Дети Ржавчины - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Тырин cтр.№ 34

Я должен был задать этот вопрос. Мне по-прежнему казалось, что со мной хотят сыграть и обмануть. Все складывалось слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Погонщик перестал улыбаться.

— Безымянный, ты, наверно, не понял, какую судьбу я тебе предлагаю. Мы будем ездить по дорогам. Там не будет старост. Там нет Холодных башен. Только посланники Прорвы и разбойники за каждым деревом. Безымянный, каждый наш выезд — прогулка по краю могилы! Так что решай сразу.

Я молчал. Конечно, я был согласен, но не спешил объявить об этом. Я готовился задать один вопрос.

— Ведь это ты подобрал меня на дороге? — проговорил я.

— Да, я. Но на этот счет не волнуйся. Ты мне ничего не должен.

— Ты помнишь это место?

— Помню, примерно, — слегка удивился погонщик. — А что?

— Это далеко?

— Далеко. Дня три пути. Это в долине, где много водопадов, на пути к Третьей горной заставе. Почему ты спрашиваешь? Ты оставил там что-то?

— Ну... да. Смогу я побродить часок, если мы окажемся там?

— Значит, согласен, — облегченно сказал Подорожник и бесцеремонно отпил из моей кружки. — Что, интересно, ты будешь там искать? Наверняка это уже нашли без тебя.

— Нет... — я замолчал, не зная, стоит ли сразу раскрываться. Потом решил, что стоит. Мне не терпелось узнать ответ. — Там должна быть пещера...

— Ха! Там тысяча пещер. Какая тебе нужна? Сердце екнуло. Но не остановилось. Ничего страшного, жизнь продолжается. Тысяча пещер — не миллион. Можно поискать.

— Странный ты какой-то, — хмыкнул погонщик. — Завтра сходим к Лучистому, я скажу, что забираю тебя. А ты помойся хорошенько. От твоей одежды так несет навозом, что хочется плюнуть.

Я вышел в пустой темный двор. Тысяча пещер... Сейчас, когда я узнал, что вернуться будет непросто, мне вдруг впервые захотелось домой. К Лерочке. К Ка-теньке. К троллейбусам и шумным улицам. К Директору, наконец.

Тысяча пещер. Ну ничего. Главное, стронуться с мертвой точки. Теперь все будет по-другому. Теперь что-то изменится, наверняка.

Я наивно полагал, что могу следующим утром поваляться лишний часок после подъема. Но староста, пришедший выгонять нас работать, понятия не имел о переменах, наступающих в моей жизни. Ему было на них наплевать. Он считал, что, пока я числюсь на конюшне, должен заниматься лошадьми, и был по-своему прав.

Пришлось таскать лоханки с водой. Однако теперь меня не угнетали ни эта работа, ни тошнотворный завтрак, съеденный вскоре после пробуждения. Я испытывал пренебрежение к своей прежней, неуютной и уже отдаляющейся жизни. Наконец-то наступали те перемены, о которых я столько думал. Я уже жил там, в завтрашнем дне, где я наконец смогу оторваться от постылого овощного двора, где увижу все, что хочу видеть, и найду ответы на накопившиеся вопросы. Я был убежден, что именно так и сложатся события.

После обеда мы с Подорожником отправились на попутной повозке к Лучистому. Тот собирался куда-то уезжать и уже сидел в седле своей новой лошади. Человек с обожженным лицом, которого я уже однажды видел, был рядом с ним. Он гарцевал на своем коне, высокомерно поглядывая на меня.

Повелитель не побрезговал сказать мне несколько слов. Он говорил о нешуточном доверии, оказанном мне, о необходимости быть честным и храбрым, о верности своему господину и благодетелю. Под последним он имел в виду себя, конечно.

Я почти не слушал Лучистого. Я даже не смотрел на него. Не смотрел, чтобы не рассмеяться.

Их величество гордо восседало на коне, положив ладонь на рукоятку дорогого, хорошо отделанного тесака в кожаных ножнах. Мой серый двубортный пиджак, отчищенный и залатанный, был перепоясан широким ремнем с коробочкой-именем. Мои брюки — заправлены в короткие сапоги из мягкой кожи— А мой галстук — мой старый зеленый галстук, подаренный Леркой на Рождество, — красовался на лунообразной голове Лучистого, перетягивая большой покатый лоб прямо посередине.

Он был похож на пьяного председателя колхоза, изображающего мальчишкам Илью Муромца. Я старался не рассмеяться. Наконец Лучистый уехал, величаво выпрямив жирную спину, обтянутую моим пиджаком. Подорожник постоял немного, глядя ему вслед, потом бросил мне «пошли» и первым зашагал в глубь двора.

Я впервые оказался во владениях Лучистого и вынужден был признать, что мне здесь нравилось. Никакой грязи, никаких груд хлама и перегнивших овощей не было и в помине. Все почищено, выметено, а местами даже покрашено. Дворовые работники аккуратно одеты. Лица в основном сытые и самодовольные. Мне даже стало неудобно за свою неровную щетину и ветхую одежду, пропитавшуюся запахом навоза. Но на меня поглядывали снисходительно.

Погонщик вошел в высокий сарай, попросив меня подождать. Вскоре он показался с ворохом одежды в руках.

— Снимай свое рванье и одевайся в это, — велел он. Мне достались брюки из плотной серой ткани, тонкий свитер и кожаная куртка. Крепкие сапоги из коровьей кожи оказались чуть велики, но эту беду можно поправить портянками.

Одевшись, я почувствовал себя другим человеком. Курточка, правда, немного жарковата для здешнего климата, но это сейчас, а сырой ночью ей цены не будет.

— Человек, носивший это до тебя, — проговорил Подорожник, — прожил совсем немного. Поэтому одежда почти новая.

— Как это «прожил немного»? — оторопел я. — Так это все, выходит, с мертвеца? Погонщик усмехнулся.

— А ты думал, это, — он кивнул на груду моей старой одежды, — с живого? Да разве живой человек свою одежду отдаст?

Я должен был об этом догадаться. И нечего теперь строить из себя чистюлю. Я взглянул на погонщика и по-свойски усмехнулся.

— А теперь надень это, — он бросил мне под ноги широкий ремень с пристегнутым ножом. Пожалуй, это был не нож даже, а меч или тесак — по длине он равнялся моей руке.

Я поднял оружие с земли, вытянул из ножен. Тесак был тяжелым и крепким, но эстетики в нем оказалось не больше, чем в обрезке водопроводной трубы. Складывалось впечатление, что его сработал из железной полосы второклассник-двоечник — с помощью зубила и негодного школьного напильника. В этот момент я вспомнил про свою находку — искусно обработанную полоску металла, что хранилась теперь в подвале конюшни под моим тюфяком. Почему, спрашивал я себя, бесполезная старая вещь поражает красотой и точностью отделки? А необходимый и незаменимый в этих условиях боевой клинок — предмет гордости настоящего бойца — иначе как корявым не назовешь. Почему?..

Обратно мы шли пешком. Погонщик помалкивал, ухмыляясь каким-то своим мыслям. Я заметил, что встречные поглядывают на нас осторожно. Словно боятся разозлить слишком смелым взглядом. Даже двое пьяных громогласных старост притихли, заметив нас. Видимо, погонщики имели свой, особый авторитет.

— Ты так легко согласился пойти с нами... — сказал Подорожник.

— Разве это странно — выбрать достойную жизнь?