Костры Тосканы - читать онлайн книгу. Автор: Челси Куинн Ярбро cтр.№ 108

Досточтимый приор, я смиренно прошу вас отменить свой приказ. Вы по своему обыкновению можете счесть, что мной движет ревность к получившей широкую известность сестре, уверяю вас — это не так. Я стала монахиней совсем не затем, чтобы снискать славу и почести, моя жизнь отдана служению Богу. Удивительные способности сестры Эстасии привлекли внимание верующих к нашему монастырю, способствуя его расширению, что даровало нам возможность протянуть руку помощи еще большему числу страждущих и нуждающихся, чему я несказанно рада.

Однако, досточтимый приор, позвольте вам сообщить, что в последнее время сестра Эстасия много постилась и очень ослабла. Ее обуревают противоречивые чувства, толкая подчас на странные действия, божественный промысел в каковых узреть весьма нелегко. Прошлой ночью, к примеру, она сорвала с себя всю одежду и принялась хлестать себя плетью столь яростно, что я попыталась ее унять. Сестра с грубой бранью, привести здесь которую я просто не в силах, обрушилась на меня и заявила, что демоны все еще являются к ней и что она не видит другого способа с ними бороться.

Я очень опасаюсь, что вид ревущего пламени и крики гибнущих без покаяния грешников могут ввергнуть сестру Эстасию в состояние, способное причинить много вреда как ей самой, так и тем, кто увидит ее и услышит.

Вспомните, как вела она себя перед тем, как принять монашеский сан, и вы получите полное представление о том, что может произойти. Ее разум мутится, ее душа пребывает в смятении, и за вспышками благочестия следуют припадки отчаяния, сопровождаемые безумными выходками, каковые я также не берусь сейчас описать. Молитесь за нее, досточтимый приор, но не подвергайте несчастную столь тяжкому испытанию. Сандро Филипепи, заехавший к нам на прошлой неделе, очень обеспокоился ее самочувствием. Будучи кузеном сестры Эстасии, он жил с ней долгое время бок о бок и повидал всякое. Он, будьте уверены, не стал бы волноваться по пустякам.

Еретиков, несомненно, сожгут, и Флоренция, несомненно, получит все ей с того причитающееся. Отсутствие сестры Эстасии вряд ли как-либо повлияет на вышеуказанное, однако хрупкое душевное равновесие, в котором она сейчас пребывает, будет сохранено.

Подумайте обо всем этом, досточтимый приор, и примите единственно правильное решение. Сестра Эстасия уже более часа недвижно лежит на полу в часовне. Лицо прижато к камням, руки раскинуты в стороны. Ей, по ее заявлению, хочется полностью раствориться в лучезарном сиянии славы Господней.

Я боюсь за нее. Позвольте бедняжке остаться здесь, под присмотром сестер, которые любят ее и почитают. Ее вера сильна, но плоть слаба и не выдержит испытаний. Господь привел страдалицу к месту, не отторгайте ее от него. Вы окажете ей плохую услугу. Преданность сестры Эстасии вам такова, что, будь она обыкновенной мирянкой, я бы сказала, что вы для нее — кумир и что подобное почитание сродни богохульству.

Взвесьте все сказанное, досточтимый приор, не подвергайте риску все лучшее, что хранит в себе столь страстная, ревностная и самоотверженная натура. Я буду ждать вашего ответа всю ночь, и если к рассвету не получу его, то с большим нежеланием подчинюсь вашей воле и доставлю сестру Эстасию туда, куда вы указали.

Послушная вам во всем, кроме того, что может нарушить обеты, принесенные мной Господу нашему,

сестра Мерседе,

настоятельница монастыря Сакро-Инфанте

Предместье Флоренции, 9 марта 1498 года

Первый рассветный луч выбился из-за восточных холмов. Улицы Флоренции все еще были темны, но красные крыши ее уже засверкали. Над гладью реки стелился низкий туман, в прибрежных кустах начинали тенькать первые птицы.

И все-таки, несмотря на столь ранний час, город не спал. Самые любопытные его обитатели понемногу подтягивались к площади Синьории. Сегодня им было обещано редкое зрелище — сожжение еретиков, и некоторые флорентийцы неодобрительно хмурились. Флоренция самым недвусмысленным образом ставила себя на одну доску с Испанией, и ничего хорошего это сулить не могло. Однако большая часть толпы находила предстоящую акцию весьма полезной и в какой-то мере даже более поучительной, чем недавнее уничтожение роскошных вещей.

Юнцы из Христова воинства деловито сновали по площади, подсовывая вязанки под помосты, сооруженные вокруг высоких столбов. Их назначением было поддерживать грешников над кострами, пока жадное пламя окончательно не пожрет древесину настилов и еретики, потерявшие точку опоры, не провалятся в огненную пучину, символизируя тем самым схождение в ад. Таких платформ было девять. Десятый помост — очень широкий и уже без столба — возвели перед дворцом Синьории, с него Савонарола намеревался лишний раз вразумить свою паству и дать знак к началу аутодафе. Платформы выглядели внушительно, но плотники то и дело проверяли их прочность, постукивая деревянными молотками по брусьям опор.

Когда зазвонили колокола, к месту сожжения прибыла процессия доминиканцев, монахи прикатили с собой просторную клетку с осужденными. Глаза семерых еретиков, в ней стоящих, были красны от страданий и слез. Они непонимающе озирались вокруг, стыдливо запахивая лохмотья, покрытые кровью и грязью. На днище клетки валялись два голых тела. Ноги мужчины свисали с телеги и представляли собой месиво из мяса и обломков костей. Женщина, неестественно бледная и словно бы выточенная из единого куска алебастра, лежала ничком.

Нетерпеливый ропот прошел по толпе, которая против ожидания устроителей жуткого действа не выглядела особенно многолюдной. Полюбоваться мучениями своих ближних пришли всего две-три тысячи горожан, зато в глазах почти каждого из пришедших горел огонек нездорового любопытства. Зеваки вставали на цыпочки и напирали на щиты ограждения, чтобы получше видеть, как еретиков выводят из клетки и привязывают цепями к столбам. Процедура тянулась медленно, и, когда все было закончено, рассветное солнце уже заливало золотыми лучами Флоренцию и холмы. Туман над водами Арно начинал понемногу рассеиваться.

С западной стороны к площади подтянулись доминиканцы из Санта-Мария Новелла, они неспешно передвигались от платформы к платформе, и фра Станислао громко и обстоятельно зачитывал вину несчастных, томящихся возле столбов.

Толпа забурлила. Христовы воители кинулись к заграждению, не позволяя зевакам перелезать через щиты. Добрые флорентийцы ответили на утеснение криками возмущения, но быстро угомонились, завидев, что Савонарола, обменявшись несколькими словами с фра Станислао и Иезекилем Аурелиано, ступил на широкий помост.

Приор Сан-Марко глядел на толпу, чувствуя, как в нем растет волна горделивого упоения. Несмотря на огромные трудности, он все-таки подчинил Флоренцию своей воле и вырвал ее из пучины порока. Теперь ничто — ни жалкое сопротивление приверженцев Медичи, ни вся мощь католической гвардии Папы — не в силах остановить его крестовый поход против ереси. Лицо маленького доминиканца пылало, когда он шагнул к краю помоста и вскинул обе руки к небесам.