представить непокорную позицию своих комитетов королю, а один из них, принц де Конти, был настолько впечатлен аргументами возглавляемого им комитета, что отказался продолжать работу, покуда не получит прямой приказ монарха. Другой принц, герцог Орлеанский, самый непримиримый враг двора, ловко ускользнул от председательства под предлогом, что он не в состоянии высказать беспристрастное суждение об уменьшении налога на соль, так как это заодно уменьшит его годовой доход на тридцать тысяч ливров. Братья короля, граф де Прованс и граф д'Артуа, несмотря на обычные увлечения — у первого наукой, а у второго женщинами, — усердно работали со своими комитетами. Оба предлагали снизить стоимость своих конюшен на полмиллиона франков в год, но этот запоздалый жест остался почти незамеченным среди всеобщей тревоги по поводу ужасающего состояния финансов.

В середине марта граф де Мирабо опубликовал листовку, открыто атакующую администрацию, и 20-го числа было издано lettre de cachet [121] , предписывающее его арест, но он был предупрежден и успел бежать в Англию. К началу апреля народный гнев против месье де Калонна достиг таких размеров, что король больше не мог поддерживать своего министра, и 9-го числа тот был уволен. 19 мая месье Неккер, бывший министр финансов, выпустил памфлет, клеймивший месье де Калонна за три года бездарного управления финансами, и король распорядился отправить швейцарского банкира в изгнание. 25 мая король наконец распустил Собрание нотаблей, которое, вместо того чтобы поддерживать его авторитет, выступало против каждой предлагаемой меры, спровоцировав общенациональное недовольство. Говорили, будто Людовик XVI поклялся до конца дней не созывать больше ни одного Собрания. Как бы то ни было, король вручил управление делами в руки нового министра Ломени де Бриенна, архиепископа Тулузского.

Тем временем месье де Рошамбо продолжал заниматься ситуацией в Соединенных провинциях. Положение штатгальтера было крайне затруднительным, так как Голландия обладала весьма либеральной конституцией, наделявшей его всего лишь правами наследственного магистрата. По совету британского министра сэра Джеймса Харриса он создавал себе личную охрану, но контролировал так мало войск, что не мог добиться повиновения. Со своей стороны Генеральные штаты тайно рекрутировали по всей стране добровольцев для поддержки своей независимости.

Трое послов — Гёртц, Харрис и Ренваль — продолжали свое посредничество и удерживали обе партии от открытого столкновения, но всю весну и начало лета Соединенные провинции оставались пороховой бочкой, которая могла взорвать половину Европы.

Роджер с интересом следил за развитием событий, но все еще не мог понять, какую игру ведет месье де Рошамбо. Ему казалось невероятным, что маркиз пытается развязать войну теперь, когда финансы Франции пребывают в таком плачевном состоянии, но он знал, что с начала года было сделано немало военных приготовлений.

Британская контрольная комиссия эвакуировала Дюнкерк после ратификации Версальского договора, и Франция тут же начала заново укреплять порт, осуществляя столь же солидную программу работ, как в Шербуре. Было также решено, что восемьдесят тысяч солдат должны собраться летом для «маневров» в Живе, во Фландрии. Флот тоже постепенно приводился в состояние готовности, и Роджер слышал, как маршал де Кастри упомянул в разговоре с маркизом, что вскоре шестьдесят четыре линейных корабля будут готовы к боевым действиям.

Став обладателем подобных секретов, Роджер чувствовал, что обязан сообщить их мистеру Гилберту Максвеллу, и с начала 1787 года начал посылать регулярные отчеты. Информация была бы куда более ценной, если бы Роджер мог сопровождать ее мнением о международной политике значительных лиц, с которыми он теперь встречался, но, не сознавая этого, он ограничивался фактами, которые, как ему казалось, имеют значение для подготовки к обороне.

В ответах мистера Максвелла обычно содержалось лишь подтверждение получения писем, хотя иногда он осторожными фразами просил Роджера о дополнительной информации. Однажды мистер Максвелл осведомился, не мог бы Роджер, не подвергая опасности свое положение, войти в контакт с мистером Дэниелом Хейлсом, поверенным в делах британского посольства в Париже, так как это может оказаться полезным, и добавил, что мистер Хейлс получил указания снабжать Роджера деньгами, если в них возникнет нужда.

Роджер все еще испытывал угрызения совести, предавая своего хозяина, даже ради своей страны, и мысль о продаже информации за деньги была ему отвратительна. Поэтому он кратко ответил, что не нуждается в деньгах и считает рискованным иметь какие-либо дела с британским посольством.

С первого же появления в Версале Атенаис оказалась вовлеченной в серию нескончаемых увеселений, на которые по-прежнему расходовал большую часть энергии беспечный двор, но раз в десять дней ей удавалось вырываться в Париж на одну ночь. Роджер был вне себя, что работа иногда не позволяла ему лететь на встречу с возлюбленной, но трудности лишь усиливали их нетерпение в ожидании новых тайных встреч.

Большая часть времени, проводимого ими в игровой комнате, была посвящена поцелуям, объятиям, вздохам и взаимным клятвам, но иногда они находили время и для разговоров о пребывании Атенаис в Версале. В середине мая девушка сказала Роджеру, что теперь она на короткой ноге с королевским окружением.

С приходом лета королева вновь открыла свою молочную ферму типа швейцарского шале у озера возле Малого Трианона [122] . Раз или два в неделю королевская семья отправлялась туда на пикник с несколькими приближенными, к которым теперь принадлежала и Атенаис. Они носили простую одежду, доили коров, делали масло и сами готовили себе ужин.

Марии Антуанетте нравилось на несколько часов отбрасывать царственное достоинство, и она была весела и очаровательна со всеми. Атенаис говорила, что было приятно смотреть, как она изображает жену фермера и возится со своими детьми — юным дофином и маленькой принцессой. Даже грузный молчаливый король выбирался из своей раковины и присоединялся к игре в жмурки, если не слишком уставал после охоты и не засыпал в кресле.

Атенаис утверждала, что он далеко не так глуп, как считают. Она рассказывала, что король — знающий географ, искусный слесарь, хорошо говорит по-немецки и по-английски. Его беда заключалась в том, что в нем было куда больше от буржуа, чем от короля, и если бы не его простые вкусы, мягкость и робость, он был бы отличным монархом.

Роджер не мог сомневаться в ее словах, но принимал их с осторожностью. Он слышал, как месье де Рошамбо неоднократно говорил, будто королю так наскучили государственные дела, что во время заседаний королевского совета Людовик XVI часто рисовал замки на промокательной бумаге, вместо того чтобы слушать своих министров, или возвращался таким усталым со своего излюбленного развлечения — охоты, что мирно похрапывал во время дискуссий по важнейшим вопросам.