Победитель - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Волос cтр.№ 138

Должно быть, он и впрямь чувствовал себя то ли растерянным, то ли попросту несчастным — во всяком случае, вместо того чтобы весело отшутиться, только скривился, неловко попытавшись выдать свою гримасу за улыбку.

— Ну и видочек, — протянула Кира, испытующе его рассматривая. — Ты пьешь, что ли?

— Я? — удивился Бронников. — Нет, не пью… то есть пью, да. Но не больше, чем обычно.

— Ничего себе!.. Краше в гроб кладут, — заключила она.

Он бы ей, конечно, рассказал, но… Рассказывать ничего не хотелось, потому что… да просто потому что неприятно рассказывать о своих поражениях, а вся эта нелепая история — начиная с появления в иностранном журнале отрывков из его романа — являлась, конечно же, поражением. Все равно узнает, конечно… стороной, как говорится… земля слухом полнится… на чужой роток не накинуть платок… мели, Емеля, твоя неделя… ну и еще десяток столь же радостных поговорок русского народа можно привести…

— Да ты не переживай уж так, — сказала она. — Все еще наладится.

— Что наладится? — переспросил Бронников, пожав плечами с таким видом, что любому бы стало понятно: у него и так все в порядке, а если что не в порядке, так не стоит уделять внимания столь ничтожным пустякам.

— Сучку твою толстомясую вчера встретила, — вздохнула Кира.

Бронников внутренне скривился — это редко бывало, но все же его всегда коробило, когда Кира начинала сквернословить. Однако проявить наружно не посмел.

— Это Збарскую, что ли? — переспросил безразлично, даже еще будто слегка морщась от недопонимания: какая еще такая сучка?

— Ну да. Она и напела.

— А-а-а… — несколько смущенно протянул он. — А что напела?

— Что договор твой аннулировали.

— Ишь ты… Все знает.

— При ее проходимости это не фокус, — урезонила Кира. — Скажи, а зачем ты рассказ в «Континент» отдавал?

— И это знает? — удивился Бронников. — Вот зараза!..

— То есть все-таки отдавал? Нет, ну а какой смысл-то был? Уж если отдавать туда, так позже надо было, романом. А так только подставился лишний раз…

— Я не отдавал, — хмуро сказал он.

Теперь Кира удивилась.

— А как же?

— Не знаю… Я кусок этот давал читать кое-кому. Ну и, видать…

— Видать, — вздохнула Кира. — Как был ты, Бронников, дерёвней, так и остался… Ну ладно, не расстраивайся. Правда. Дело же не в этом. И договоры еще у тебя будут. Тебе сейчас надо как-то пережить это все… Из Союза хоть не исключают?

— С какой стати меня исключать? Не те времена! — бодро сказал Бронников, почувствовав, как затылок тронуло совсем не бодрящим холодком: он уж и сам об это сколько раз думал. — А договоров их мне теперь и на дух не нужно!

Она молча подняла брови.

— У меня же рукопись-то попятили, — пояснил он равнодушным голосом.

Кира ахнула, по-бабьи поднеся ладонь ко рту.

— То есть как попятили?!

— Так и попятили… Контора Глубокого Бурения, [21] сама понимаешь… Да неважно… ну их к черту, сволочей!.. Теперь то, что в «Континенте» напечатано, — единственное, что осталось. Только у меня этого журнала нет… Это я к тому, что придется все с самого начала. Так что некогда мне с их договорами… Ладно, что мы тут! На вот, держи.

Все еще качая головой, Кира взяла протянутую сумку, машинально заглянула.

— Ого, какой автотранспорт! Ну, Лешка будет рад до полусмерти! — Потом снова посмотрела на него и сказала: — Нет, ну какие сволочи!.. А то хочешь, поехали вместе. Новый год все-таки… И собака вон скучает.

