Камни Юсуфа - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Дьякова cтр.№ 9

Здесь, именно здесь билось сердце земли русской, именно здесь покоилась ее душа. «Северными Шивами» называл эти места преподобный Сергей Радонежский, по его благословению уходили сюда, в нетронутые пустыни иноки, создавая в глухих, дремучих лесах по Шексне новые лесные обители, а вслед за ними тянулся крестьянский люд, рубил лес, сеял хлеб, обживал новые земли. Почти половина святых русской православной церкви стяжала бессмертие в пустынных монастырях на берегах Шексны и Андоги, а все новые и новые подвижники уходили дальше на север и на восток. Именно подвигами отшельников и странников, питавшихся травой, кореньями да сосновой корой, пивших болотную воду и считавших основание монастырей своим высшим духовным предназначением, осваивала Русь необозримые просторы своих владений и приумножала свои богатства.

Невзгоды военного лихолетья пощадили белозерский край, на землю его никогда не ступала нога завоевателей. Ее миновали татары, поляки, литовцы. Она почиталась особо хранимой Господом и Богоматерью. И величие Московского княжества, его роль стержня, вокруг которого собирались земли русские, в немалой степени основывались на том, что полтора века назад князь Иван Калита выкупил у белозерского князя три города с округами: Белозерск, Галич, Углич, оставив однако до поры земли эти в управлении прежнего хозяина. Только после этого сердце Руси стало стучать с Москвой одним ритмом.

Вскоре уже все обширные и глухие пространства по Шексне с ее притоками, по притокам озер Белого и Кубенского и верхней Сухоне вошли в состав молодого Московского государства. Основательные, устойчивые и очень мирные потомки Александра Невского — московские князья, не блиставшие ни героическими деяниями, ни нравственным величием, свойственными выходцам белозерского рода, тем не менее принесли на здешнюю землю долгожданный покой, избавление от усобиц и присущие Даниловичам ровность движения и последовательность действий.

Сам Алексей Петрович Белозерский происходил из рода древнего, князей природных, исконно русских, ведших начало свое от Рюрика. Предки его принадлежали к младшей ветви потомства Владимира Мономаха, происходившей от Великого князя Всеволода Юрьевича «Большое Гнездо».

Первый князь Белозерский, Глеб Васильевич, княжил на Белом Озере с шесть тысяч семьсот пятьдесят девятого года от сотворения мира. В шесть тысяч семьсот шестьдесят четвертом он уехал на службу в Орду и там женился на ханше, дочери Сартака, которую после крещения стали именовать Феодорой. Правнук Глеба, князь Федор Белозерский, бился вместе с сыном на Куликовом поле, где оба сложили свои головы. В самом начале восьмого тысячелетия существования этого мира отец Алексея Петровича вступил во владение волостью «Белое село» в Пошехонском уезде, и с тех пор к фамилии князей добавилось «Белосельские».

Князь Алексей Петрович воспитание получил достойное, знал очертания мира, грамоту, математику, несколько языков, с юных лет отличался силой немалой: в кулачном бою, бывало, один на стену ходил. Не раз приходилось князю служить послом от Грозного в Цесарию, в Вену. Он посетил Париж, Рим, был принят папою и долго беседовал с ним о нравах и обычаях славянских народов. Именно там, в Риме, почти шесть лет назад он впервые встретил свою Вассиану, что стала для него супругой перед Богом и людьми на вечные времена.

В ратном деле предводительствовал воевода полками царя Иоанна Васильевича в Казанском походе, в Шведском походе занимал место головы у снаряда при государе, а в прошлогоднем Полоцком походе года был тяжело ранен. Рана до сих пор еще беспокоила его, но службы царской нести не мешала.

В Полоцком походе геройски погиб старший брат Алексея, Иван Петрович, по которому князь до сих пор носил траур. Имя князя Ивана Петровича по царскому указу было вписано в синодики для вечного поминовения. Сам Алексей Петрович остался жив только благодаря неустанным заботам Вассианы и ее чудесному искусству врачевания.

После гибели старшего брата Алексей Петрович, князь в двадцатом колене от Рюрика, возглавил Белозерский княжеский дом, представляя самую старшую ветвь его. В Белозерское «гнездо» входили также восемь младших родов, именовавшихся по названиям волостей прилегавшей к Белому Озеру местности.

Земли восточнее реки Шексны, впадающей в Белое Озеро, принадлежали князьям Шелешпанским. Родной брат иеромонаха Геласия, князь Афанасий Юрьевич Шелешпанский служил царевым воеводою и объезжим головою по Москве. Обладатели всей всхолмленной части и всей зашекснинской половины княжества — князья Сугорские. Им же отошла и Кемская волость. Князь Захарий Иванович Сугорский, двоюродный брат Алексея, был послан царем на воеводство в Смоленск, а до того в Казанском походе бился в отряде за Окой, служил вторым воеводой Третьего Большого полка в шведском походе.

Князь Никита Романович владел волостью Ухтома. Ему же принадлежало село Каргол и волость его, шедшая по берегу Белого озера выше впадения реки. Село досталось князю от угасшего рода его ближайших родственников князей Карголомских, также входивших в Белозерский дом. На западе лежали волости Вадболь и Андома. Вадбольские и Андомские князья считались самыми «молодыми» из Белозерских — не более двух колен.

Князь тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания — не о прошлом ныне, а о будущем думать надлежит; еще раз перекрестился и выпрямился во весь рост, громко потребовав:

— Коня мне!

Один из холопов подбежал ближе, ухватил княжеского скакуна под уздцы и подвел хозяину. Тот легким движением поднялся в седло, чуть выждал, давая возможность слуге вернуться к своей кобыле, после чего пустил коня в галоп.

Преодолев небольшое расстояние по еще влажной от утренней росы траве вдоль заросшей камышами, усыпанной валунами кромки озера, князь и его спутники обогнули крепостную стену монастыря, испещренную наклонными и прямыми бойницами, из которых зловеще выглядывали пушечные стволы, и подступавшую мощным монолитом почти пятиметровой высоты к самой воде.

Обнесенный высокими деревянными стенами с башнями, монастырь святого Кирилла жил, как и все монастыри на Руси, своей отдельной, самостоятельной жизнью и воплощал собою мужество в его исключительно русском понимании нераздельного единства силы материальной с силой нравственной при явном преимуществе последней. Но любое посягательство на правоту нравственную иноки всегда были готовы покарать острой сталью, огненным зельем и смертоносной каменной картечью.

Всадники миновали Мереженную и Грановитую башни с их высокими смотровыми вышками, увенчанными тесовыми крышами в форме шатра и блестящими на солнце золочеными флюгерами — ангелами-вестниками, трубящими победу, и въехали на широкую, мощеную камнем аллею, по обеим сторонам которой высились старинные белоствольные березы с густыми кронами, посаженные еще при основателе. Эта аллея вела прямо к «святым» воротам монастыря, находящимся в нижнем этаже Церкви Иоанна Лествичника, встроенной в крепостную стену и открывавшей доступ в Успенский монастырь, главный из четырех монастырей, располагающихся на территории Кирилловой обители.

Подковы лошадей громко зацокали по камням. Ворота монастыря были распахнуты. Прежде чем въег хать на церковный двор, князь и его ратники спешились и, сняв шапки, поклонились иконе Богоматери в киоте над воротами и изображениям святой Троицы, украшавшим стены. Затем, ведя коней под уздцы, они вступили на территорию обители.