Черный огонь. Славяне против варягов и черных волхвов - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бахрошин cтр.№ 109

За три последних года он ни разу не возвращался в свой пустынный Бигс-фиорд, продуваемый всеми ветрами сразу. А что там делать, кроме как зализывать старые раны и вспоминать за хмельным столом о былых свершениях? Да, старая родовая сокровищница постепенно наполнялась снова, в доме опять стало много жирной еды и хмельного пива. Имя ярлов Бигс-фиорда, хвала богам, перестало быть насмешливым прозвищем для дураков.

Впрочем, и тут теперь появилась забота. Чем дальше, тем больше начинало беспокоить его — кому все это оставить? И жена, и наложницы, и случайные рабыни — все почему-то рожали ему одних дочерей. Много уже девчонок в старом дедовском доме, даже слишком много… Разумеется, дочери — это тоже благословенье богов, они потом выходят замуж за героев и рожают крепких и храбрых внуков. Но они вырастают и уходят жить в другие семьи. А где сын, который будет стоять вместе с ним на качающихся досках морского дракона, всматриваясь в туманную дымку незнакомого берега? Кому в старости передать земли фиорда и родовое гнездо? Или кто из богов наложил на него такое заклятие, остаться с одними девками, иногда думал Харальд со страхом, какого никогда не знал в битвах.

Резвый никому не стал бы рассказывать, но именно это стало одной из главных причин, почему он задержался на службе у князя Добружа. Богатство — что, его можно добыть где угодно… Но вдруг с лесными наложницами получится по-другому, надеялся он. Они — колдуны, у них все по-другому. Пусть любая, самая завалящая баба родит ему мальчика, а уж он возьмет его к себе в дом, отдаст жене Ингве воспитывать, как своего, и прилюдно объявит сыном и наследником, поклялся сам себе Харальд.

Теперь князь Добруж усмехался при встречах, глядя на него. Вижу, мол, ты, конунг, любишь сладкое мясо не меньше меня. А в результате — еще две сопливые дочери пищали за бревенчатыми стенами гарда Юрича. Сына ему так и не родил никто.

Этих он не возьмет, конечно. Знать бы, чей это сглаз, кто навел порчу…

Впрочем, последнее время ярла Харальда занимали не только мысли о сыне. Появилась у него шальная мысль, залетела, как случайная птица в дымовую щель в крыше, и теперь не давала ему покоя. За то время, что провел он в этих лесах, Резвый хорошо узнал и эти земли, и этих людей, что готовы платить подати своим правителям. Богатые земли. И покорные, не зря все лесные князья зубами и когтями держались за свои владения. А чем он хуже этих сытых князей?

Набег сынов фиордов — как волна, накатится, прошумит и схлынет, рассуждал Резвый. Войско князя Добружа будет разбито, крепость Юрич открыта и беззащитна… А что, если потом остаться? Воспользоваться моментом, самому сесть князем в сильном и славном гарде Юриче… Самому собирать дань со многих здешних племен!

Может, тогда, видя его старания и богатство, которое нужно кому-то передавать, Фрейр Обильный наконец смилостивится над ним, подарит в приплод наследника. Боги Асгарда всегда благосклонны к тем, кто отважен духом и дерзок желаниями…

Князь Добруж, владыка града Юрича, хозяин окрестных земель, стоял на вершине деревянной башни, которую дружинники давно уже прозвали Толстой за особую мощь замшелых, положенных в основание бревен-кромлей и плавные, словно слизанные загибы восьмиугольных форм.

