Морок - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Аксенова cтр.№ 73

Я догадался, как только она заговорила. Искоса бросил взгляд в ее сторону. Она не смотрела ни на меня, ни на дорогу — как будто вслушивалась в себя. На губах бродила нежная, тоже внутрь себя адресованная улыбка. Я мог уже не сомневаться, что ее предчувствие сбудется.

— Я — за! — сказал просто. — Буду очень рад.

Собственные слова показались мне знакомыми, как будто я уже произносил их прежде. Потом мне стало чудиться, что и ее реплика когда-то звучала. Я слышал, как тот же любимый голос мягко, доверчиво, чуть иронично произносит: «Знаешь, сегодня очень подходящий момент, может кое-что получиться…» Я видел рисунок обоев на стене и цвет постельного белья. Я чувствовал кожей тонкий шелк ее кокетливой ночнушки, завалившейся куда-то мне под бок.

До сих пор не знаю, действительно ли в тот момент молния ударила совсем близко от автомобиля, или ослепительная вспышка, сопровождавшаяся треском и грохотом, поразила только мой собственный мозг.

Я вспомнил!

Больше для меня в прошедшем не оставалось белых пятен и загадок. Из разлома между реальностями я вернулся в ту, что была прежде нашим с ней общим счастливым домом. Вспомнив, понял, что делаю сейчас, куда еду так неторопливо сквозь разверзшиеся хляби небесные.

От осознания жесткого смысла происходящего в первый момент захотелось сбежать. Хотелось остановиться, выйти из машины под дождь, глотнуть свежего воздуха, немного пройтись пешком, чтобы спокойно подумать. Но я не мог позволить себе останавливаться. В аэропорту чужого города меня ждали мои родные дети — наши с Джей родные Катюшка и Пит, и всего каких-нибудь три часа темноты оставались в моем распоряжении, чтобы найти их и забрать.

На жену старался не смотреть. Я не знал, как признаться ей, как повиниться. Волны чудовищного стыда накатывали на меня снова и снова. Как я мог оставить их без помощи? Как мог забыть?!

Мы с женой прожили вместе почти семь лет, и за все это время между нами произошла только одна настоящая размолвка. Зато какая! Она показалась мне тогда настоящей катастрофой.

Мы к тому времени больше года были вместе и ждали первого ребенка. Александра чувствовала себя отлично, врачи не находили ни малейших отклонений. Нам оставалось только радоваться и ждать — с удовольствием и нетерпением. Я, естественно, работал с утра до ночи, но выходные полностью посвящал жене. Мы ездили за город, гуляли по Лондону. Может, беда в том, что у нее не было в Англии друзей, никого не было, кроме меня. Да Гарри еще. Гарри часто к нам заходил, развлекал Альку, чтоб она не скучала.

Я предлагал ей вызвать маму, но она решительно отказалась. Сказала: для мамы переезд станет слишком большим потрясением, она не сможет приспособиться к жизни в чужой стране. Да еще в доме, где она не хозяйка. Разумеется, жена общалась с матерью и по телефону, а большей частью — по Интернету. Только вот беда, больше почти ни у кого из ее друзей в Москве Интернета еще не было, а письма… письма — дело долгое и голод общения не утоляют.

Наверное, свою роковую роль сыграла моя излишняя любовь к собственной профессии. Я решил, что лучшим развлечением для жены станут новости из России. Подключил ей через спутниковую связь все российские телеканалы, выписал несколько газет, журналов. Она вначале отнекивалась, говорила, что новостями вовсе не интересуется, кроме тех, которые слышит в моем изложении, что о самых главных событиях в России я все равно рассказываю ей сам. Потом втянулась. Из газет стала что-то вырезать, раскладывать по конвертикам…

Вскоре жена стала проявлять непонятное беспокойство. Она нервничала, раздражалась по пустякам; я ловил на себе ее непривычный — холодный, изучающий — взгляд. Потом она стала задавать вопросы. На разные лады, но на одну и ту же тему: зачем ты на мне женился? Я вначале искренно объяснял: «Не зачем, а почему: потому что люблю тебя!» Потом отшучивался. Потом она спросила: «А если бы у нас не получилось детей, ты бы согласился жить со мной дальше?» Я бросился ее уговаривать, что все получится и дети обязательно будут; она почему-то расстроилась еще больше. Я испугался, поехал к ее врачу вытряхивать информацию. Все в порядке, был уверенный ответ, никаких поводов для беспокойства: беременность протекает нормально.

На мое счастье, Александра не умеет долго держать переживания и мысли в себе, обязательно все выложит, поделится. Однажды она попросила меня прочитать несколько заметок, вырезанных ею из газет. Попросила сказать, что я об этом думаю. Мне хватило одной, чтобы понять, но я послушно пробежал глазами все. Жена выжидательно глядела на меня. «Подлецы!» — в сердцах бросил я, отдавая газетные вырезки. «Кто?» — напряженно спросила жена.

Если бы я сразу понял, как много зависит от моего ответа, я не стал бы настаивать на объективной оценке. Но привычка подвела. «Либо те, кто это делает, либо те, кто пишет, передергивая и искажая факты», — сказал я, сделав последний шаг к расколу.

В заметках рассказывалось о горькой участи русских женщин, которые выходят замуж за иностранцев и рожают им детей. Потом коварный европеец отбирает у женщины отпрыска, пользуясь тем, что тот автоматически, по праву рождения является гражданином его страны. Вся могучая Фемида страны-захватчицы помогает ему. Несчастная мать остается настолько ни при чем, что даже видеться со своим ребенком не может.

Она выслушала внимательно мои рассуждения о достоверности газетных публикаций, а также телевизионных передач, которые тоже, я уверен, поднимали эту тему. Выслушала и ничего не сказала.

Подозрения жены очень сильно меня обидели. Я подумал, что они возможны, только если совсем не любишь человека и совершенно его не чувствуешь.

Холодно предложил отправиться к нотариусу и составить бумагу, в которой я пообещаю всячески содействовать получению нашим будущим ребенком российского гражданства и еще что-нибудь в этом духе — что она пожелает.

Она повисла у меня на шее, умоляя простить ее, утверждая, что любит меня, и уговаривая еще немножко потерпеть ее глупые прихоти. На неделе у меня свободного времени не было, мы договорились, что сходим к нотариусу в субботу.

Вечер того дня впервые за несколько недель прошел у нас тихо-мирно, в полном согласии. Так же пролетели еще несколько вечеров. Жена, казалось, совершенно успокоилась. В пятницу утром она с особенной нежностью провожала меня на работу, и я было решил, что вопрос о походе к нотариусу отпал.

Вернулся в пустой дом. Меня ждало довольно пространное послание, в котором жена снова просила простить ее и понять, объясняла, что в юридических тонкостях не разбирается и, какую бы бумагу я ни написал, ее это не успокоит. Писала, что я слишком дорог ей, чтобы терзать меня подозрениями, что ей слишком дороги наши отношения, чтобы подвергать их опасности…

Короче говоря, она уехала в Россию, собираясь родить там, а потом вернуться ко мне в Лондон.

С этим письмом я отправился к врачу. Рассказал, что творилось в доме за последнее время. Доктор мои опасения подтвердил: острое невротическое расстройство, если не психоз, на почве естественных для любой беременной женщины страхов и коммуникативной изоляции, проще говоря, одиночества. А еще — на почве излишнего доверия к средствам массовой информации, добавил я, мысленно поблагодарив — горячо и с выражением — своих российских коллег.