Седьмой ключ - читать онлайн книгу. Автор: Елена Ткач cтр.№ 59

— Да, именно так.

— А ты сомневаешься?

— Ну… неужели этого хватит? Только крест и молитва… и все?!

— А чего бы тебе хотелось? Ракеты и пули — против того врага, которого видно, а против невидимого — и оружие нужно особенное, которое воздействует на ином, тонком уровне. А там все устроено не совсем так, как привыкли мы разуметь нашей логикой. Там все как бы наоборот.

— Как это?

— Как же это сказать?.. Врасплох ты меня застала! Ну представь: Иисус Христос с точки зрения житейской логики победитель или побежденный?

— Наверное… побежденный. Да?

— Ну, конечно! Он приговорен к смертной казни и приговор приведен в исполнение. Смерть в нищете, в одиночестве — даже ученики отреклись! С точки зрения земной логики — полный крах. А в нем — величайшее чудо, воскресение и победа! Великая тайна агнца. Любовь… Тут она начинается, в той точке, когда говорят: возьми! Когда отступает ненасытное «я», когда оно меркнет и сквозь оболочку — сквозь тленное и жадное естество, которому поклоняется мир, начинает светиться нетленный свет. Зерно духа… Но, наверно, я слишком путано говорю, да?

— Нет-нет, я все понимаю. Просто у этих темных… магов и как их там, ведьм, колдунов… Сколько у них всего! Заговоры, колдовство, обряды всякие, заклинания… А верующему человеку это нельзя. Запрещено. Почему же все так несправедливо устроено? Им все можно, а нам — ничего…

— Глупенькая ты моя! — Ксения прижала к себе Веткину голову. — Нет тут ответа на уровне «дважды два» и влезла ты, можно сказать, в самые дебри! Нам бы хорошего батюшку, да не один вечер с ним провести за беседой… Ну, разве ж я в две минуты могу тебе объяснить и всю историю падения ангелов, а вслед за тем человека, и искупление как возможность залечить эту рану, этот чудовищный разрыв… Как наш мир называется, помнишь? Царство Князя мира сего! Все в нем устроено по его закону.

— Все? — переспросила Ветка с таким отчаянием, что Ксения поняла: надо прекращать разговор — ей сейчас и без того больно…

— Нет, конечно, не все! А иначе не было бы на земле ни света, ни радости. Только нельзя забывать, что мы — в стане врага. И всегда уповать на высшее милосердие и защиту. Знаешь, мне иногда кажется, есть единственный способ выиграть в этой гонке, которая называется жизнью…

— Какой же?

— Быть не от мира сего!

— И тогда тебя не уловят?

— Ты просто не впишешься в их систему координат — ты станешь свободной… Но этот путь не для нас.

— Почему?

— Такая сила нужна! Мы не сдюжим.

— Тетя Ксенечка, а все-таки если попробовать, а? — Ветка с надеждой заглядывала ей в глаза. — А если постараться, а? Ведь тогда радость нас не покинет? Ведь ничего нет чудесней ее — радости! Когда вся душа… ну, что я говорю — вы же знаете. А самое страшное — это когда дверца захлопывается.

— Как это?

— Ну, когда ты живешь и знаешь: как бы ты ни старался, хоть бы из кожи вылез — ты не сможешь взлететь! Подняться над собой, хоть на миг стать поближе к небу. Когда жизнь… как бы это сказать? Черно-белая, что ли. Плоская такая! Как правило в учебнике: встал, умылся, поел, позанимался, погулял — и все — ложись спать! Глупость какая-то! Пусто все… Страшно так… Надежда гаснет. А я не могу без надежды!

И через секунду Ветка уже заливала горячими слезами Ксенины шею и плечи. Она уткнулась в ее теплоту, в ее надежную ровную взрослость — в покой, который исходил от нее. И Ксения радовалась этим слезам, да что там — ее собственные скоро смешались с девичьими.

«И пусть, и пусть!» — только повторяла она про себя.

И сразу обеим стало легко.

Откуда ни возьмись — топ-топ — заявилась Лёна, которая накануне, в Троицын день, ни на шаг не отходила от матери, а сегодня — ищи ее! — то в кустах, то в цветах… Ветка подхватила девчушку к себе на колени, Ксения ручонки ее потрогала — холоднющие! — и ну дыханием отогревать. И Веточка тоже дышит, старается, а сама — знай себе — все говорит, говорит…

— Тетя Ксенечка, знаете, у меня все из головы эти дни не выходит…

— Ну?

— Да, письмо-то последнее Женни… То, которое Алешка спас, а потом в кармане забыл, а мама его в ту страшную ночь нашла — оно из кармана выпало. Помните? Мама его нам всем здесь читала.

— Ну, конечно, помню!

— Ну вот. Она пишет там, помните, что батюшка местный ее до причастия не допустил. А я думаю: как же так? Человек к нему с надеждой пришел, с просьбой о помощи, а он… Ни-и-зя! Прям как в советские времена! На все вопросы один ответ — низя и все!

— Ну, не мешай кислое с пресным!

— Да это я так, к слову. В общем, виновата, мол, не достойна! А она, бедненькая, у самого края одна-одинешенька… И кроме него ведь никто в таком деле не может помочь. Как же так — бросить ее без помощи?

— Ох, лапушка моя, сложно это! Ведь после такой ее исповеди не мог он Женни до причастия допустить. Колдовство — страшный грех! Может быть, один из самых тяжких… И она этот грех совершила, втянуть себя в это позволила. Как же после такого причаститься самой крови и тела Господня, прикоснуться к этой тайне святой, если она по доброй воле на вражью территорию шагнула? Она же от Господа отступилась! Нет, батюшка прав был, вначале нужно искупить этот грех, исправить свой путь… самой. Да, самой! А то как получается: сам с пути своротил, а батюшка виноват… В таких случаях священник епитимью накладывает, а человек какое-то время без причастия остается. И потом тот батюшка Женни в помощи вовсе не отказал. Он ведь сказал ей, как быть дальше, что делать, чтобы она смогла оборвать эту связь, чтобы снова стала свободной…

— Это все так и все-таки… Как подумаю о ней — как ей, наверное, было плохо, как страшно… Ой, кошмар! — И тут еще… — она отвернулась, прервавшись на полуслове.

— Что еще? Ну, что сникла? Ветка, мы договорились — если уж доверять — так во всем! О чем ты сказать мне хотела?

— Я подумала, Машин папа… дядя Сережа. Он ведь тоже…

— Что? Он тоже нуждается в помощи?

— Да. Он тоже, как Женни, связался с этим… ну, с колдовством!

— Ты в этом уверена? — Ксения даже чуть растерялась. — Да, чего уж таить — я и сама догадываюсь, что с Сережей дело нечисто. Похоже, все именно так, как ты сказала. Только во всем этом нужно еще как следует разобраться, прежде чем совать нос в эти дела.

— Ну да, а время идет! Так и бросим его одного? Пускай погибает, да? Мама, понимаете ли, всех спасает — роман свой пишет! А ведь она мне говорила, что пообещала дяде Сереже помощь. И что? Она ему свой роман читать принесет? Бред какой-то!

— Ветунчик, не кипятись! Это моя вина, я тебе толком так ничего и не объяснила. Но тут ведь мало одних объяснений — тут чувствовать надо и верить. Что кривишься? Да, верить. Поверить твоей маме, довериться ее интуиции… Она теперь наш рулевой! Если хочешь знать, я ей очень верю. Единственный человек, который способен вытащить нас всех из этой каши — это она, твоя мама!