Седьмой ключ - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ткач cтр.№ 64

— Юра, я тебя умоляю… я сейчас уйду.

— Все, все, молчу! С мировоззренческими боями покончили. Но я не понимаю, пусть я чурка, но тогда ты мне объясни… И подоходчивей, если можно. Раз ты твердо уверена, что все зло в этих местах — от этого дома, как так можно: сидеть и ждать? Чего, спрашивается, чего? Надо делать что-то, только не сидеть, сложа руки. Сама ж говоришь — за Ветку боишься. Да еще эти двое: Алеша с Машей на твою голову… а Ксения с ее животом, ее зачем в это втянула? Если ты такая тонкая, можешь мне объяснить? Вас тут всех в самом деле, что ль, хрен знает чем опоили? Ты за детей отвечаешь! Если, как говоришь, этот чертов дом представляет для вас опасность, так спали его к матери! Сама ж говоришь — он ничейный. Пустой. Он тебя свалить хочет, а ты вали его. Наповал. Только так, Верка, в жизни никак по другому!

— Я тебе уже объяснила: здесь в лобовую не пойдешь. Не получится. Здесь другая битва и другие силы в ней действуют. И я не сижу, сложа руки, ты знаешь…

— Ну да, этот роман твой… Х-ха! Курам на смех. Знаешь, ты эти финтифлюшки прибереги для кого другого, меня ими не проймешь. Тонкости, понимаешь, во мне не хватает, чтоб понять всю эту дурь!

— Юра, я пытаюсь тебе объяснить, это сложно все очень. Да и сама не во всем еще разобралась… Даже близко не подошла. И ты не сбивай меня, ради бога!

— Да я не сбиваю, я тебя вытащить из этой бодяги хочу, дурища ты стоеросовая! Помнишь, баба Надя тебя так называла? В точности ты такая и есть — дурища типичная стоеросовая. Ну что ты, что ты, сестренка…

Ветка поняла, что мама тихонько плачет, а Юрасик прыгает над ней, стараясь утешить. Она осторожно высвободила онемевшую правую ногу, размяла стопу рукой, нашла удобное положение и перенесла всю тяжесть на левую. В разговоре этом она не все понимала, но ясно, что речь шла о жутком доме на дальнем берегу пруда.

Вера всхлипнула, замолчала, потом зашептала чуть слышно, но все же достаточно ясно, чтобы Ветка расслышала:

— Юрочка, понимаешь… нельзя махать дубинкой в священной роще.

— Это что ж за роща такая священная?

— Да, мир наш… не нами созданный. Говорят ведь: не лезь со своим уставом в чужой монастырь. Мы ведем себя так, словно все знаем, все понимаем и результат наших действий нам ясен как дважды два… а он получается совсем не таким — этот результат, и все погружается в хаос. Все беды от этого — изначально, от праотцев. А мы платим за это, за свою немыслимую самонадеянность. И каждое поколение мнит о себе больше, чем предыдущее, и только больше ломает дров. И конца этому нет. Нету, Юрочка!

— Ну да, а ты хочешь этот бурелом разгрести, который от праотцев, так? Ну это не самонадеянность, скажи мне, не глупость, Вераша, а? Маленькая моя! Не бери ты на себя больше, чем можешь!

— А кто знает, что он может на самом деле? Я не беру — я просто пытаюсь научиться чувствовать. Как бы заново научиться, понимаешь? С миром быть в ладу и не мстить ему за то, что он не такой, как хотелось…

— Значит, все принимаешь? И зло, и хаос, и тех, кто тебя сломать хочет? Сама ж говорила, что нашла свой путь, а тебя всеми силами хотят сбить с него, заморочить… Ты и с этими будешь в ладу? Что-то тут у тебя не складывается. Говоришь, началась твоя битва. Выходит, знаешь, что со всеми нельзя по-хорошему…

— Ну, конечно, но ты опять передергиваешь! Я говорила о том, что битва в моем представлении… она другая. Не такая, как принято представлять: удар за удар, слово за слово… Люди ведь примитивны: нас обидели, значит мы будем мстить! Сколько зла от желания взять реванш, доказать свое! А если разрушить схему? Смотри: ты ударил, значит уверен — будет ответный удар, ты готов к нему, ждешь… А если его нет? Нет и не будет?

