И только после этих слов Соня какой-то неестественной походкой направилась через кухню к веранде. Двигалась она действительно странно, почти не передвигая ногами и совершенно не раскачиваясь в стороны, как будто она была на роликах и ее кто-то тянул веревкой. Я в очередной раз для себя отметил, что Соня сделала неестественную амплитуду, когда, выходя из комнаты, как можно дальше удалилась от лучей падавшего света торшера.
Может, у нее что-то с лицом и она стесняется мне его показать?
Как только Соня вышла, мне стало отчего-то страшно. Такое впечатление, как будто все время никого и не было рядом, а я каким-то образом попал в совершенно неприветливый и чужой мне дом. Более того, сам дом казался совершенно нежилым. Я чуть наклонил торшер в сторону телевизора и обнаружил на экране толстенный слой пыли, пыль также была на серванте и деревянных ручках кресла, в котором я сидел. Затем я повернул торшер в сторону стола и только сейчас увидел на нем высокую вазу желтого цвета, а в ней — два искусственных цветка. Странно, я всегда думал, что четное количество цветов ставится только на могилы, но никак не в доме. Хотя кто поймет этих Обуховых.
Соня почему-то задерживалась, и чтобы как-то отвлечься от тревожащих мыслей, я решил еще раз прочесть стихотворение на открытке.
У красоты смертельный лик,
И слезы неба будут долго.
Ты злую глупость совершил,
И к двадцати трем ты вновь один.
Я прочитал еще один раз, затем еще и еще. Содержание открытки было совершенно другим! Вернее, другими были только последние две строчки стихотворения. Теперь оно было адресовано явно лицу мужского пола, то есть адресатом вполне мог быть я. И опять это число 23, которое меня постоянно преследует. Я резко посмотрел на часы за своей спиной, было без пяти минут одиннадцать. Стихотворение точно написано для меня. И что значит «злую глупость совершил»? Но времени на раздумья у меня не было. На пороге появилась Соня.
Глава 15
БЕЗ СОЗНАНИЯ
13 апреля. Четверг. Вечер — 14 апреля. Пятница. Ночь
Соня стояла в проеме двери и смотрела на меня. Звонки в дверь прекратились, но на веранде слышался какой-то шорох и тяжелое дыхание. Как будто кто-то с трудом разувался.
— Кто-то пришел?
Но на мой вопрос Соня не ответила. Напротив, ее тело наклонилось ко мне, и она двинулась на меня. Я машинально наклонил торшер в ее сторону и тут же закричал. На меня смотрело перекошенное иссиня-белое озлобленное лицо, лишь слегка напоминающее лик прежней Сони. Лицо и руки у нее были покрыты темными синяками, нос и подбородок были вытянутыми, как у покойников, а сами глаза покрыты затекшей желтой пеленой. Чудовище, некогда бывшее Соней, вытянуло вперед руки и двигалось в мою сторону, мой крик его (или ее?) не остановил. Я вскочил и забежал за стол. Соня продолжала стремительно двигаться в мою сторону, машинально откидывая ногами стулья, попадавшиеся ей на пути.
С веранды послышался ответный крик. Но я на него уже не обратил внимания, так как Соня вскочила на стол, разделяющий нас, и быстро засеменила по нему в мою сторону. Моментально была опрокинута ваза с двумя искусственными цветками, и один из них прилетел ко мне. Я потянул за края скатерть в попытке сбросить Соню со стола, но только усугубил ситуацию, притянув чудовище еще ближе к себе.
— Иди-и сюда-а… — Соня зашипела, и от этого стало совсем жутко.
Было ясно, что это чудовище ничего общего, помимо оболочки, с прежней Соней не имеет. Я дико закричал второй раз и кинулся в соседнюю комнату. Это была спальня и одновременно тупик дома. Я оказался в западне, но, прежде чем я бросился обратно к двери, чтобы закрыть ее, меня опередили. На пороге уже стояла Соня и, неестественно вывернув назад руки, умудрилась закрыть огромные белые двери в спальню. Какого-то черта в углу стояла швабра, и, прежде чем я успел об этом подумать, Соня дотянулась до нее рукой и вставила швабру в дверные ручки. В комнате сразу стало темно. Бежать теперь было некуда.
За дверью послышались крики:
— Кто здесь?! Я сейчас вызову милицию!
Ага, вызовешь. Особенно когда в доме нет телефона.
Но тут я вспомнил о своем мобильном и стал искать его в кармане. Наконец, я его достал и осветил им дверь. Там Сони не оказалось. Но прежде чем я успел осветить всю комнату и найти взглядом это чудовище, в мою шею впились две холодные костлявые руки.
— Умри-и-и-и…
Задыхаясь, я посмотрел направо и встретился взглядом с желтоватыми белками Сони. В это же время в дверь начали стучать, но я уже плохо соображал. Мне не хватало воздуха и сил, чтобы вырваться из смертельных объятий.
— Димка дал мне время до двадцать третьего… — я это еле прохрипел, но почувствовал, что хватка Сони ослабла. Тем не менее дышать было все еще тяжело, и отпускать она меня пока еще не собиралась. Но моя фраза приостановила чудовище. — Соня, ты ведь не посмеешь ослушаться своего мужа, — теперь я уже говорил четко и с неким упреком. — Немедленно меня отпусти, ты ведь послушная жена Димы. Соня, ты теперь Обухова и должна слушаться своего мужа. Иначе будешь наказана.
Наконец, Соня меня отпустила и просто стояла рядом, не зная, что ей делать. Что делать дальше, не знал и я. Понятно было только то, что инициативу нельзя выпускать из своих рук, если я, конечно, не хочу умереть. Я покосился в сторону двери. Надо вынуть из ручек швабру! Тем временем стук в дверь прекратился.
— Соня! Ты уже взрослая девушка, а ведешь себя так, как будто мы с тобой все еще в детском садике. Так же нельзя! У меня на днях был разговор с Димкой, мы договорились наш вопрос решить двадцать третьего, это же он сказал. А ты его решила ослушаться, ну так же нельзя!
Я постарался сделать шаг в сторону, но Соня тут же зашипела и машинально потянулась рукой к моей шее. Я сразу же остановился, и она опустила руку. Сука, еще не доверяет мне.
— И вообще, ты хочешь еще Димку увидеть?
Этот вопрос я задал опрометчиво. Соня тут же как-то неестественно прогнулась назад, как будто пыталась сделать мостик, и начала шипеть, иногда выговаривая имя Димки.
— Ди-имка… Ди-имка… шшс-с-с-с… Ди-имка… Убить Лескова, ну-уж-жно уби-ить Ле-ескова…
Последнюю фразу я расслышал уже хорошо. Больше разговоры не пройдут. Я кинулся к двери, но успевшая нагнать меня Соня кинулась мне на спину. Ее пальцы еще сильнее впились мне в горло, я уронил мобильный, и комната тут же погрузилась в темноту. Правой рукой я нащупал на стене выключатель и, оседая на пол, успел включить свет. Дышать мне становилось все труднее, из последних сил я вьггащил швабру из дверных ручек и толкнул дверь. Большая комната ударила ярким освещением (видимо, посетитель не удовлетворился светом одного торшера). Прямо посередине комнаты (чуть левее стола) на коленях стояла женщина и держала в руках большой платок с землей. Перед ней горела свечка. Еще две свечки горели справа и слева от женщины. Я начал терять сознание и откуда-то из глубины услышал приглушенный крик: