Самозванец. Кровавая месть - читать онлайн книгу. Автор: Станислав Росовецкий cтр.№ 18

Мертвец развел руками. Сопун закатил глаза, на пальцах подсчитывая. Пояснил неохотно:

— Не до того мне было — ворогов считать, когда головнями в меня, связанного и оглушенного, тыкали. От десятка до дюжины разве. Латинский монашек там бегал, однако он без оружия. Два немца в шляпах и с длинными пищалями, один гусар в полном железном доспехе. Остальные все вооружены до зубов, это точно помню. Вот еще: были и чубатые казаки.

— Если запорожцы, то каждый гусара в доспехе стоит. А вас двое всего. Тебя, девичий угодник, я не считаю — ты не боец!

— Это мы еще посмотрим, лесной ты урод, — вскочил и подбоченился Змей. — А насчет девичьего угодника — от кого я такое слышу, спрашивается? Кто из нас девок ворует, когда они в лес по грибы забредут? И дома у себя разве не ты вокруг уворованной девки крутишься, потчуя ее своей кашей? Чтобы поела твоей еды и тогда у тебя навсегда осталась, а не вернулась к людям с ребеночком! Ты, леший, девичий угодник и есть!

Тут Сопун, невольной телесной радостью веселясь от того, что его члены снова двигаются легко и просто, поднялся с земли и силой усадил Змея. Сам снова сел. Тем временем рассердившийся не на шутку Лесной хозяин принялся раздуваться и снова ушел головой под небо. А путникам оставил для лицезрения свои огромные ноги в онучах и лаптях, уже растрескавшихся от носки, да и напяленных не по-человечески: лапоть, разношенный некогда на левую ногу, был теперь на правой ноге, а правый — на левой. Впрочем, леший, как всем известно, сердит, да отходчив.

— Скажи спасибо, Змей, что ты у меня в гостях, — прокричал сверху леший. — А у вас, как ни крути, всего пара бойцов, и пока я не вижу никакого оружия. И волокуша не роскошь, друг ты мой Серьга. Вот уж не знаю, ведомо ли сие тебе или нет, но недолго осталось тебе бродить по земле.

— Ох, ведомо, Хозяин, ведомо! — склонил голову мертвец. — Пиво меня давно не веселит, а о других бедах гниющей моей плоти и сказать стыдно.

— Поэтому и надо будет тебе силы до битвы сохранить. Поедешь в волокуше и не спорь. И еще я отправляю с вами своего Медведя.

Эти слова услышав, Михайло Придыбайло оставил уже почти сплетенный из березовых ветвей помост для волокуши, встал на задние лапы и, снова разинув пасть, передними принялся бить себя в грудь. Его хозяин, чтобы наблюдать удобнее любимца, вернулся к обыкновенному своему облику.

— Молодцом, Миша! А лучше всего я сам утоплю их всех по-тихому на Гнилище, в топи.

— Рвать на куски вот этими руками, — выставил вперед мертвец пудовые свои кулаки.

— Нет, спасибо, Лесной хозяин, — подхватил его сын. — Мы отомстим, как в священных книгах написано: око за око, боль за боль, позор за позор. И никакого человеческого погребения для этой мрази. Только так.

Медведь тем временем вернулся к своей работе, а его хозяин и приятель принялся размышлять вслух:

— Двое с Медведем — против дюжины вооруженных до зубов иноземцев? Ох, боюсь я, поляжете вы напрасно. Я выходил на большую дорогу, к Бакаеву шляху, когда главное войско иноземцев проходило, сидел в кустах. Сам невидимый, я присматривался и прислушивался. Чужие запахи, чужая речь. Много немцев и поляков. Ну, поляков мы видали, они в драке заядлые, однако и понять их можно, хоть и вера у них не такая, как у вас. А вот немцы меня просто испугали: пищали у них длиннющие, все на своем месте лежит. Нет, вы только представьте себе, мужики! Всякая мелочь в особой сумочке помещается, а для того те сумочки везде на одежде и на перевязи такой широкой пришиты — нет чтобы как у людей, к поясу прицепить! Видел — издалека, правда, — как стреляли они по русской пограничной страже, когда пытались наши стрельцы сжечь наплавной мост через Семь [3] . Где нашим стрельцам до их стрельбы — нечеловеческая у немцев выучка!

