Везунчик Джим - читать онлайн книгу. Автор: Кингсли Эмис cтр.№ 19

— Давайте забудем об этом.

— С радостью. Я вам очень признателен.

Последовала пауза, в течение которой Диксон в легком шоке наблюдал, сколько и с какой скоростью ест Каллаган. Быстро исчезающую внушительную яичницу с беконом и помидорами омывали остатки кетчупа. Каллаган ляпнула себе на тарелку крупную жирную алую каплю из бутылки. Подняла глаза, поймала Диксонов удивленный взгляд, вскинула брови и сказала, словно оправдываясь:

— Я, знаете ли, люблю кетчуп. Это ведь не грех?

И сама покраснела от своего вопроса.

— Что вы, — с чувством произнес Диксон. — Я сам его обожаю.

И отодвинул пиалу кукурузных хлопьев. Хлопья были с солодом, он такие не любил. Посмотрел в тарелку Каллаган — и решил повременить с яичницей. Вообще при посадке на стул у него словно замкнуло пищевод и желудок; внутри покалывало от тугих стежков. Диксон налил себе черного кофе, выпил, снова налил.

— Вы что же, яичницу не будете?

— Пожалуй, пока воздержусь.

— Почему? Вам нехорошо?

— Честно говоря, не очень. Голова болит, и вообще.

— Вот оно что! Значит, вы и правда ходили в паб, как и утверждал этот, ну, низенький, забыла фамилию.

— Джонс, — подсказал Диксон, уж постаравшись, чтобы по артикуляции можно было составить правильное впечатление о носителе. — Все верно: я ходил в паб.

— И перебрали, да? — Каллаган даже жевать перестала, но вилку с ножом не положила — так и стискивала в кулачках. Диксон заметил, что ноготки у нее квадратные и острижены предельно коротко.

— Да, судя по сегодняшнему самочувствию.

— А сколько вы выпили?

— Я не считал. Это пагубная практика — считать.

— Вам виднее. Но хоть примерно скажите. Неужели не помните?

— Семь-восемь, если примерно.

— Пива?

— Пива, конечно, чего же еще? Разве я похож на человека, которому по карману крепкие напитки?

— Вы говорите о семи-восьми пинтах пива?

— Да. — Диксон заулыбался. А она, оказывается, совсем ничего; вдобавок у нее белки глаз точно синькой промыты — от этого вид на редкость здоровый. Диксон сразу раскаялся в первом выводе и потерял желание разветвлять второй, когда Каллаган сказала:

— Семь-восемь пинт! Неудивительно, что после такого количества алкоголя вы себя плохо чувствуете, разве нет? — Каллаган выпрямилась на стуле, как учительница начальных классов.

Диксон вспомнил отца. Тот до самой войны носил крахмальные белые воротнички, неустанно порицаемые ювелиром как проявление чрезмерного «брежения» общественным мнением. Этимологический плод нонконформизма казался теперь Диксону квинтэссенцией всего противного ему в Кристине.

— Разве да, — холодно отвечал Диксон. Идиому он позаимствовал у Кэрол Голдсмит. Мысль о Кэрол заставила вспомнить — впервые за утро — о виденном накануне объятии. А ведь объятие имеет касательство не только до Сесила, но и до Кристины. Совершенно очевидно: над ней сгущаются тучи.

— Все спрашивали, куда вы подевались, — продолжала Кристина.

— Меня это не удивляет. А скажите, как мистер Уэлч отреагировал?

— На что — на сообщение, что вы скорее всего в пабе?

— Да. Рассердился он?

— Понятия не имею. — Вероятно, прикинув, что сказала резкость, она добавила: — Видите ли, я совсем не знаю мистера Уэлча, поэтому не могу судить. У меня сложилось впечатление, что ему как бы все равно. Если, конечно, вы понимаете, о чем я.

Диксон понимал. Вдобавок он, кажется, дозрел до яичницы с беконом и помидорами. Диксон поднялся с намерением положить себе изрядную порцию и сказал:

— Спасибо, вы меня успокоили. Наверно, нужно извиниться перед мистером Уэлчем.

— Думаю, это будет правильно.

Ее тон побудил Диксона на секунду отвернуться к буфету, слегка сгорбиться и изобразить лицом китайского мандарина. Он испытывал такую неприязнь к этой девушке и ее приятелю, что не мог взять в толк, почему они двое не испытывают неприязни друг к другу. Внезапно Диксон вспомнил про постельное белье. Это же надо быть таким идиотом — понадеяться, что номер с бритвой прокатит! Нет, требуются более радикальные меры. Сейчас же пойти в спальню, посмотреть свежим взглядом — свежий взгляд порой подкидывает нетривиальные идеи.

— Боже! — рассеянно воскликнул Диксон. — Боже мой. — Затем якобы собрался и уточнил: — Боюсь, мне надо бежать.

— Вы вернетесь?

— Нет, не вернусь до… То есть я хотел сказать… Мне надо наверх, в спальню. — Сообразив, что объяснение исхода неубедительное, Диксон ляпнул (крышку из нержавейки он все еще держал в руках): — Я там наворотил, нужно навести порядок, если получится. — Кристинины глаза округлились. — У меня ночью был огонь.

— Вы зажигали огонь в спальне?

— Ненарочно. Занялось от сигареты. Само.

Кристина снова сменила выражение лица.

— То есть ваша спальня горела?

— Не вся спальня — только кровать. Я курил в постели.

— И подожгли ее?

— Да.

— Сигаретой? Ненарочно? Почему же вы сразу не потушили огонь?

— Потому что заснул. Я только утром увидел.

— Но ведь вы должны были… Вы сами-то не обожглись?

Диксон положил наконец крышку.

— Вроде нет.

— И то ладно. — Ее губы были плотно сжаты, она смотрела серьезно — и вдруг рассмеялась, причем совершенно не так, как накануне; весьма немузыкально, счел Диксон. Прядь тщательно расчесанных светлых волос выбилась из-за уха — Кристина тотчас ее заправила. — Ну и что вы теперь станете делать?

— Пока не придумал. А делать что-то надо.

— И как можно скорее, пока горничная не увидела, верно?

— Знаю. Но что тут сделаешь?

— А велик ли ущерб?

— Мало не покажется. Несколько дыр.

— Ужас. Прямо не знаю, что посоветовать, — я же не видела этих дыр. Если только вы… Хотя нет; это не поможет.

— Послушайте, вы не могли бы подняться ко мне и…

— Посмотреть на дыры?

— Да. Можете?

Она снова выпрямилась и стала думать.

— Хорошо, поднимусь. Конечно, я ничего не гарантирую.

— Я понимаю. — Диксон вспомнил, что в ночном холокосте уцелели несколько сигарет, и заметно повеселел. — Большое вам спасибо.

Они уже шли к двери, когда Кристина спохватилась:

— А как же ваш завтрак?

— Завтраком придется пожертвовать. Время поджимает.

— А я бы на вашем месте поела. На обед в этом доме надежда плохая.