Маскавская Мекка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Волос cтр.№ 16

И точно — скользнула слева, плавно уплывая в дождливый сумрак, темная громада Союза старейшин, не так давно возведенная на месте обветшалых руин Центра международной торговли…

На одной из остановок рядом сел господин в феске и долго отдувался, потряхивая у пола сложенным зонтом; потом достал из одного кармана очки, из другого — сложенную вчетверо газету-имиджграмму; газету с хрустом расправил, мельком оглядел, мазнул пальцем по заинтересовавшей его картинке… Картинка торопливо загундосила свой текст. Мазнул по другой… тоже не понравилось. Полез в спортивный отдел, ткнул пальцем: побежали футболисты, послышался гул стадиона…

Найденов отвернулся.

Вот огни пропали, и за окнами резко посветлело — анрельс нырнул под титаническую хрустальную чашу, опрокинутую над игольчатым скоплением небоскребов. Ну конечно — здесь вместо сумрака дождливой ночи царил ясный летний день: по густой синеве плыли пышные облака, иногда задевая сливочным краешком слепящий диск солнца. В июльскую жару лазерные пайнтографы изображали заснеженные вершины, водопады или прохладную штриховку грибной мороси, а средь бела дня можно было изумиться звездному мерцанию ночного неба…

Он вышел на первой же станции Рабад-центра — у площади Шамиля. Турникет проверил билетик, удовлетворенно лязгнул, и Найденов ступил на черный базальт поблескивающей мостовой. Откуда-то из-под недосягаемых голубых сводов нежно струилась негромкая музыка, а с двух сторон площади, замыкавшейся двумя симметрично расположенными зданиями мечетей, летели вперебив друг другу усиленные электроникой вопли муэдзинов. Близилась пора вечернего намаза, и Найденов, проходя мимо резных дверей мечети, наспех перекрестился.

Время было промежуточное: для гуляющих поздно, для загулявших — рано. Встречались редкие парочки, маячили синие мундиры службы безопасности. Бестолково галдя, гурьбой прошли какие-то иностранцы. Сгрудились возле фонтана, стали щелкать фотоаппаратами, снимая нагую фигуру, которая с печальной улыбкой на мраморном лице следила за тем, как вытекает вода из позолоченного кувшина… Несмотря на немноголюдность, магазины торговали. За бронированными стеклами ювелирных товар переливался и посверкивал. У распахнутых дверей бутиков и салонов вкрадчиво бормотали динамики — как будто опасаясь заглушить сладкий голос Гугуш, льющийся с небес. В одной из витрин сделанный под старину глазастый, губки бантиком, манекен-девушка раздевался, совершая нарочито угловатые неловкие движения; оставшись в одних трусиках, тонко сказал «Ой, мамочки!» и прикрылся гипсовыми ладошками; затем все пошло в обратном порядке — лифчик, блузка, юбка… Найденов остановился было у рыбной лавки, где за толстым стеклом в ярчайшем свете таллиевых ламп на сверкающих грудах колотого льда мучительно копошилась разнообразная морская нечисть, одинаково закованная в пластины черно-зеленого хитина. Но тут же из дверей вылетел приказчик, угодливо осведомился — чего изволите? желаете купить?

— Купишек нету, — хмуро пошутил Найденов.

Он не любил Розовый район, и, когда ближе к бульварам в витринах стали появляться настоящие, из плоти и крови, женщины, пожалел, что не вышел на площади Странствий. По большей части черненькие, с мелкими чертами смуглых лиц, они лениво бродили по своим освещенным квадратам, словно не вполне проснувшись. Некоторые, точь-в-точь как давешний манекен, неспешно раздевались в помаргивающем красном свете (правда, манекены не вызывали ассоциаций, связанных с мясной лавкой и зоопарком). Их равнодушная невозмутимость мешала поверить, что стекло прозрачно с обеих сторон. Одна, поставив толстую ногу на табурет и позевывая, распяливала между растопыренными пальцами чулок, чтобы рассмотреть дырку. Найденов на секунду замедлил шаг, приглядываясь. Цветозона выглядела тусклой, серой, только в самой верхней части светились голубые прожилки.