Портос, сидевший перед Бронниковым и с широченной улыбкой евший его чернющими своими глазами, вскочил и снова принялся призывно скулить — мол, что там, в самом деле! поехали! а то и вовсе оставайся!..

— Нет, нет. — Бронников потрепал его за уши. — Ты знаешь, я уже обещал в… ну, в одно место обещал.

Ничего он никому не обещал, и идти ему было некуда — опять же по той причине, что, пока не залижешь раны, никого и видеть не хочется. Но была у него припасена бутылка коньяку, пакет маслин из Елисеевского и еще кое-что по мелочи, и собирался он провести эту ночь тихо, в одиночестве… Конечно, на дачу хорошо поехать. Завтра бы с Лешкой на санках в лес!.. Но он знал, что будет чувствовать себя неловко из-за присутствия тестя с тещей… то есть бывших тестя с тещей. Они симпатичные люди, спору нет, но все-таки… Опять же, расспросы какие-нибудь вежливые начнутся, а ответить нечем… нет, не хотелось.

— Ладно, пойду… Позднего ребенка за меня поцелуй.

На этот счет у них что-то вроде игры было, оставшейся с той поры, когда долго не получалось и Бронников успокаивал себя и ее тем, что, дескать, если будет у них поздний ребенок, так это еще лучше, поздние дети — они чаще всего гении, так что ничего страшного… Так и осталось на языке: а где поздний ребенок?.. Поздний ребенок у бабушки… Надо позднему ребенку ботинки покупать…

— Поцелую позднего ребенка, — кивнула Кира и, когда он перешагнул порог, вздохнула, глядя ему в спину.

Не оборачиваясь, Бронников нажал кнопку. Лифт загудел и поехал, и тут же он услышал хлопок — это закрылась дверь…

С неба сыпался мягкий снег. Если задрать голову, мстилось плавное вращение белых полотнищ, укутывавших город с самого верха — с крыш и верхушек деревьев. Прохожие поспешно обтекали его, спеша навстречу, оставляя память по себе в виде струйки перегара, медленно тающего во влажном воздухе. Какой-то нетрезвый деятель в шапке набекрень и выбившемся из-под воротника пальто мохеровом шарфе задел елкой и чертыхнулся, мерзавец, вместо того чтобы извиниться… Время текло к шести, и уже слышалось легкое дребезжание Вселенной, которое, понемногу усиливаясь, должно было скоро разразиться звоном курантов, восторгом, радостью!..

Нет, не зря все-таки Новый год считается каким-то волшебным праздником!.. Значит, маслины из Елисеевского… коньяк… селедка есть… картошки сварить… но главным было совсем другое.

Ольга говорила, он помнил, что дядька Трофим с начала Гражданской войны бился в рядах «Червонного казачества» — «Червонное казацтво», так она говорила. И что командовал этим славным казачеством некто Примаков.

А вчера он, неспешно дочитывая документы из второго выпуска «Бюллетеня прессы Среднего Востока», добрался до послесловия. Оно начиналось таким абзацем: «Одно из двух наших предположений, и именно худшее, о том, что политическая капитуляция Амануллы повлечет за собой полную капитуляцию падишаха — оправдалось. Телеграммы Рейтера принесли нам весть о том, что Аманулла отрекся от престола в пользу своего брата Иноятуллы…»

Послесловие было подписано так: Андрей Червонный.

И теперь шагая к метро и невидяще скользя взглядом по предпраздничной толпе, он все пытался связать несколько важных обстоятельств. Автор — Червонный. Трофим был казак — «червонный»… Командир его Примаков был казак — «червонный»… Трофим служил в Ташкенте. Значит, не исключено, что и в Ташкенте его командиром был этот неведомый «червонный» Примаков… Трофим погиб за рекой, за Аму-дарьей (кстати говоря, именно в тех местах, куда третьего дня вошли Советские войска). Так не Примаков ли его туда водил? И тогда, если уж на то пошло, вот это имя — Андрей Червонный — не псевдоним ли это самого Примакова?..