Наркоза не будет! - читать онлайн книгу. Автор: Александра Сашнева cтр.№ 41

— А знаешь, — вдруг сказала Коша. — Мне кажется, сюжет в моих картинках все равно есть — только он какой-то синкопированный. Его точки бифуркации не в событиях, а в той пустоте, которую эти события напрягают. Как на площади Труда. Там всегда что-то включается, хотя ничего именно там не происходит… И связь между событиями не буквальная, а как бы метафорическая. Вот допустим, мы сегодня увидели трупик, да? По классическому сюжету нас должны найти менты. Но этого не будет. Я думаю, что это просто знак. Я только не знаю, какой. Мне он очень не нравится — но я точно знаю, что эта гадость еще сыграет свою роль. Ну, как черная кошка. Она сама по себе ведь ничего плохого не делает, а только предупреждает. Она просто знак. Я как-то мутно говорю, да? Я сама просто плохо понимаю, скорее чувствую.

Не услышав ответа, Коша оглянулась — друг уже посапывал, вытянувшись по стойке смирно на диване. Звук первой машины, первых утренних шагов, первого трамвая, громкий по-утреннему разговор обозначил начало нового дня.

И Коша, хоть и почесывалась, но как-то меньше, чем прошлой ночью, и глаза уже не могли навести резкость.

Она положила к крысиной норе огрызок сыра и устроилась рядом с Роней.

Боже, какой длинный день.

(Рита)

Рита зевнула и посмотрела на часы. Кофе взбодрил. Но события предыдущего дня все-таки давали о себе знать. В теле появилась нервозная дрожь. В солярий бы. В сауну и поспать суток двое.

Нет, лучше не думать — развезет.

Она перелистнула следующую страницу.

(Коша)

Коша ничего не могла в этот день. Все было мерзко. Бросила кисть и вылезла в окно. Она не знала, куда должна пойти, но должна была куда-то придти в какое-то конкретное место. Только, где оно находится? Кошу повлекло в сторону дома Рината. Казалось нелепым такое прощание. Это не он хотел этого, а его прежняя, сложившаяся до Коши жизнь заставила сказать ей эти слова. Она была зла на него, но в тоже время он отложил в ней личинку тоски, которая начала питаться Кошиной душой и силой. Ее желудок стал жилищем этой личинки. Она медленно шла в сторону его мастерской, проклиная себя за отсутствие гордости.

Но какая может быть гордость у никчемного человека? Кому-то она должна доказать, что она — не никчемная, тогда она и сама сможет себя считать чем-то достойным. Роня — не в счет. Он такой же иностранец. Ну не иностранец, провинциал, хоть и из подмосковного пригорода. Но все равно — он неприкаянный. Такой же, как Коша, бездомный.

А ей надо доказать кому-то из этих. Ринату, Рыжину, Котову. Надо, чтобы они ее начали уважать. Валька — хозяина галереи — она вообще выбросила из головы, как запретную вещь. Нет никакого Валька. Деньги кончатся, и его не будет. Решено. Она никогда не будет выставляться с группой «Второе пришестивие». Не потому, что они ее не берут, а потому что она так решила. И точка!

Коша брела по улице, намереваясь сесть в трамвай номер один и доехать до заветной мастерской, где целую неделю они вместе слуадостно умирали друг в друге, слушая дыхание ветра и истомленной испанской флейты.

Невыносимо хотелось увидеть Рината.

Она пыталась придумать доводы и фразы, которые помогли бы убедить его в том, что все не так, как он думает. Коша вспоминала его потемневший взгляд, когда он стоял напротив на тротуаре, и ее мозг отказывался понимать ход его мыслей.

На набережной Коша остановилась и долго смотрела на здание Университета с полной пустотой в голове.

Она стояла на обочине и наверно поэтому рядом остановилась машина. Человек в темных очках спросил, куда.

Коша сказала.

Раз уж сам остановился, то что ж не поехать-то. Денег полный карман! Да и не очень нужны они в Питере, чтобы поехать на тачке. Почему-то здесь водилы еще возят по пути просто так. Для компании.

Она села.

Водитель что-то говорил, но Коша не слышала слов, механически кивала головой.

На Репина попросила:

— Остановитесь тут.

Деньги водила не взял.

— Спасибо. Не надо. Мне было по пути.

— Спасибо, — Коша пожала плечами и вышла.

Оставшись стоять у канала напротив дома Рината, она поняла, что оказалась тут совершенно напрасно. Не так лежали вектора пространства. Не та была магическая фигура событий. Ну есть у нее деньги. Ну и что? Что она докажет этими своими грошами?

Ну да. Валек выкинул ей подачку. Ну и что? А сама-то она по-прежнему ничего не значит. И жизнь ее похожа на карандашный набросок — можно стереть легким движением ластика. Скомкать бумажку и выбросить в Неву. Или сделать самолетик и пустить с крыши.

Пустота все вырастала, Коша летела в эту пропасть и хотела скорее разбиться, потому что полет уже измучил своей продолжительностью. Откуда-то она знала, что летит вниз, и что разобьется непременно.

И она медленно поплелась прочь, куда шли ноги.

Удивительно пустынное место. Коша легла животом на нагретый солнцем бордюр канала и смотрела в мутную коричнево-зеленую воду. Куда же надо пойти? Ее словно кто-то звал. Сладкая тягучая патока — то ли голос, то ли флейта где-то в облаках. То ли ядовитая ласка убийцы сочилась из глубины незрячих питерских стекол. Ни облачка на небе… И неслышимая снаружи, но отчетливая внутри нота.

Коша долго щурилась на солнце, пока ей не показалось в ослепительной синеве легкое белое пятнышко.

Теперь она поволоклась к Театральной площади. Почему-то появилась уверенность, что нужно именно туда. Но, когда пришла туда, стало понятно, что это совсем не то. Она сделала три круга по площади, потом дошла до Исакия и решила, надо на все забить и идти силком домой. Спать. А потом ночью поработать над холстом. Почему-то Коша не могла ни рисовать, ни красить с двенадцати дня до двенадцати ночи. В это время ее непреодолимо влекло пространство. Но в нем она никому не была нужна.

На площади Труда Коша села на трамвай, чтобы переехать на нем через Неву. В это время он никогда не бывал набит битком. И Коша стояла посреди салона, слушая ничем не приглушенный грохот колес, и наблюдая, как в окнах проплывает кирпичная крепость малой Голландии.

А еще она думала, что водитель трамвая в Питере — очень важный человек. Потому что, если бы не водители трамваев, то город разрушился бы и перестал существовать, как Вавилон. Еще она подумала, что ей хотелось бы быть водителем трамвая. Про водителя трамвая никто не скажет, что он — никчемный. Но берут ли туда иногородних девушек?

Трамвай перебрался через Неву и остановился на остановке.

Коша выскочила, повинуясь импульсу, и решительно направилась в Кунст-камеру. Она купила билет с чувством обеспеченного человека, который может себе позволить такую мелочь, и проследовала за какой-то экскурсией через весь музей до зала с уродцами. Она сама не знала, что влекло ее туда. Совсем недавно они с Роней убежали от разрушенного младенца на пляже. И теперь его призрак словно упрекал Кошу.