Толстую башню построили еще при отце, князе Добрыне. Она до сих пор была самой высокой из восьми башен, стерегущих стены и ворота Юрича. Хотя сам Добруж волей своей уже и отцовские стены расширил, и к бывшим шести башням добавил еще две. Богатство князя росло, дружина множилась, а город ширился, прирастал избами ремесленников и теремами знатных дружинников и купцов. Дальновидный князь охотно привечал возле себя, под своей рукой новых людей. Собирал в набегах на соседей не только смазливых девок, искусных мастеров с женками и приплодом с удовольствием переселял к себе. Чрезмерными податями не неволил, часто устраивал ниже по Иленю, на песчаном плесе, шумные торжища, куда, проведав про их изобилие, съезжались торговые гости из многих земель. С богатых людишек и дань можно спросить куда большую, так-то…

Князя не зря все называли рачительным хозяином. Он давно понял: гоняться за быстрой выгодой, прижимать ладонью каждую серебряную монету — значит нажить скоро, да мало. Чтобы золото-серебро само текло в сундуки, надо и не скупиться порой. Зато град Юрич богател не только с набегов и родов-данников, свои людишки тоже приносили изрядно, да и многочисленные торговые гости, проходя мимо Юрича, оставляли обильную проездную плату. Богатая сокровищница была у князя. Только он один знал, насколько она богата и где схоронены основные запасы золота-серебра…

Князь смотрел. С высоты башни открывался далекий, просторный вид на мохнатый лес, курчавившийся на взгорьях, на бескрайнюю синеву Отца-неба, на плавно изгибающуюся, блестящую ленту Илень-реки. Помнится, малым ему, забравшемуся на башню, казалось: стоит подняться еще чуть повыше, привстать на цыпочки — и с такой высоты можно заглянуть и за край земель, куда уходит на ночлег солнечный диск бога Хорса. Что там, за краем, какие чудеса скрыты? От любопытства перехватывало дух у несмышленыша, сердце колотилось так, что, казалось, выпорхнет птицей от сладкой жути…

Теперь, конечно, князь так далеко не заглядывал. Добруж смотрел прямо перед собой, как по реке мимо Юрича проплывают могучие остроносые ладьи свеонов, твердо стоящие на любой волне на своих тяжелых дубовых килях.

Башни Юрича крепкие, стены надежны, под стенами покатый насыпной вал, но даже в этой крепости князь не чувствовал себя спокойным. Свеоны коварные…

А если рассудить хорошенько, когда он спокойно жил?

Всегда о чем-то тревожился, всю свою жизнь. Была бы шея, а уж Лихо на нее само вскочит, так говорят. Пока был молодым, зеленым, как весенний лист, пока отец, князь Добрыня, оставался живым и в силе, Добруж постоянно думал о том, как бы самому сесть на княжение после него. Зубами скрипел по ночам — вот как хотелось править. Дух заходился от черной, холодной ненависти — вдруг кто из братьев опередит, сам вскочит на княжий престол. Тогда ему, Добружу, не жить, это точно. Зарежут братья! И его, и мать, когда-то, в далеком прошлом, черноволосую, кареглазую красавицу-деву, полонянку из теплых степей. Именно она назвала его таким непривычным для здешнего слуха именем — Добруж. Отец, весь в княжьих заботах, начал обращать внимание на малого позже, когда Добруж подрос и научился выделяться среди остальных. Немало ему пришлось вынести, чтобы выделиться…

Конечно, потом отец уже явно отличал его из тринадцати сыновей, прижитых от четырех любимых жен. Любил за телесную ловкость и хозяйственную смекалку. «Мой сын, издалека различишь. Весь в меня и умом, и удалью», — часто повторял старый князь, похлопывая его по плечу. Даже юным, только осваивающим ратное умение среди прочих отроков, молодых воинов, поставленных постигать искусство владения телом и оружием, Добруж всегда был из первых среди погодков. Побеждал соперников и в конных скачках, и с мечом в руке, и в водных забавах. Кроме того, думал и говорил он не только про девок и про то, кто сколько хмельного залил в себя за вечерней трапезой. Не похвалялся без конца силой и ловкостью и бескровными победами в состязаниях, как остальные отроки. При случае мог подать дельный и взвешенный в уме совет, впору воину, убеленному сединой. Отец открыто называл его своим любимым сыном и наследником княжества. Но Добруж все равно томился духом. Кто мог до конца понять гневливого князя, переменчивого характером, как игривый Стрибог-ветродуй? Вдруг да передумает напоследок?