Записки санитара морга - читать онлайн книгу. Автор: Артемий Ульянов cтр.№ 31

Усевшись перед телевизором, ненадолго вздремнул, прикрыв глаза во время рекламного блока, настырно соблазнявшего зрителей самыми разными товарами и услугами. Очнулся от настойчивого телефонного звонка. Приготовившись к очередному походу в центральный корпус, буркнул себе под нос «еще одного насмерть залечили» и поднял трубку.

– Неужели это санитар Антонов? – послышался из нее хорошо знакомый голос.

– Костя? – риторически спросил я, широко улыбаясь.

– Я вроде как… Чем занимаешься?

– Для тебя, дружище, я всегда свободен.

– Готовь закусь, скоро буду, – коротко пояснил тот, оставив вместо себя короткие гудки.

Мой добрый приятель, хирург Костя Иволгин, вернулся в клинику! Это было событием, ведь я не видел и не слышал его уже больше полугода. Толком ничего не объяснив, он неожиданно канул прошлой осенью. И вот на тебе – «скоро буду».

Мы познакомились с ним при весьма болезненных обстоятельствах. И в этом не было ничего удивительного. Знакомства с хирургами частенько сопряжены с болью.

У нас с Иволгиным это случилось так. Спустя пару месяцев после моего трудоустройства в клинику, когда я еще работал ночным санитаром, во время очередной ночной смены приключилась со мной неприятность. Раздевая одного из весьма габаритных постояльцев, прибывших к нам из города, я решил разрезать старый кардиган, что был на усопшем. Чтобы не надрываться. Взяв туповатый ампутационный нож, принялся за дело. И уже было почти справился с задачей, как инструмент сорвался, угодив мне прямо в руку. Ранение было экзотическим. Острие ножа попало аккурат внутрь ладони, ювелирно войдя в перемычку между оттопыренным большим пальцем и кулаком. Входящая часть раны выглядела совсем маленькой, но раневой канал, спрятанный под нетронутой кожей, тянулся через всю ладонь, сантиметров на шесть, не меньше. Вынув нож из руки, я поначалу не ощутил сильной боли. Крови было много, но пальцы двигались нормально, и я решил, что обойдусь без врачей. К тому же на тот момент я уже имел диплом о среднем специальном медицинском образовании. Короче, был фельдшером. Смазав рану йодом и перевязав руку по всем правилам, я кое-как управился в холодильнике и отправился в «двенашку». Время шло, а боль все не утихала, набирая обороты. Через пару часов я уже беспрерывно тихо поскуливал, баюкая зарезанную руку. Спустя еще час я снял повязку. Рука серьезно опухла, была красной и горячей, к тому же болела с каждой минутой сильнее. Понимая, что мог занести инфекцию внутрь глубокой закрытой раны, я не на шутку забеспокоился. С одной стороны, маяться без медицинской помощи в одной из крупнейших клиник города – смешно. С другой, я знал, что если обращусь к дежурному терапевту, он составит рапорт о производственной травме. А значит, на следующий день какой-нибудь руководящий сыч позвонит шефу и станет пенять ему на неподготовленных сотрудников. Этого мне совсем не хотелось. В конце-то концов, я же не пальцы себе отрубил.

Помаявшись, решил позвонить знакомой сестре Машке, дежурившей в ту ночь в реанимации, чтобы попросить у нее анальгетиков, да посильнее. А когда заявился к ней за таблетками, она в ультимативной форме потребовала снять окровавленную повязку. Увидев руку, обозвала меня терпеливым придурком и стала звонить знакомому в хирургию. Через десять минут я и Маша уже сидели в процедурном кабинете, в компании с дежурным врачом хирургического отделения, Костей Иволгиным.