— Это и есть твоя битва? Непротивление злу, безударные гласные? Х-ха!

— Юрка, как трудно с тобой говорить… ты все упрощаешь. Если действовать по мирским законам — ты на территории зла. И оно настигнет тебя, непременно, Юра! Но если ты… перестаешь махать кулаками, выходишь из-под власти закона «зуб за зуб», ты станешь свободным. И зло… оно тебя не настигнет. Потому что ты подпадаешь под покров небесной защиты и признаешь над собой только высшую волю и власть… не знаю, поймешь ли меня…

— Ох, Верка, ты всегда была фантазеркой. А в жизни все проще. Пан или пропал!

— Да пойми, не на все своя воля, Юрка, миленький, не на все! Мы барахтаемся на поверхности и думаем, что видим причину событий, а корни их — в глубине. Хотим выкарабкаться из трясины, а нас засасывает все глубже. А я не хочу барахтаться. Не хочу! Дышать хочу вольно и глубоко. И любить, научиться этому, а это совсем не просто! Вот я и тку свою ткань слово за словом и хочу вложить в это всю свою душу. А дом, который ты предлагаешь сжечь… он часть того мира, который создан не мной. И я не хочу его разрушать. Ведь ты не скажешь: убей того, кто тебе угрожает. А ведь это одно и то же. Ну, почти… Одно и то же, подумай, Юрочка! Этот дом прорастает корнями в прошлое, что бездна, которую нельзя тревожить. Последствия могут быть просто ужасны. Нельзя сводить счеты с прошлым, даже если в нем таится опасность! А этот жуткий дом… он сам уйдет. Он должен исчезнуть сам! Если, конечно, на то воля Божья.

— Но ты сама говорила: он слишком опасен! Он угрожает вам — тебе, детям… Я-то думаю, это бабские бредни, пусть так, но бредни-то ведь твои! А ты мне не чужой человек. И я только понять хочу тебя… и помочь.

— Ох, Юрка, я сама себя не всегда понимаю. Знаю только, что его воле могу противопоставить свою. Его разрушению свое творчество. Только так и никак иначе! Он хочет разрушить меня, но это не значит, что он дождется от меня ответных действий в этом же роде… Я на другой территории, понимаешь, в ином пространстве. Я сама создаю свою реальность — такую, какую душа велит! И в романе выстраиваю точно такую ситуацию, в которой мы оказались, и разрешаю ее по-своему.

— То есть, таким манером ты можешь как-то воздействовать на события? Заколдовать их, что ли?

— Вот, ты уже кое-что зацепил! Только творчество — это всегда молитва. Тут многое сплетено, всего и не объяснишь. Если хочешь, это еще и попытка уйти от мира в свой монастырь…

— И что, по-твоему, все понаписанное и понамалеванное — дар Святого Духа? И все по славу Творца? Бред! Да ты погляди, каким мраком иной раз от творений этих горе-художников веет! В страшном сне не приснится!

— Так о том-то и речь! Эти несчастные еще при жизни в провалы адовы заглянули, не уберегли свой свет, не сдюжили с даром своим. Потому что самым яростным нападкам подвергается сознанье художника.

— Прошла писать губерния! Ладно… Твою песенку про темные силы я вроде бы изучил. Хохочу-заливаюсь! Ты давай ближе к телу. Вот говоришь, этот дом поселил в тебе жуткий страх и ты страх этот изжить хочешь. И чтоб девицы тоже бороться с ним научились. Сама подумай: разве не бред? Не лучше девок в охапку — и ходу отсюда?

— Тогда этот страх на всю жизнь в нас останется. Если при первом же столкновении со злом отвести взгляд, сбежать… тогда в душу всякая нечисть, как по столбовой дорожке полезет. Ты сам своей слабостью проторишь ей эту дорожку. И тогда уж все, трудно выкарабкаться! Поэтому я и рискую, подвергая девчоночьи души таким перегрузкам, чтоб они закаленными стали. Сильными. Чтобы постоять за свет свой смогли! А сбежим, кто скажет, что страхи и призраки за нами вслед не потянутся?