Запах смерти - читать онлайн книгу. Автор: Александр Лидин cтр.№ 13

Он курил на переменах, прогуливал уроки, и это в ее глазах было не проявлениями высшей доблести, а ошибками. Она жалела его на свой лад, и именно жалость стала источником любви. Ночью, засыпая, она видела его лицо: копну вечно нечесаных темных волос, перекошенный рот, глаза, метающие озорные искорки. Как она мечтала о нем! Мечтала, как было бы здорово, если бы они встречались. Она не могла точно сформулировать, зачем люди «встречаются». Ну, может, самое большее – поцелуй. Просто быть вместе, говорить о разных школьных делах, о чем-нибудь еще…

Какой наивной, глупой она тогда была!

Но была ли она нужна своему возлюбленному? Нет! Его девочкой была одноклассница Валентины – настоящая красавица. Темные локоны, огромные глаза, зовущий рот с пухлыми губами. Ее отец работал где-то в министерстве, и что могла Валентина противопоставить ее нарядам, ее косметике? А красавица встречалась с самым крутым парнем, в которого влюблена была большая часть девчонок старших классов.

Как плакала Валентина, глядя в зеркало на свое лицо, неправильные черты которого не могла спасти никакая косметика. Как рыдала она ночами, думая о нем!

Может быть, именно эти юношеские переживания и подтолкнули ее в сторону Искусства.

Валентина никогда не считалась отверженной среди сверстниц, у нее было много подруг, но девочки относились к ней чуть с подозрением, не доверяя ее откровениям, ее детским, наивным чувствам, вере в партию, к которой уже в те годы большинство людей относилось с опасливым почтением либо презрением. Конечно, Валентина была комсомолкой; конечно, входила в школьное бюро комсомола, пыталась заглушить общественной работой пожирающее ее сердце желание быть любимой. Но это плохо ей удавалось.

Мало того, что он, предмет ее вожделения, не обращал на нее ни малейшего внимания, другие парни вообще избегали Валентину. Хотя после, анализируя происходящее и пытаясь добраться до причин сложившегося положения вещей, Валентина поняла, что ее собственная отстраненность лишь увеличила пропасть, разделяющую ее и подростков противоположного пола. Подспудно, как и остальные владеющие Искусством, она тяготела к своего рода мазохизму, наслаждалась чувством собственного убожества.

Она была не дура. Нет, вовсе не дура, и училась на «отлично». Во время новогоднего бала, понимая, что на белый танец нужно пригласить какого-нибудь замухрышку, который потом, может быть, проводит ее домой… а там, глядишь, попросит телефон… Валентина пригласила его. Да, да! Вот так подошла, гордо подняв голову, отстранила плечом богатую красотку и пригласила его. А он ее послал. Матом. Сказал, куда она может убираться с такой мордой. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Безмолвно покинула она актовый зал. Безмолвно поднялась на третий этаж, подальше от кружков и парочек школьников и школьниц. И вот там, в туалете на третьем этаже, она разрыдалась. Как она плакала! До этого она никогда так не плакала. Даже когда пьяный отец выдрал ее в третьем классе. Ей казалось, что глаза ее вместе со слезами вытекли в раковину.

А на следующий день случилось ужасное. Автокатастрофа. И ее возлюбленный, и ее соперница ехали на такси. Автомобиль врезался в автобус. Шофер остался без царапинки, влюбленные (если, конечно, они любили друг друга) – погибли.

Вначале Валентина не придала этому значения. Не до того ей тогда было. Хотя, если честно, стоя навытяжку у флага на траурной линейке, она поняла, что ненавидела и его, и ее – соперницу, свидетельницу своего унижения; она желала им смерти. Однако подобные чувства недостойны комсомолки. Валентина пыталась прогнать их, но не могла. Она радовалась их смерти.

Тогда у Валентины сильно болела мать, а потом в ее подшефном третьем «Б» случилось ЧП. Двух малышей поймали в школьном туалете с папиросой. Поэтому первую смерть, порожденную ее проклятием, Валентина не отнесла на свой счет.

Лишь через несколько лет, вспоминая все случившееся, анализируя свой путь, Валентина поняла, что тот новогодний бал стал ее первым робким шагом в Искусстве.

* * *

Комплексы.

В девятом классе Валентина еще не знала такого слова, но была настоящим клубком комплексов. Она снова влюбилась. В этот раз более осмотрительно. Да и парень вроде бы отвечал ей взаимностью. Они несколько раз ходили в кино, а потом молча бродили по улице, не зная, о чем говорить.

Валентина была комсомолкой до мозга костей. А он любил фантастику и равнодушно относился к общественной работе; был маменькиным сыночком, но хотел казаться крутым, рассказывал похабные анекдоты, но в его исполнении они звучали глупо. Он не был влюблен в Валентину, хотя считал, что влюблен; хотел иметь свою девчонку и, не найдя никого подходящего, решил пока «поводиться» с Валентиной.

Как-то он пришел списывать уроки. Он не приставал к Валентине. Такое даже в голову ему прийти не могло. Просто они сидели, пили чай, сплетничали об учителях и одноклассниках… Валентина задумчиво сидела у окна, слушала глупое бормотание своего кавалера. Особенно раздражало Валентину то, что он очень нравился ее матери, ведь родители его были с высшим образованием, и сам он собирался поступать в институт. Он пока еще не решил, в какой, но в какой-нибудь с военной кафедрой, чтобы в армии не служить.

Иногда, замечая, что Валентина его совсем не слушает, юноша менял тему, начинал говорить о другом, потом еще о чем-то. Но Валентине было грустно. Кончить школу, получить профессию (она твердо решила, что после десятого класса пойдет в техникум – «стране нужны грамотные рабочие»!), выйти замуж за правильного парня, нарожать детей (обязательно двух) и воспитать их настоящими строителями будущего – правильная жизненная линия сейчас почему-то казалась ей невообразимо скучной.

И вот тут произошло событие, полностью изменившее так четко намеченный жизненный путь. Решив прихвастнуть, хоть как-то заинтересовать Валентину и показать, насколько он «крут», маменькин сыночек заявил:

– А знаешь, что у меня есть?

Валентина равнодушно пожала угловатыми плечами.

– Ну, на комсомольских собраниях это, конечно, не показывают, – добавил он с ехидством, пытаясь разжечь ее любопытство чисто из жеребячьей гордости.

Валентине было абсолютно все равно.

– Ну?

– Нет, ты слишком правильная. К тому же девчонки, как говорят, смотрят другие журналы.

– Какие журналы?

– Да так, – теперь герой слегка замялся, поняв, что зашел слишком далеко и теперь придется идти до конца. И, видно, кляня себя за длинный язык, он чуть ли не шепотом добавил. – С девочками.

Валентина скривилась. Она знала, что дети рождаются не в капусте. Когда у нее начались месячные, мать ей все объяснила. Нельзя сказать, чтобы Валентина, воспитанная в пуританстве нижнего комсомольского звена, до конца поверила матери – слишком грязным и неправдоподобным ей это все показалось. Да, мужчины и женщины встречались, женились, у них были дети, но такая гадость… Однако… И тут Валентину словно бес попутал, а может, Искусство, уже пустившее корни в ее душу, подтолкнуло ее. Стараясь сохранить все тот же равнодушный тон, Валентина спокойно приказала: