Камень ангела - читать онлайн книгу. Автор: Ливи Майкл cтр.№ 48

— Дышите, помня о диафрагме! — закричал Роберт Ли.

«Spiritus», — подумал настоятель. По латыни «дух» и «дыхание» звучат одинаково. Но как же может нечто столь материальное, как дух Келли, состоять из воздуха? Он вздрогнул, вспомнив, в какой восторг пришел Дух от дыхания Кита. Зачем же духу, состоящему из воздуха, человеческое дыхание? Эту загадку он не мог решить.

— Гласные, пожалуйста — помните о гласных, — посетовал регент.

Он угрюмо посмотрел на хористов, когда все они закончили в разное время.

— Ваше пение похоже на рев ослов, — сказал он. — Что на вас нашло?

Настоятель понимал причину: мальчики знали, что, быть может, им не придется больше петь. Если пуритане одержат победу, не будет никакого хора. Его роль в церковной службе становилась все менее заметной, и молитвы все больше читались, а не пелись. А сейчас ребята еще и устали после долгих занятий в школе, и никто бы из них не возражал против того, чтобы вообще никогда больше не петь.

А вот он возражал. И Роберт Ли, маленький аккуратный человечек, тоже возражал. Они оба тосковали по прежним временам, когда всю службу пели на латыни и исполнялись виртуозные соло, вдохновлявшие душу.

— Чарльз! — рявкнул Роберт Ли, и его брат открыл глаза. — Ты бы мог хотя бы храпеть в такт!

Двое хористов хихикнули, а Чарльз лишь пожал плечами в ответ.

— «Agnus Dei», — сказал Роберт Ли. — Кит будет вести.

Настоятель наблюдал со своей скамьи за Китом. У мальчика был необычный голос, тихий и чистый, отличавшийся от обычных резких дискантов. «О агнец Божий», — запел он, и остальные неуклюже вступили.

Откинувшись на спинку скамьи, настоятель задумался о ритуале экзорцизма. Можно ли совершить его одному? Где-то в его книгах, конечно, описан ритуал изгнания бесов, который избавит его от демона Келли.

— Ис-ку-па-ет гре-хи ми-ра, — читал регент, отбивая ритм. — Помните о гласных и не делайте вдох после «искупает»!

Кит снова запел.

Доктор Ди услышал, как тихонько отворилась дверь церкви. Он обернулся, но с того места, где он сидел, не было ничего видно.

— Бездельники! — отрезал регент, когда хор закончил.

Казалось, сейчас он заставит их спеть все с самого начала, но потом передумал.

— На сегодня хватит, — сказал он и махнул рукой. — Ступайте.

Мальчишки чуть ли не бегом кинулись из церкви. Регент тяжело оперся на кафедру, а доктор Ди прикрыл глаза и соединил кончики пальцев. После последнего визита Келли он чувствовал такое нервное истощение, что ему было трудно сосредоточиться. Но он точно где-то читал о ритуале, который может сработать.

Когда он снова открыл глаза, перед регентом стояла какая-то женщина с большим мальчиком, одетая, казалось, в какие-то яркие тряпки. Она ничего не говорила и стояла в нерешительности, пока регент не поднял глаза.

— Итак? — произнес регент.

Женщина заговорила тихим голосом, с каким-то странным акцентом.

— С вашего позволения, сэр, — сказала она. — Я привела своего сына, чтобы он спел для вас.

Регент приподнял брови.

— Спеть для меня? — переспросил он. — Зачем?

Женщина не дала прямого ответа. Она нервно озиралась. Сын неотрывно смотрел вверх, на потолок, с открытым ртом. «Дурачок», — подумал настоятель.

— Вы послушаете, как он поет? — спросила женщина.

— Это не театр, миссис, — объяснил регент, захлопывая псалтирь.

Он сошел с кафедры. У женщины был такой вид, словно она не знала, что сказать.

— Вы только послушайте, как он поет, — умоляла она тихим голосом, но регент отвернулся.

— На сегодня занятия с хором закончены, — отрезал он.

Доктор Ди снял шляпу.

— Пусть мальчик споет, — вмешался он, и регент и женщина оба с недоумением оглянулись.

Они не знали, что он здесь. Регент с недовольным видом взглянул на настоятеля.

— Мы здесь не прослушиваем, — возразил он.

— Ведь вы регент, не так ли? — спросил настоятель. Роберт Ли проигнорировал вопрос.

— Я не знаю, зачем вы здесь, миссис, — обратился он к женщине. — Не знаю, что вы слышали, но в хоре нет вакансий, и мы больше никого не прослушиваем.

— Вы думаете, что достигли совершенства? — спросил настоятель и поднялся со скамьи. — Я только что слышал самое скверное пение в своей жизни. Может быть, вам следует начать все с начала с новыми хористами.

Он подумал, что сейчас регент посоветует ему заниматься своими собственными делами. Но у доктора Ди в качестве настоятеля еще была в руках власть. Он мог, если вздумается, уволить в школе кого угодно. Роберт Ли открыл и снова закрыл рот. Он вздохнул.

— Что будет петь мальчик? — спросил он.

Мальчик притоптывал, словно музыка уже заиграла.

— Саймон, — одернула его мать. — Он споет «Agnus Dei».

Регент перевел взгляд с Саймона на его мать, затем на регента. Пожав плечами, тот направился к органу. Это был новый орган, который заказал настоятель, бросая вызов новым правилам. Но не успел он взять ноту, как мальчик запел:

Над ней белоснежная роза цветет,

Над ним — темно-красный шиповник.

Регент обменялся взглядом с настоятелем, а мальчик продолжал петь:

Кусты разрослись и ветвями сплелись…

«Какой у него удивительный голос, тихий и чистый», — подумал настоятель.

— Саймон, — умоляла мать, и в голосе ее слышалось отчаяние.

Она дотронулась до лица мальчика, чтобы заставить его взглянуть на нее, но тут настоятель поднял руку.

— Довольно, — сказал он.

Регент даже не начинал играть. Он сидел за органом, прерывисто дыша. Потом встал и зашел в неф.

— Где он научился так петь? — осведомился он.

Мать мальчика покачала головой:

— Он не учился.

Регент был поражен.

— Но — как же он следует за музыкой?

— Он всегда умеет следовать за ней.

— Погодите минутку, — сказал регент.

Он вернулся к органу, нажал на педаль и сыграл ноту.

— Спой ее, — велел он мальчику, и тот в точности воспроизвел резкий звук органа.

— Саймон! — сказала мать и пропела ему эту ноту, и тогда он ей спел.

Регент начал наигрывать сначала простенькие фразы, затем более сложные, и каждый раз мальчик их повторял, и ноты, которые он брал, попадали точно, как стрелы, в ноты, сыгранные Робертом Ли. Звуки забирались все выше и выше, и когда прозвучала заключительная, задрожавшая нота, она, казалось, осветила всю церковь. Это было поразительно. Настоятель только раз в жизни слышал нечто подобное — когда в большом соборе Рима пел кастрат. Регент перестал играть и откинулся на спинку стула, лицо его выражало томление. Мать мальчика стояла, прижав руку ко рту, и слезы выступили у нее на глазах. Никто не произнес ни звука.