— Пугай-пугай, Лесной хозяин! От мести все одно не отговоришь, — махнул на него громоздкой рукою мертвец.

— Кто же вас от мести отговаривает? Да и сам желаю им отомстить. Только по-умному надо, в открытый бой не вступая, а воруя их по одному. И еще меня этот их чернец смущает. Вы же, друзья, своих, православных, чернецов и попов сторонитесь — разве я не прав?

— Да, так оно для всех лучше, — кивнул колдун. — Впрочем, я бы и в ихнем пекле не пропал, вот только отогрелся бы за все здешние жестокие зимы. А если без шуток, так наши попы с чернецами вас, лесную и водяную нечистую силу, просто в упор не видят. В черте они хоть своего беса признают, а про вас говорят, как про вовсе не существующих, что вы суеверие одно.

— Ври, Сопун, ври — да не завирайся! — загремел Лесной хозяин. — Это я-то не существую? Надо же было такое придумать.

— Пожалей наши уши, не кричи на меня, потому как не моя выдумка, а поповская. А явись сюда попик, он бы пояснил, что вас с Огненным Змеем, равно как и бати моего покойного, вовсе и нету здесь. А привиделись вы мне потому, что ударил меня иноземец прикладом по затылку, и приключилась со мной головная лихорадка.

И тут странная вещь случилась с красноречивым Сопуном. Притихли лесные звуки в его ушах, а перед глазами вверх-вниз дернулась березовая рощица — да и растаяла в воздухе. И представилось ему, что лежит он в собственном колодце, своими руками вырытом, над головой — синий квадрат полуденного неба, а на нем звезды, вокруг ледяная вода и трупы родных, и будто слаб он настолько, что не может снять с груди холодную руку мертвой жены своей Марфы.

Встряхнулся тут Сопун, словно мокрый пес, сбросил наваждение — и снова увидел ту же березовую рощицу, а за нею верхушки вековых дубов и услышал со всех сторон хохот. Хохотал Лесной хозяин — и так же громоподобно, как в гневе, кричал; хихикал, ладошкой в красивой, ладно на руке сидевшей перчатке рот прикрывая, Огненный Змей; смеялся богатырь-мертвец, будто в пустую бочку кулаком бухал; Медведь, ухмыляясь во весь свой страшный рот, хлопал лапой об лапу, будто в ладоши бил. И веселился, скромнее и тише иных, даже лес: тот, своему хозяину подхихикивая, эхом возвращал посланные в него звуки.

— Меня нет — и не было никогда! Надо же! — прорычал между приступами громового смеха Лесной хозяин. — А кто же тогда помнит времена, когда этой же большой дорогой скакали на запад косоглазые людишки в кожухах и с одними луками только, а возвращались из Польши с мешками правых ушей, для своего царя с мертвых ляхов срезанных? Когда проезжали тут на восток ватаги литовских и польских панов, усатых и в кунтушах? Дуб сей тысячелетний запомнил это — или все-таки я?

Тут Сопуна передернуло: его словно бы вдогонку достал ледяной рукой смертельный холод из только что почудившегося видения. Мертвец булькнул в последний раз, Змей хлопнул обеими руками по полам, а Лесной хозяин помолчал, остаток смеха в своей груди смиряя, и заявил:

— Эк нас от дела отнесло! Всего только хотел я предупредить: а вдруг латинский чернец знает особые молитвы — и против тебя, православный ведун, и против нашего брата, не-су-щест-ву-ю-щих лесных, водяных да воздушных? Изловить его первым — и на осину!