Наркоза не будет! - читать онлайн книгу. Автор: Александра Сашнева cтр.№ 61

Снаружи наоборот — наступила влажная тишина.

«Мы всю жизнь живем на лестнице в Исакии, как мокрицы на окружности тарелки.» — прозвучало в голове. Сознание вернулось.

— Вначале было слово… — пробормотала Коша.

Она потрясла головой, расправила изможденные члены и, шатаясь, побрела в помещение дискотеки.

Череп потерялся.

«Мастер игры,» — вспомнила Коша странное название.

Она вышла наружу окончательно и направилась прочь.

Утро свеже брело по тротуарам громкими отчетливыми шагами. Влажная пудра дождя. Коша почувствовала, что скоро осень. Вскочила в простывший пустой первый трамвай. И ощущение еще не случившегося будущего наполнило ее печалью.

Прислонилась лбом к холодному стеклу и стала бормотать невесть откуда появляющиеся строчки. Слова, словно мантра, окружали ее призрачной стеной, не давая пространству прикоснуться.

В конце проспекта

Лишь вода и небо.

А лето тихо

собирает вещи

А мы куда-то

Бесконечно едем

Не зная сами,

Что все время ищем.

Едем в трамвае

Как море качаясь

Мы не давали

Себе обещаний.

Не наглядеться.

Не надышаться.

Вот бы все время.

Так и качаться.

И я не верю,

что с тобой расстанусь.

Мы друг для друга,

Как огонь и ветер.

Я наизусть

запомнить все стараюсь.

Я навсегда

В себе оставлю это.*

Коша карябала текст в маленьком потертом блокнотике, сладостно, но уже как-то отстранено, вспоминая Рината. Она уже знала, что эти стихи — не про него. Когда-то скоро она будет бесконечно долго ездить в пустых трамваях И кого-то другого, но не Рината, вспоминать с огромной невыносимой печалью.

В районе восьмой линии в раскрытую дверь вскарабкался колченогий старикашка с гроздью медалей на помятом пиджаке и с палкой в крючковатых пальцах правой руки. Он направился через весь вагон прямо к Коше. Она испугалась, потому что не понимала, что происходит. Зачем этот человек идет прямо к ней? Разве ему мало сидений в пустом, абсолютно пустом, скрипящем вагоне.

Дедок ткнул ее палкой в плечо и жестом показал, что она должна сойти с сидения.

— Дед! Тебе что? Мало целого вагона? — удивилась Коша, потирая ушибленное место.

— Бзди! Уродина злососучая!

От удивления она задумалась, и защищаясь от палки рукой, встала.

Дедок огрел еще раз вслед по спине и уселся на ее место.

Растерянная Коша замерла в раздумьях, пытаясь понять, почему так произошло, и в чем состоит зло, совершенное ею. В том ли ее вина, что она нарушила некие правила? В том ли ее вина, что на нее просто свалили чью-то вину? В том ли ее вина, что она рождена быть виноватой?

Через две остановки, она с праведным возмущением осознала, что старик просто мудак, а она — хорошая девочка. И такая мысль пришла ей едва ли не впервые в жизни. Она обрадовалась этой мысли, стала думать ее дальше и пришла к выводу, что вообще, слишком много в мире мудаков, которые убеждают в своей правомочности только тем, что сами в нее верят. А остальным пытаются внушить, что они — дерьмо!

Но какое у них право?

И чем их право лучше ее, Кошиного, права?

Чтобы восстановить равновесие мира, Коша решила долбануть паскудника по голове чем-нибудь тяжелым и выбежать на ближайшей остановке. В ней не было зла! Она просто хотела инь сделать равным яню. В круге должно быть равновесие — тогда мир будет правильным!

Ничего кроме поганого промасленного ведра под задним сидением не нашлось. Брезгливо схватив его за скособоченную дужку, Коша подошла к старикашке и уже почти замахнулась. Но в этот момент стало до тошноты скучно. Некий последний довод о том, что равновесие скорее всего восстановится само по себе, обессмыслил и обессилил желание судить. Трамвай остановился, Коша швырнула ведро на пол и вышла.

Может быть, старик прав? Если она — никчемная, то так ей и надо. Если нет, господь покарает мерзавца. Покарает — ибо инь должен быть равен яну.

Минуты две Коша стояла на пустынной утренней улице и ждала результата. Уже припекало, хотя утро было еще очень ранним. Изредка ветер срывал пересохшие от жары, изъеденные выхлопом транспорта листья и швырял с жестяным стуком на асфальт.

Может быть, разбудить Роню? Может быть.

И она медленно побрела в сторону Опочинина.

Сзади что-то громко вспыхнуло и заскрежетало железом. Оглянулась — трамвай лежал на боку и горел. Подле него с обожженной помятой мордой стоял «Камаз». Водила растерянно топтался около переднего колеса

Наверно, они все что-то сделали не так.

ЗМЕЙКА

(Коша)

Снова на Обводном канале Кошу подобрал лодочник. Снова довез до Петропавловки, но на этот раз она помнила, как оказалась в той комнате. Лодочник передал ее какому-то долговязому со связкой ключей на отвислом поясе и тот повел Кошу через подземный ход, дверца в который открылась прямо в стене Петропавловки нажатием камня (банально, но, типа, так и было, иногда жизнь ужасно банальна). «Надо посмотреть днем это место.»- подумала Коша.

— Э! Куда мы идем-то? — вдруг разозлилась она на свою покорность.

Долговязый ухмыльнулся и толкнул в спину.

Коша вдруг полетела в бездонный колодец, ниоткуда образовавшийся вокруг нее.

— Нет! — заорала она и оказалась на лестничном пролете весьма примечательной конструкции.

Пролет уходя вниз становился все теснее и ниже. Когда Коша оказалась на четвереньках, воздух стал душным и плотным. Она развернулась и стала подниматься наверх, однако через некоторое время пролет открылся и перед ней оказалась каркасная конструкция бесконечного размера. Поползала по балке, боясь, что стоя свалится в зловонные испарения, поднимающиеся снизу.

— А! Это «Дюк Нукен», — догадалась Коша.

В конце балки оказалась металлическая дверь, встроенная в крепкий косяк, приваренный грубым сварочным швом к стальной трубе. Почему-то дверь оказалась закрытой на ключ, хотя была — никуда. Правда с одной ее стороны было начертано «ВХОД», а с другой «ВЫХОД». Коша узнала, что сверху на косяке лежит ключ. И он, действительно, там оказался. Повернув ключ в английском замке, она легко добилась желаемого — дверь отворилась и ТАМ оказалась темная, пахнущая плесенью лестница. Она казалась именно ТАМ, а не за дверью. За дверью, если заглянуть за косяк по-прежнему ничего не было, кроме надписи «ВЫХОД» и воняющей пропасти.