Улица Регистан тоже была пока еще тихой и почти безлюдной. Только у дверей стриптиз-баров кое-где уже лениво прохаживались зазывалы.

Скоро он миновал последние проулки Розового района и, пройдя аллейкой небольшого сквера, засаженного кипарисами и туей, оказался возле отеля «Славутич». Нижний ярус здания был выстроен в русском стиле — с башенками, луковичками, стрельчатыми окнами и веерообразными белокаменными лестницами подъездов. Верхний, несравненно более высокий, возносил свои сорок или пятьдесят этажей зеркальным пеналом, по которому неспешно ползали просвечивающие лифты. На площади перед отелем традиционно штукарили клоуны и фокусники. Какой-то крепыш плевался струями огня, не прекращая вдобавок жонглировать горящими булавами. Парочка рыжих — один, как водится, весельчак-коротышка, другой на две головы выше, но сутулый и грустный отнимали друг у друга большой трехколесный велосипед. Грустный ударил коротышку по башке надувной палкой, и у того из бровей забили струи слез. Всласть набегавшись и наоравшись, они взгромоздились на велосипед и поехали по кругу — один крутил педали, а второй, сидя задом наперед, кланялся и протягивал редким зрителям шляпу, отмечая каждое подаяние ликующим гоготом.

На бульварах круглые фонтаны, распустив разноцветные плюмажи воды, громко пощелкивали попадавшимися в струе воздушными пузырями. Воздух переливался радугами, и мелкая водяная пыль лакировала пластмассовую листву. Впрочем, в круглых гранитных клумбах по четырем углам перекрестков росли настоящие липы.

На бульварах было оживленно и весело.

Он брел по боковой аллее мимо нескончаемой вереницы ресторанов, распространивших столики где на веранды, где просто на тротуары. Белые мазки скатертей, янтарные пятна пивных кружек, темная зелень винных бутылок, угольная штриховка лакейских фраков, яркие полосы галстуков и многоцветные одеяния женщин — все это пестрило, шаг за шагом отставая, но тут же вновь и вновь накатывало, чтобы наполнить душу знобящим ощущением праздника.

Он взглянул на часы и оглянулся. Спешить не было никакой нужды.

Конечно, пятьдесят рублей не могли явиться серьезным обеспечением полноценного участия в этом радостном карнавале. С другой стороны, экономить все равно уже не имело никакого смысла. Всего через час или полтора — короче говоря, как только он переступит порог «Маскавской Мекки», — жизнь переменится, и что тогда будут значить какие-то пятьдесят рублей?

Найденов сел за первый попавшийся столик.

Ресторанчик был отделан по-восточному — боковые стены террасы, закрытые коврами, поддерживали резной потолок, по которому тут и там вился плющ. У центральной колонны он кудрявыми прядями свисал до полу. В дальнем углу сдержанно пировала компания каких-то арабов. Их стол был обставлен совершенно по-бедуински — в центре огромное блюдо с мясом, а вокруг тарелки с зеленью, лепешки, чайники, грушевидные стеклянные стаканчики. На низеньком столике сбоку дымились кальяны. Чуть ближе ко входу расположились за кофейно-коньячной сервировкой две прекрасно одетые женщины. Одна, оперевшись подбородком на ладонь, картинно курила длинную черную сигарету и понимающе кивала; вторая, белокурая и круглолицая, что-то вдохновенно рассказывала. По соседству с ними толстяк лет сорока пяти в роскошном клетчатом пиджаке терзал выпуск «Первого финансового бюллетеня». Неожиданно он выкрикнул: «Нет, ну вы подумайте! Двадцать семь пунктов!» (женщины оглянулись, курившая пожала плечами), отшвырнул скомканную газету и тут же расстроенно махнул официанту. Официант кивнул и очень скоро поставил перед ним полную кружку. При этом он невзначай подхватил пустую и уж совсем между делом вернул на место газету, в которую толстяк, благодарно замычав, немедленно и взволнованно углубился.