Врач Иволгин был высоким статным брюнетом, лет тридцати, с интеллигентным лицом потомственного врача и неторопливыми повадками уверенного в себе человека. Многие врачи на его месте стали бы сыпать терминами и названиями препаратов, описывая возможные страшные последствия и тут же разом планируя операцию и последующее лечение. Но Иволгин был не такой. Он сразу вызвал у меня искреннее доверие, ведь в моем представлении крутые врачи должны были вести себя именно так…

«Костя», – представился хирург, протянув мне руку и украдкой позевывая. И приглашающим жестом указал в сторону процедурки. «Что, не спится?» – с неподдельным интересом спросил он, усаживая меня на стул перед кушеткой. Я лишь кивнул, стараясь не гримасничать от боли. «Это потому, что больно, наверное», – без намека на юмор предположил врач. «Ну, показывай, чего принес», – плавно, с усмешкой в глазах сказал Костя. Я размотал повязку, показав рану, из которой тут же засочилась кровь. «Смотрится красиво», – удовлетворенно кивнул хирург, будто любуясь рукой. «И давно это у тебя?» «Да уже часа четыре!» – возмущенно ответила за меня Машка. «А ты, смотрю, парень крепкий. Ну что, еще так походишь?» – спросил Иволгин, заглядывая мне в глаза. И добавил: «Боль терпеть полезно – волю закаляет». «Да не, натерпелся уже. Она чего-то распухать стала», – жалобно процедил я, с надеждой глядя на врача. «Ну, тогда давай лечиться, что ли?» – риторически спросил он. «Ага», – кивнул я. «А как?» «Да простенько все будет, честно скажу. Рану я тебе вычищу, антисептиком промою и зашью. Повязку потом еще наложу, с полезной мазью какой-нибудь. Потерпишь?» «В смысле?» – удивленно сказал я, будучи уверенным, что все это будет сделано под местной анестезией. «На живую делать будем», – беззлобно пояснил он. «Как на живую?» – не поверил я своим ушам. «Понимаешь, дружище… Если я тебя сейчас лидокаином обкалывать начну, то мне придется тебе вот в эту рану четыре укола сделать. И не просто иглу воткнуть, я еще и раствор вогнать. И первые несколько минут тебе будет так больно, что ты или сознание потеряешь, или обоссышься. А вероятнее всего – и то и другое. А если на живую – раз, два и готово. Чуток потерпишь – и свободен. Не, мне лидокаина-то для своих людей не жалко, ты сам смотри». «Ладно, понял. Тебе виднее», – согласился я, покрывшись тонкой пленкой холодного пота. «Вот и лады», – довольно сказал Костя, открывая стеклянный шкаф и доставая инструменты. «А Машка тебе руку подержит, чтоб ты не дернулся. Так, на всякий случай». Машка кивнула, нервно сглотнув.

Не прошло и полминуты, как Иволгин был готов. Обильно обработав мою руку перекисью, он протянул мне запечатанную пачку бинта. «На вот, закуси, только без фанатизма, а то зубы сломаешь. И думай о чем-нибудь приятном. Про Машку вон думай», – озорно подмигнул он мне. Вцепившись зубами в бинт, я глубоко вдохнул.

Когда он ввел внутрь раны хирургический зонд, чтобы вычистить из нее запекшуюся кровь, звезды брызнули у меня из глаз, обильно искрясь на фоне белой стены процедурного кабинета. Хрипло взвыв сквозь бинт, я сжал все мышцы, которые были мне подвластны, стараясь забыть про кисть левой руки. Потом были швы, повязка и пригоршня анальгетиков.

Несколько дней спустя я пришел к нему в отделение, неся в пакете бутылку достойного коньяка. Открыв ее, мы разговорились. И как-то сразу пришлись друг другу по душе, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Наши встречи, полные неспешных разговоров о каждодневных событиях и о высоких материях, которые мы обязательно сдабривали ехидным юморком, стали повторяться все чаще, сделав нас добрыми приятелями. Так продолжалось бы и дальше, если бы Костя не уволился из госпиталя, на прощание клятвенно пообещав вернуться.

И слово сдержал, спустя семь месяцев появившись передо мною в патанатомии. Тепло обнявшись, мы расположились в «двенашке».