Викинги. Скальд - читать онлайн книгу. Автор: Николай Бахрошин cтр.№ 13

Все равно убегу! Уже назло – убегу! – с отчаяньем думал Любеня.

После его неудачного бегства оличи на следующей же ночевке навешали толстогубому тумаков за предательство. И правильно, по заслугам честь! Даже свеи тогда не слишком торопились их разнимать, видел мальчик. Стояли, глазели, посмеивались, приговаривали что-то, вроде как подбадривали нападающих на своем языке. Предателей и трусов нигде не любят.

Все-таки после драки они разделили пленных. Витня и Сареня перегнали на другую ладью, Алека с Любеней остались на драккаре Рорика. И мальчик снова сидел на днище, только теперь со связанными руками. По приказу ярла его стерегли особо, смотрели за ним сразу в несколько глаз. Возможности убежать больше не представится. Хотя, если бы он знал об этом тогда, предвидел бы, что его ждет, то, наверное, прыгнул бы за борт хоть связанным. Как однажды прыгнули за борт Витень и Сарень. Настоящие мужчины и воины! Не то что подлый Алека, который способен лишь злобно шипеть…

Побежали оличи ранним утром, когда дружина только-только отошла от берега после очередной ночевки. Почти осеннее утро – сырое, промозглое и зябкое, клочья тумана неслышно ползли по тихой, темной воде, скапливаясь у берегов. Воины на веслах выглядели нахохлившимися, не проснувшимися, гребли молча, не перебрасываясь, против обыкновения, привычными шутками. В тишине особенно громко звучали монотонные всплески весел, и надоедливо, усыпляюще журчала вода под килем.

Неожиданно Любеня услышал крики и шум на соседней ладье. Увидел, что их гребцы тоже побросали весла, возбужденно загомонили, прихлынули к борту, отчего ладья даже накренилась. Некоторые хватали луки, быстро клали стрелы на тетиву, прицеливались.

Любеня сначала решил, что их догоняет дружина родичей. Обрадовался. Ухитрился, несмотря на веревку, проползти под ногами у взрослых, высунулся над бортом.

Сперва ничего особого не заметил – вода, туман, низкое, обложенное тучами небо, темные берега в серой дымке. Только потом разглядел две фигурки, карабкающиеся по откосу. Вслед им летели стрелы, а соседняя ладья была уже у самого берега, воины спрыгивали прямо в воду. На него ругались, отпихивали, но он в запале не обращал внимания. Затаив дыхание следил за бегущими оличами, пока сильный удар по голове не опрокинул на днище, лишив сознания.

Чуть позднее Алека рассказал мальчику, что чернявого Сареня свеи нашли на берегу. Мертвым нашли, стрелы все-таки достали его. А Витень так и пропал. Может, действительно убежал, спасся.

Алека, презрительно фыркая, уверял, что тот тоже где-нибудь валяется, просто воины не сильно искали. Мол, они, его родичи, дураки все-таки, хотя и родичи. Уж если как-то повезло распутаться, то нужно было выждать удобный момент, а не бежать сломя голову на виду у всех. «Какой момент, чего выжидать? Пока свеи не заметят и снова не свяжут?» – думал Любеня, но в знак презрения не отвечал толстогубому.

Молодцы оличи, все равно молодцы!

Что же это такое – прожитая жизнь? – думал потом повзрослевший Любеня, проплывая мыслями по реке прошлого. Что остается человеку от прожитого, когда лета и зимы проходят перед ним чередой, заметая былое шуршащим песком забвения?

Мало остается. Какие-то осколки того, что видел, слышал, переживал. Воспоминания о запахах, о мелькнувшем луче, о неожиданном слове, о повороте головы случайного собеседника… Мелькают в памяти разрозненные картинки, про которые уже и не знаешь – с тобой ли все это было?

А вот чувства – вроде бы и не остаются. Самое трудное – вспомнить чувства! Заново ощутить, как сильно ты когда-то любил и как отчаянно ненавидел…

– Боги, подарив человеку возможность забывать все, хотели тем самым облегчить его жизнь. И облегчили, конечно. Но и сократили ее еще больше, ограничили, как свет от костра ограничивает пространство темной ночью. Не со зла сделали, просто им, бессмертным, трудно понять, что такое конец, как привыкает человек к красивой, переменчивой Яви и как трудно ему с ней расставаться… – говорила когда-то мать Сельга.

Он, несмышленыш, еще не понимал ее слов, не мог понять. Только потом, повзрослев, вспомнил их и снова открыл для себя.

Любеня, к примеру, хорошо запомнил, как впервые увидел море. На подходе к устью реки драккар начало качать все сильнее, сквозь доски бортов отчетливо чувствовалось, как громче и громче стучатся волны, набирая игривую упругую силу. Свеоны, балагуря, весело приветствовали привычную качку, а мальчик ощутил, как в животе у него тоже все закачалось, екая и сжимаясь.

Потом стены угрюмых, мохнатых сосен, что держали берега реки, как в ладонях, вдруг раздались в стороны. Терпкий, порывистый ветер со странным привкусом свежести и гнили одновременно ударил в лицо, оставляя на губах соленый осадок.

Любеня еще не знал, что так пахнут водоросли, вымываемые волной на белый песок побережья. Ему, привыкшему к перешептывающейся замкнутости лесов и узким изгибам рек, море показалось настоящим чудом.

Он еще никогда не видел такого яркого, веселого, такого открытого, серо-голубого простора!

* * *

Другая картина, чуть позднее, когда море переменилось и перестало быть ласковым и веселым…

Нахмурилось Свияжское море, заугрюмилось и загрохотало. Водные валы вздыбились как сжатые кулаки, а небольшая тучка, что раньше безобидно висела на горизонте, вдруг приблизилась, почернела и завалила почти все небо. Сразу превратила белый день в темные сумерки.

И опять у Любени заныло в желудке, и съеденное начало проситься наружу.

Алека, испугавшись моря, лежал на днище с закрытыми глазами и часто охал, шепча что-то непонятное. Любеня косился на него с презрением. Он тоже боялся, очень сильно боялся, но смотрел все-таки, не закрывал глаза, как некоторые трусы!

Он видел, старый свей Якоб и молодой Рорик вместе налегают на кормовое весло, ловко приседая при взбрыкиваниях кормы и оставаясь стоять там, где, кажется устоять невозможно. Лица их были угрюмы и озабочены, а вода и пена окатывали их с головы до ног. Парус был давно свернут, мачта снята и уложена вдоль борта, остальные свеи гребли, так налегая на весла, что те прогибались.

Мальчик видел, даже те свеи, что раньше сняли доспехи и шлемы, теперь снова надели их. Это показалось ему странным. Зачем они им понадобились, если кругом лишь вода? Смоет за борт – в доспехах точно не выплыть, тяжесть брони сразу потянет на дно.

Только узнав жизнь свеонов поближе, он понял, что воины в драккаре как раз готовились умирать, поэтому и надевали кольчуги. Уходить в последнюю дорогу без оружия и доспехов – в этом нет чести для воина.

Буря!

Маленький Любеня слышал от родичей, что на море бывают бури. Водные ветры куда своенравнее сухопутных, порой не слушаются самого Стрибога, Повелителя Ветров, рассказывали ему. Теперь мальчик со страхом смотрел на вздымающиеся водные горы и понимал, что их драккар – на реке такой большой и могучий – выглядит здесь просто щепкой, подхваченной весенним паводком. Куда их несет, почему они до сих пор не тонут?