Новые записки санитара морга - читать онлайн книгу. Автор: Артемий Ульянов cтр.№ 27

— Да не, он спортсмен, просто бабки нужны, — смеялся Старостин, держа сигару в руках. — Тебя как зовут, мужичок?

— Федор Алексеевич, — неожиданно ответил он. И добавил, лучисто заулыбавшись: — А брат меня зовет Федотка.

— А родители твои. папа, мама где? — спросил я, пытаясь понять, кому сдавать паренька, ведь вскоре из дверей траурного зала появится гроб с телом. И возможно даже, что гроб будет открытым, крышкой его накроют после, в автобусе. Как отреагирует ребенок? Такой ответственности опять очень сильно не хотелось, как и в недавнем случае с Оксанкой.

— Мама на работе, и папа тоже. Оба они там, — с готовностью сообщил Федор Алексеевич.

— Вов, это случайно не кого-нибудь из наших дите? — спросил я, сам толком не веря в такое предположение.

— Не, я бы знал. Значит, он здесь не с мамой. Может, с бабушкой? Федя, ты с бабушкой. или с дедушкой тут?

— He-а, бабушка с дедушкой далеко живут.

— Ага, далеко, значит. — протянул я, подходя вплотную к парню и соображая, какая еще родня может взять с собой на похороны ребенка с грузовиком.

— Папа один раз сказал, что у черта лысого на рогах они живут, — сказал Федотка, понизив голос и глядя исподлобья хитрющими глазами.

— Да, это не близко, папа прав, — сказал я, сперва от души хохотнув. Парнишка задорно захихикал в ответ.

— Дядя, кузен, шурин, деверь, сноха — там список целый, — сказал Вовка, раскуривая сигару. — А нам уж скоро следующего идти отдавать. Федя, ты откуда сюда пришел? Давно ты здесь?

— Не, не очень. Я оттуда вот пришел, — ребенок показал рукой в сторону ворот морга, наклоняясь над машинкой.

— А из взрослых с тобой кто?

— Аня.

— А она сейчас где?

— Где сейчас — не знаю, — с честным вздохом признался Федя.

— Блин, предельно конкретный пацан, — улыбнулся Старостин, почесав башку.

— Да, Вов, логично. Откуда он может знать, где она сейчас, вдруг свалила? Федь, а ты где ее последний раз видел-то? — спросил я. И вдруг это «последний раз видел» захолодело строчками протоколов.

— Там, на площадке, еще где дерево валяется, — забавно развел руками Федор Алексеевич, явно копируя кого-то из домашних.

— Так, все ясно, Темыч, — тут же сказал Вовка. — От угла забора санатория, левее если брать, там прудик и площадка детская какая-то убогая, стихийная, так сказать. Аня — это нянечка твоя? — спросил он у мальчугана.

— Не-е-е, — излишне резво замотал он кучерявой башкой. — Няни у нас нет. Честно.

— Феденька, дорогой, хватит издеваться над дядями, — взмолился Вова. — Сестра, что ли?

— Ага, сестра, — кивнул Федотка.

— Ну, слава богу! Как же это мы, Вовчик, сестру с тобой не отгадали, а?

— Только она не моя сестра, — вдруг состроив невинную моську, произнес ребенок.

— А чья? — почти хором выдохнули мы.

— Никиткина, — снова вздохнул Федор, будто сожалея, что ему не досталось сестры.

— В общем, по фигу уже, кто там кому кто, — постановил Старостин. — Ты, Темыч, иди с Бумажкиным следующего отдавать, а я хлопца верну. Пойдем-ка, дядя Федя, мы с тобой на площадку, опознание проводить будем, — подмигнул он Федору Алексеевичу и, чуть потрепав его по волосам опытной отцовской рукой, повел парня прочь от морга, другой аккуратно держа машинку.

Задержавшись на крыльце лишние десять секунд, чтоб проводить их взглядом, сквозь них я вновь всматривался в океан времени, залитый летним солнечным светом и звучащий птичьим прибоем, в пене которого затерялось человечество, с религиями, искусствами, с международной космической станцией. и с Финишным проездом, где клиника, а при ней Царство мертвых. И Федор Алексеевич с синим грузовиком, и нерадивая Аня, проворонившая мальчугана.

И я. Я там тоже есть.

Нырнув в отделение, принялся укладывать в гроб крупную полную даму, чья выдача была следующей. Справившись с задачей, поймал себя на мысли, что дети на похоронах никак не идут у меня из головы.

«Зачем они появляются здесь? Не с кем оставить? Чушь, есть истинный смысл. Смена эстафеты? Прошлое встречается с будущим, чтобы уйти. Банально как-то. А ведь в деревнях не случайно от детей похороны никогда не прятали. Там ведь моргов-то нет, гроб с телом пару дней в доме стоит. И чаще всего детей никуда не выселяют, они живут вместе с семьей. Потому что смерть — ключевая часть жизни. Будешь бояться смерти — не заладится и с жизнью. Вот и знакомят с детства. Интуитивно скорее, по обычаю.»

Аню Вовка нашел. Ей было лет шестнадцать, и она вместе с подругой повела на прогулку сборную команду детей, своего брата и соседских. Народу было много, вот Федор Алексеевич под шумок и рванул.

Но когда Вовка вернулся, я уже был в секционном зале. В рыжем переднике и в черных резиновых калошах, что по форме смахивали на щегольские остроносые ботинки, я приветствовал запоздалое начало секционного дня. Двенадцать уже миновало, и пришла пора отдать дань «мясному цеху».

Впрочем, заглянув в секцию, я понял, что врачебный рабочий день уже начался. Он стартовал без меня, силами Юрки Романцева, который аккуратно раскладывал инструменты рядом с ампутированной мужской ногой, лежащей на секционном столе. Ее принесли еще вчера вечером из оперблока, чтобы патологоанатомы детально изучили все ее хвори, приведшие к преждевременной кончине конечности. Судя по бирке, она еще вчера была единым целым с господином Жермякиным, и вот уже в Царстве мертвых, безжизненная и одинокая. И хотя ее бывший хозяин еще жив, получается, что он уже начал покидать этот мир, но по частям.

Зайдя в зону выдач за ветошью, я услышал курлыканье дверного звонка.

— Глянь, что там, — бросил мне Вовка, расчесывая жидкие седые волосы старика, лежащего в гробу.

За дверью стоял совсем молодой парнишка с медицинской картой в руках.

— Здорово! — улыбаясь, сказал он. Сразу стало понятно, что это агент. — Держи, на Фахитова. И заява от родни. Там у него все хорошо — полный набор болячек, — довольно пояснил он.

— Хорошо, раз так, — согласился я, закрывая дверь в отделение. Парень был прав, ведь если в карте все ясно, мы не станем вскрывать тело. А значит, агент быстро получит справку о смерти, необходимую для запуска похоронного механизма. И желание родственников избежать аутопсии будет исполнено. Для меня — одним вскрытием меньше. И все довольны. Кроме Фахитова, ведь ему теперь безразлична наша земная возня. «То, что для агента хорошо, для Фахитова смерть», — подумал я и понес карту врачам.

Возвращаясь назад по коридору, не удержался и заглянул в секционную. Врач Романцев сосредоточенно ковырялся в ноге, бурча себе что-то под нос. Он всегда разговаривал сам с собой во время вскрытия, отчего я прозвал его «доктор радио».