Камни Господни - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Строганов cтр.№ 17

На детские крики из хором выбежал строгановский приказчик Игнат и принялся хлестать детей хворостиной:

— Прочь отсюда, окаянные! Опять бесовские игрища затеяли! Я уж вашим батюшкам все доложу, пущай отдерут каждого, как Сидорову козу!

* * *

Собрав приказчиков да старост, Григорий Аникиевич обсуждал с ними предстоящие масленичные гуляния в Орле-городке.

— Сегодня отгуляем малую Масленку, завтра — справим мясное воскресение, а там пировать да бражничать целую неделю до Великого поста! Поэтому сказывайте, хорошо ли подготовились к встрече, всего ли есть в избытке, — Строганов лукаво усмехнулся. — Блин брюху не порча, а пирог — не колун!

Сначала слово держали приказчики: сколько отпустили мешков муки да горшков с маслом, сколько приготовили на закусь бочек с солеными огурчиками на хреновом, да на смородиновом листу, сколько кадок капусты с брусникой да клюквою, сколько ведер хлебного вина да браги будет разлито по ковшам и чаркам от строгановских щедрот.

Потом докладывали Григорию Аникиевичу старосты, сколько построено в Орле горок да качелей, сколько и от каких дворов будет подано саней для катания, кто из кулачных бойцов выйдет для народной потехи, а кто будет биться насмерть, за честь и уважение пойдя с рогатиной на медведя, и кто пожелал скоморошничать и быть битым за деньги.

Довольный услышанным, Григорий Аникиевич всех отпустил с ласкою, пожаловав в честь праздника каждому старосте по гривеннику, а приказчику — по полтине.

С напускным спокойствием Карий дождался масленичных приготовлений у Строганова, и вместо обычного поклона, посмотрел в глаза Григория и улыбнулся.

— Данила, проходи, присаживайся, в ногах правды нет —одна истина, да и то в храме! —с напускным радушием Григорий Аникиевич поприветствовал Карего, будто бы не замечая вошедшего следом послушника. — Никак тоже о Масленице пришел поговорить?

— Казак мой, Василько Черномыс, ночью исчез. Не подскажешь, где в строгановских землях человека сыскать можно?

— Что так? — Григорий вскинул бровь. — Мне доложили, что убыл твой казачок к теще на блины. Честная Масленица на дворе!

— Стало быть, на Масленицу надобно ночью ехать, тайно, никому не сказавшись?

— Почему ж тайно. Я разрешил ему ворота открыть и даже лучшего мерина велел запрячь. Как говорится, не сулил гору, а дал впору!

— Так волки вокруг города свадьбы водят, — тихо промолвил Савва. — Беды бы не вышло…

— Да, волки… Так на конных они почти не нападают, а казак трезвый да при оружии, — задумчиво произнес Григорий Аникиевич. — Бояться-то не зверья, а людей надо, нынче человек человеку волк. И что с того? Разве мы опасаемся каждого встречного или готовимся от него смерть принять? Верно говорю, Карий?

— Не в бровь, а в глаз, — Данила с ненавистью посмотрел Григорию в глаза. — Где казака искать? В Канкор он так и не прибыл.

— Ты в Пыскоре, в монастыре поискай, коли не ждется, да Масленице не рад, — рассмеялся Григорий. — Там люди строгие, наших праздников не принимают. Один старец Трифон чего стоит. Вот к нему и поезжай! Послушничек твой дорогу хорошо знает. А мне загулявших казачков искать некогда — у меня на носу праздник. Умный не осудит, а глупый не рассудит. Ступайте с Богом.

Григорий усмехнулся, подавая Игнату знак выпроваживать гостей. Приказчик засуетился, забормотал под нос:

— Давай, ребятушки, проваливай… Веселитеся, отдыхайте да бражничайте. Видите, Григорий Аникиевич делом занят, о людях печется, а вы к нему со своим казачком непутевым… Будет надобно, Григорий Аникиевич нового приставит, сколько их, прости Господи, теперь по Руси шляется…

* * *

Спасо-Преображенский Пыскорский монастырь стоял не на возвышенности, как принято на Руси, а словно просел, сполз с высокого холма, или, подобно большой ладье, причалил в устье небольшой речки Нижней Пыскорки.

— Я думал, что монастырь велик, стоит вроде сольвычегодских святынь, а он на ладонь уместится, — усмехнулся Данила. — Как там братия умещается? Или, как пчелы, улей себе построили?

— Аника давно велел монастырь в Канкор перенести, с Нижней Пыскорки в Верхнюю, — подбирая слова Савва посмотрел на Карего. — Да у Григория Аникиевича руки дойти не могут, дела мирские не отпускают.

— Умный ты человек, Савва, а иной раз рассуждать начнешь — дурак дураком. Вот смотрю на тебя и думаю: блаженный ты, или холоп от макушки до пяток? — Карий отвернулся от послушника. — Давай не рассуждай, подгоняй гнедого, скоро уж прибудем.

Снегов пожал плечами и послушно взмахнул поводьями:

— Давай, родимый, с Божьей помощью да в Господнюю обитель!

Лес остался позади, дорога выходила на широкую белую полосу реки, утопающую в блеклых красках зимнего заката. Впервые за последние годы Карего взяла досада, защемила в сердце, пробуждая слепую ярость.

— Что, Саввушка, не устал ли в дороге наш Гнедко?

— Ничего, — обиженно отмахнулся послушник. — Хоть и не из лучших, да вдвое больше пройдет, не запыхается!

— Видать, выходит по меткому словцу Григория Аникиевича: хоть конь горбат, да мерину не брат…

Снегов удивленно посмотрел на Карего.

— Ты все не понял? — Данила резко схватил послушника за плечи, подмял, зависая над ним, как над добычей. — Почему тогда полупьяному Васильке запрягли разжиревшего мерина, а затем выпустили ночью в волчий лес? Нет, мы у Строганова не охотники, мы — приманка.

— Кого же на нас хотят поймать? Да отпусти ты меня, — Савва высвободился из цепких объятий Карего. — И сам вижу, что нечисто здесь. Как прибыли, все под соглядатаями ходили, даже в светелке, и то стенные дыры наверчены. Оттого и молчу, что за догадки у Строгановых быстро языка лишаются…

Данила довольно рассмеялся, дружески хлопнув Снегова по плечу:

— Я, признаться, решил, что послушник-то наш вконец отупел. Даже жаль стало!

— Успеется еще. Пожалеешь… — буркнул Савва и потянул за поводья. — Тпр-руу, милой!

Сани остановились у тяжелых, обитых резными крестами, монастырских ворот. Савва долго стучал, пока за высоким частоколом послышались неспешные тяжелые шаги.

— Почто ломитесь в ночь, чада окаянные? — густой низкий голос произнес ругательство на тот же манер, каким служил литургию.

— Брат Фома! — радостно воскликнул Снегов. — Это я, послушник Савва, со мною еще человек строгановский — Данила Карий, приехали по делу к игумену Варлааму. Впусти нас обогреться, Христа ради!

Немного поразмыслив, Фома ответил не терпящим возражений тоном:

— А мне почем знать, чьи вы люди будете. Тебя, почитай, здеся от Рождества нету, может, тебя вогульцы изловили, да их и привел сюда, души православные губить!

— Как можно, брат Фома…

— Проваливайте, не доводите до греха, не то, ей Богу, сейчас пальну! Вот рассветет, там и видно будет, пущать вас или нет.