Останкино. Зона проклятых - читать онлайн книгу. Автор: Артемий Ульянов cтр.№ 60

«Буду пить таблетки и стараться спать, — решил он накануне, но, приняв пилюли, так и не смог нормально уснуть, лишь изредка проваливаясь в короткое забытье. — Ничего, лекарство должно помочь. Эффект у него накопительный, так что скоро начнет действовать», — успокаивал себя Васютин, направляясь на встречу с Федором.

Скептически глянув на упаковку таблеток, лежащую на торпеде, он достал еще парочку. Закинув их в рот, разжевал, сморщился и запил минералкой. Кинув взгляд на часы, понял, что опаздывает, и прибавил газу.

К Федору он все-таки слегка опоздал. Подъехав к зданию ТАСС, Кирилл увидел приятеля, суетливо прохаживающегося по узкому тротуару. Заметив «Рэнглер», Федя быстро пошел к машине, по пути вскинув руку и посмотрев на часы.

— Привет! Сколько я тебя знаю, впервые опоздал, — сказал он, садясь в машину и протягивая Кириллу руку.

— Да, пожалуй, ты прав, — обмениваясь рукопожатием, согласился Кирилл.

— Ну что, есть чего интересного?

— Да нет, Федя. Конкретных новостей никаких, — ответил Васютин и неожиданно для себя прерывисто и тяжело вздохнул.

— Совсем ничего? — уточнил Малаев, безнадежно глядя в окно.

— Час назад всех обзвонил, кроме твоих экстрасенсов. Никто ничего не сказал. Продолжают искать.

— Прости, Васютин, что я тебе это говорю, — осторожно начал Федор. — Но ты ведь и сам знаешь, что за пределами Останкина их не найдут.

Кирилл согласно кивнул.

— А у вас там чего? — спросил он без всякой надежды.

— Восьмые сутки без исчезновений. А что толку, если объяснений никаких. И прогнозов тоже. Как слепые котята в коробке, тычемся в свои догадки, как в углы, да и все.

— Ты-то, Федя, что думаешь? Закончилась мистика?

— Вряд ли… Я от природы пессимист. Для меня это все на затишье перед бурей похоже. Как там твой стрингер?

— Убрал его с глаз долой. Спасибо, что предупредил.

— И зачем он тебе сдался? Ей-богу, не понимаю.

— Я уверен, что у парня сверхмощная интуиция. Он в такие ситуации влезал и живым выбирался, что мне и не снилось. Даст Бог, и в этот раз прочует.

— Думаешь, найдет фантом?

— Я, Федя, верю, а не думаю.

— Ну и чего он собирается делать? Он что-нибудь конкретное сказал?

— Смотря что считать конкретным. Но кое-что сказал.

— И что же? — заинтересованно чуть подался к нему Малаев, будто хотел его лучше слышать.

— Канадец не дурак. И что главное в нашей ситуации — не зашоренный, думает широко.

— Интересно, и что же он широкого надумал? — с еле заметной ухмылкой поинтересовался Малаев.

— Ты, Федя, про останкинскую кликушу чего-нибудь слышал?

— А как же! Есть такая легенда, знаю. Она беду предвещает, со Средних веков еще. Говорят, что перед путчем видели ее у телецентра. Вроде как предупреждала, что кровь прольется.

— Значит, легенда? Вымысел? — переспросил Кирилл.

— Каждая легенда основана на каких-то фактах, — уклончиво ответил Федор.

— Ну, Федя, тогда я тебе этих фактов сейчас подкину. А ты послушаешь и после скажешь, что ты о легенде думаешь.

— Ты стал допускать сверхъестественное, Васютин? — удивленно протянул эксперт по паранормальным явлениям.

— Только если оно с фактами рядом. Старуха… замечу, из плоти и крови… то есть обычная живая бабка, одетая в средневековый балахон с капюшоном, появлялась не только в 1993-м, перед путчем, — задумчиво проговорил Кирилл.

И подробно поведал Малаеву о всех свидетельствах последних лет, от гибели Листьева и до того самого момента, когда ее видели за два дня до военных действий, развернувшихся в Останкине в октябре 1993-го.

— Ты знаешь, я склонен верить в самые невероятные явления. Но это, прости меня, народная молва, — сказал ему Малаев.

— Это, прости меня, только начало, — передразнил его Васютин. — Самого важного ты еще не слышал. Так вот… К менту из отделения на ВВЦ, который дежурил у Южного входа восьмого апреля, то есть когда стали пропадать первые жертвы, подошла бабулька — в обычном демисезонном плаще, но с капюшоном. Подошла и сказала, что грядет беда и что людей надо спасать.

— Ты серьезно? — переменившись в лице, спросил Малаев.

— Это, Федя, факт, а не народная молва. Тот отвлекся на машину, говорит, что буквально на секунду, а когда к бабке повернулся, ее уже не было. Как сквозь землю провалилась.

Васютин внимательно посмотрел на своего пассажира, пытаясь уловить первую реакцию. Она была красноречивой. Федор, залившись румянцем, сосредоточенно прищурился, молниеносно ворочая чередой сопоставлений. Не прошло и секунды, как он обхватил голову руками.

— Да как же я так жидко обосрался-то, а?! — спросил он не то себя, не то Кирилла. — Тупица я немыслимый!

— Что? — осипшим от волнения голосом выдохнул Васютин. Малаев всем корпусом повернулся к Кириллу, молча глядя на него восторженно округлившимися глазами.

— Федя, твою мать, не молчи! — угрожающе сказал Васютин, покачав перед Фединой физиономией увесистым кулаком.

Отец Алексий опустился на колени и размашисто перекрестился, произнеся:

— Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу!

Он шел всю ночь, подгоняемый отчетливым чувством, что времени у него осталось совсем мало. Вымотанный отчаянным суточным марш-броском, теперь он видел стены Троице-Сергиевой лавры, розовеющие в рассветных лучах ясного весеннего утра.

Дойдя на гудящих, онемевших ногах до ее ворот, которые были еще закрыты, он вновь опустился ниц и помолился. Узкая калитка в воротах отворилась. Из нее вышел охранник.

— Добрый день, батюшка, — поздоровался он с монахом.

— Храни тебя Господь! — ответил тот, не сдерживая радостной улыбки. — Я отец Алексий, из Оптиной пустыни. Совершаю паломничество. А архимандрит отец Гавриил мой духовник.

Услышав имя настоятеля лавры, охранник торопливо впустил гостя на территорию. Как только Алексий, пригнувшись, прошел сквозь тесную калитку, слезы выступили у него на глазах. Украдкой стерев их тыльной стороной ладони, он вспомнил то время, когда пришел он за покаянием и отпущением к отцу Гавриилу, что стал после его духовным наставником. Поселившись в съемной комнатенке в Сергиевом Посаде, почти год, день за днем, он истово молился, не пропуская ни одной службы. В беседах с отцом Гавриилом, что длились иногда часами, а иногда лишь несколько минут, будущий монах по капле добывал свое спасение, словно живительный нектар, воскресающий его душу. Сперва работая на подворье дворником и разнорабочим, через полгода стал он пономарем. И был им до того самого дня, пока не понял, что нет у него другого пути, кроме монашества.