Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бахрошин cтр.№ 133

Даже издалека черное капище отличалось от белого. Чуры злобных богов были огорожены высоким частоколом, словно прятались за ним от света и солнечного глаза. Рядом — жилые избы, сараи и клети для нужных припасов. И дышится здесь как-то иначе, давит на грудь, и глаз все время цепляется за оскаленные человечьи черепа, развешанные в изобилии на кольях, и свет здесь другой — тусклый, и тишина не такая — особая. Все кажется, словно кто-то неведомый, грозный, страшный притаился невдалеке. Вот-вот выскочит и кинется! Так и видятся за каждой случайно мелькнувшей тенью злые, ехидные усмешки Чернобога Лютого и других подземных богов.

Родичи, хоть и вооруженные, и храбрые, особенно если издали, долго боялись заходить на злую поляну. Она первая подала пример, пошла вперед вместе с Ратнем. Вслед за ними осмелели и остальные. Рассыпались кругом, осматривали все, перекликаясь для пущей бойкости.

Но было уже понятно, гнездо осталось, а шершни из него улетели. Только злые чуры да следы недавнего жительства. Опоздали…

— Сжечь осиное гнездо? — спросила Сельга у Ратня.

— Да, сжечь надо бы… Хоть огнем очистим поганое место, — согласился волхв.

Они кивали друг другу, словно и не было между ними размолвки…

Да, родичи еще в походе заметили, сначала между волхвом и пророчицей словно медведь прошел. И не смотрели друг на друга, и не разговаривали почти. А потом враз все переменилось. Прилипли друг к другу в один из дней и не отлипали больше.

Значит, договорились между собой, как мужик с бабой договариваются, смекнули самые умные, не пряча хитрых усмешек. И то сказать — правильно сделали. Сельга теперь баба свободная, в самом соку девка, любой бы рад, если бы позвала, потереться с ней животами. Только боязно, обратно сказать, вдруг чего напророчит…

Волхву, понятное дело, легче с ней. Волхв и сам вещий. Он — волхв, она — ведунья, таких сами боги сводят. Кому еще вместе быть, как не им? А для рода, глядишь, особый, знатный приплод.

Нет, правильно, что сошлась с волхвом, решили родичи. Нельзя бабе долго без мужика, от этого она шерстью изнутри обрастает и свирепеет, как волчица голодная, говорили самые опытные. И хорошо, что недолго печалилась, быстро нашла замену умершему Кутре, родичам можно не опасаться теперь злых пророчеств. Сказать по чести, простоват был Кутря против нее, хоть и князь, качали мужики лохматыми головами…

Подожженное с разных сторон, злое капище хорошо занялось. Огонь получился большой. Родичи давно уже отступили от обители Чернобога, возвращались обратной дорогой в сторону своих селений, а серый, мрачный столб дыма все еще клубился в небе, видимый издалека.

Только когда окончательно стало темнеть и мелкие звезды россыпью заиграли в небе, прячась и перемигиваясь между лохматыми тучами, дым скрылся с глаз, стал невидимым в черноте ночи.

Привычно устраиваясь на ночевку, ратники долго не засыпали, все хвалили себя за бойкость, которой испугались даже черные колдуны, убежали без оглядки из их земель. Впрочем, постепенно угомонились и самые бойкие, захрапели на лежанках, наскоро собранных из хвойных веток и шкур.

Когда последние угомонились, Ратень и Сельга остались у костра одни. Сидели рядом, неторопливо подкидывая веселому огню сухие сучья. Молчали.

— Значит, ты твердо решил идти, искать черных волхвов среди Яви? — вдруг спросила Сельга.

Ратень вздрогнул. Он ей еще не говорил этого. Сама почувствовала.

— Да. Вернемся в селение, передохну немного, тогда пойду… — сказал волхв.

— Значит, решил? — повторила она почти грубо.

— Это не я решил… — ответил Ратень мягко, как он умел.

