Наркоза не будет! - читать онлайн книгу. Автор: Александра Сашнева cтр.№ 65

Пикассо выбежал из комнаты.

Рита опустилась на стул перед холстом и, увидев вчерашнюю пачку графики, взяла в руки. Теперь ее не интересовали декадентские изгибы обнаженки.

Она нашла изображение человека с лысой головой и черными звездами вместо глаз, и снова внимательно рассмотрела его. Несомненно, это было лицо профессора Легиона. Во всяком случае, портрет очень напоминал лицо убитого из криминальной передачи. Теперь она была точно уверенна, что если Коша и сошла с ума, то — не одна.

Рита достала из кармана тетрадку и открыла на следующей странице.

ЕВГЕНИЙ. ДУБЛЬ ДВА

(Коша)

Свет проник сквозь ресницы. Стук в окно. Он стоял полный решимости, натянутый — как струна; обнаженный — как меч; беззащитный — как улитка без панциря. Коше стало стыдно, что она избила его. Жестом пригласив глухонемого в комнату, она оставила его, а сама пошла умываться.

И вдруг давно забытое чувство умиротворения ни с того, ни с сего посетило ее. Показалось, что все мучения закончились. Она чистила зубы и улыбалась идиотской улыбкой. Хоть кому-то она нужна! Хоть кому-то. Может быть, не стоит ломаться и взять от жизни то, что дают. Евгений в общем-то не вызывал у нее физического отвращения. Ей не очень нравилась его настойчивость, но глухонемому трудно. Ему трудно играть в игры слышащих людей. Для него не существует той требухи, которую льют в уши болтливые люди друг другу, завораживая рифмами, звуками, интонацией. Все это ложь и яд.

Когда Коша вернулась в комнату, Евгений все еще рассматривал желтый берег, нарисованный для Рони. Берег с ключиками, камешками, раковинками. Оглянувшись, он улыбнулся. Коша стояла с полотенцем в руках и то открывала рот, чтобы что-то сказать, то закрывала, вспоминая, что гость глухой, то рука ее вздергивалась, желая изобразить какой-нибудь внятный жест.

Евгений взял стул и сел напротив. Смотрел в глаза.

Коша схватила со стола журнал и начала энергично листать блестящие пестрые страницы, спасаясь от неловкости. Молодой человек молча протянул руку к ее обнаженной плоти и схватил за коленку. Краем глаза настороженная Коша проследила за его пальцами. Жесткая, узловатая, крупная рука вызвала одновременно и желание отдаться и холодок страха.

Такая рука могла убить.

Глухонемой сильнее стиснул пальцы — стало больно. Коша подняла глаза и сильно треснула его по руке, вызвав то ощущение, которое было в трамвае. Евгений улыбнулся, медленно разжал пальцы, вытащил из кармана ручку и блокнот, что-то нацарапал и протянул ей.

Писать что ли на бумаге? Писать! Конечно писать!

«Пойдем куда-нибудь.»

Стало забавно.

— Ты понимаешь, когда я говорю? — спросила она.

Евгений утвердительно кивнул, и снова написал:

«Я могу читать по губам. Но не могу говорить.»

Он довольно усмехнулся и произнес:

— Лу-блу…

И на его лице намертво поселилась сладкая полусонная улыбка. Коша с удивлением почувствовала, что ее тело, отдельно от головы отзывается на зов этой улыбки.

— Хм, так сразу… а кино? А мороженное?

У него было жесткое жилистое тело, длинные крупные конечности, угловатая, начинающая лысеть, голова. Ей не нравилась его жесткость, она пугала. Но она же и возбуждала. Глухонемой осторожно погладил Кошу по голове. И она удивилась тому чувству надежности, которое вызвал в ней этот жест. И испугалась того безоговорочного преобладания силы, которое исходило из этой надежности.

— Так сразу? Ты же не знаешь меня совсем!

«Знаю.»

Коша нервно расхохоталась.

Евгений снова написал:

«Я тебя куда-нибудь хочу пригласить.»

— Ну пригласи.

Она попыталась представить себе, как бы это могло получиться. Обычно люди приглашают друг друга куда-нибудь, чтобы поболтать, а это «куда-нибудь», собственно, является всего лишь поводом или фоном. Он передал ей записку:

«Куда ты хочешь? Я буду платить за твои удовольствия. Качели? Кино? Выставка?»

На выставку она уже сходила с Ринатом. Идея на чем-нибудь до тошноты укататься ей понравилась.

— Луна-парк.

* * *

Глухонемой катался на всех атракционах вместе с Кошей орал на весь парк, пугая ревом детей. Коша умоталась до синевы под глазами. Она шла по дорожке и умиротворенно покачивалась. Обилие американских горок давало о себе знать. В палатке они купили шашлыки и «Балтику» — верх фантазии простоватого Евгения.

Предавались чревоугодию, сидя за летним столиком. Она стала находить прелесть в бесконечном молчании. А что, может это и кайф — молча выполнять любую прихоть пушистой кошечки лишь за обещание позволить погладить по теплой шерстке? Может, ради этого стоит жить?

«У меня много денег, — написал Евгений на салфетке. — У меня дома есть все для тебя. Музыка. Пластинки. Компьютер.»

Он отвез Кошу обратно на тачке и вежливо попрощался. Когда шаги Евгения затихли, Коша бродила по комнате и безотчетно перебирала вещи. Присутствие Евгения утешало, как уличную кошку утешает миска с рыбой и тазик в сортире. Но какова цена? Мучилась она, мучилась. Вздыхала, курила. Вертелась на диване. Потом она вдруг увидела на столе незнакомую книгу.

«Сказки о Силе» было написано на причудливой фантасмагорической обложке. Коша схватила книгу и начала ее читать, постепенно узнавая те таинственные вещи, о которые она постоянно спотыкалась последнее время. Или сталкивалась когда-то давно. Как-то незаметно книга заворожила ее, и Коша уснула.

И приснился ей сон.

Будто уже сумерки, будто она проснулась и видит комнату сквозь серебристо-серый туман. Во сне догадалась, что спит. Но ей захотелось что-то сделать и она подняла руку, чтобы убедиться, что может контролировать себя. Встать, например и написать какое-то слово, чтобы потом проснуться окончательно и прочитать его. Зачем? Так. Из познавательного инстинкта. Для науки. Сначала она и правда прямо перед лицом увидела свою серебристо-серую правую руку. А если встать? Коша села на кровати и тут же каким-то образом скатилась на пол.

Раздался стук, в окно заползла Муся.

— Как она меня достала! — без предисловия начала она, не глядя на растрепанную сонную подругу. — Короче, я поругалась с теткой! Я сперла у нее бутылку вина и кусок курицы.

Коша сглотнула слюнки и проснулась.

— Наливай!

Выползший из пакета запах заполонил комнату. Самиздатовский «Киндзмараули» отменно сопровождал радость поглощения плоти. Курица кончилась почти мгновенно. Муся, растопырив пальцы отправилась мыть руки. Коша отнесла тарелку к крысиной норе и, кое-как обтерев засаленное лицо и пальцы полотенцем, снова рухнула на лежбище.