Даже удивительно его слушать, пришло ей в голову не в первый раз. Огромный мужик, крепкий, как камень-валун, несгибаемый, как железная наковальня, длинный шрам на крупном лице только четче выявляет его хищную, орлиную красоту. И вдруг — столько ласки и доброты в голосе… И в руках у него ласка, и в теле…

— Ты же сама видишь, сама понимаешь, — продолжил Ратень. — Стебель нашли, сорвали, а корень-то в земле остался, опять прорастет.

— Черные волхвы ушли из наших земель, родичи довольны, — напомнила Сельга. — Им больше ничего не нужно…

— Им — да, — согласился Ратень. — Ты знаешь, когда только увидели за деревьями черное место, подступили к нему, я уже тогда знал, не найдем там никого…

— Я тоже.

— Вот. Так и вышло. А почему, думаешь? — спросил он.

Сельга не ответила. Даже не обернулась к нему. Смотрела на рыжий огонь, пляшущий на багряных углях. Языки пламени отражались в ее глубоких глазах, словно там тоже плясало по маленькому костерку.

— Потому что я сам, только я должен найти черных волхвов… — сказал Ратень. — Это мой урок, моя задача, и боги подтверждают это. Я сам должен справиться с ними без всякой помощи. Брать с собой других — только людей губить, вспомни хотя бы Кутрю и родичей, ни за что погибли… Нет, сам должен, чувствую… Именно это имел в виду Симон Волхв, когда разговаривал со мной из Ирия через болезное забытье.

— Я не могу, не хочу тебя отпускать! — прервала его Сельга.

Теперь Ратень промолчал в ответ.

— И оставить при себе не могу… Понимаю, что не должна, — сказала она. — Наверное, это мой урок…

Сельга знала, Ратень рассказал ей, как видел в горячке смерти Симона Вещего, прародителя всех волхвов. Как тот оставил жизнь волхву с условием уничтожить Зло. Понимала, он должен выполнить заданное. Оттого и уходит. Будет милость богов, найдет и уничтожит Зло. Вот если останется возле нее, не оторвется от ее бабьей прелести, точно себя потеряет, убеждала она себя.

Умом-то она все понимала…

Они снова смотрели на огонь, этот подарок богов, принесенный когда-то людям Сварожичем, сыном Сварога. Именно от богов, от яркого света Ирия, осталась в огне эта особая красота, всегда приковывающая к себе взгляд, знали оба. Поэтому на него можно смотреть бесконечно.

Молчали.

А что тут скажешь? Все сказано уже. И, главное, сделано…

Сельга теперь все время вспоминала безвременную смерть Кутри. Помнила свою вину, даже, казалось бы, забываясь в объятиях горячего лаской волхва. Стоял между ними дух ее князя, незаметно, но неотступно, как тень в ясный полдень. Порой она даже злилась за это на мертвого, перенося эту злость на себя, на Ратня, на всех окружающих.

Положа руку на сердце, Сельга только сейчас начала понимать, что до сих пор, до незримого вмешательства в ее жизнь черных волхвов, жила беззаботно и радостно, как дитя в родительской колыбели. Знала, конечно, Зло, чувствовала его. Но сама не творила. Была так же невинна перед богами, как новорожденный младенец. И мысли ее были такими же прямыми и ясными, простыми и самонадеянными, словно люди, как боги, способны ответить за каждое свое слово и дело.

Теперь — не то. И она изменилась, и все вокруг другим стало. Поумнела? Можно и так сказать… А лучше сказать — получила урок от судьбы… Теперь и она отступила на миг от законов Прави, волей своей наслав гибель на близкого человека, отца своего ребенка. Богам будет за что наказать ее на последнем суде, где те начнут разбирать ее дела и поступки. Черные волхвы все, они виноваты… Сами Злу служат и к другим его подсылают, чтоб те тоже чернотой замарались… Они — коварные…