Противостояние - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Шидловский cтр.№ 37

— Да я сам член буржуазного правительства, — расхохотался Алексей, — и давай не будем вспоминать, кто на кого напал в ноябре. Я бы предпочел с вами торговать. А то, что жизнь у вас счастливая… От счастья не бегут.

— Красиво ты говоришь, — ухмыльнулся Павел. — Провинциалы мы, богом забытые. Только вот от одного упоминания об СССР у многих сейчас поджилки трясутся. И ты знаешь, что дальше будет больше. Мы станем ведущей мировой державой. Нашел провинциалов.

— Угу, — хмыкнул Алексей, — только давай начистоту. Сын того мастера в восьмидесятом году будет радоваться переезду из коммуналки в отдельную квартиру. Количество личных автомобилей в СССР в восьмидесятых будет тридцать пять на тысячу человек. Для нас это уровень тридцать пятого года. Да что говорить. Гражданин Северороссии путешествует по всему миру и нигде не чувствует себя стесненным. А ваш человек, если и попадет за границу, всегда будет озираться.

— И все-то у тебя к личной наживе, личному удовольствию сводится, — покачал головой Павел. — Не понимаешь ты, что такое служить великой идее, за которую жизнь отдать не жалко. Не понимаешь ты, что значит служить государству, которое все для тебя. Вы только о своем брюхе печетесь, а мы жизнь свою за счастье всего человечества кладем.

— Так я сам служу, — парировал Алексей. — Но не было бы вас, не нужна бы моя служба была. Сидел бы я сейчас президентом компании и… был бы счастлив, наверное. У меня хороший дом, хорошая машина. Я проводил бы время с семьей, и вот пришли вы, борцы за счастье. Кстати, если ты о духовном, то у нас каждый может исповедовать ту философию или религию, которую считает правильной, только бы другим не мешал. А вот у вас, чуть отступил от единственно верного учения в текущей трактовке, сразу «секир башка». Я понимаю, вы считаете, что только вы правы. Так и каждая церковь всегда так считала. В итоге инквизиция, костры, религиозные войны. Да я вообще не понимаю слов: «сражаться за счастье». Везде, где сражение, там разор и кровь. Счастье строят, как дом. Так стройте, кто вам мешает? Что вы сюда лезете, в наш дом?

— А мы строим. — Павел наклонился вперед. — Только не можем мы строить его, когда такие, как вы, по земле ходите. Ты — убийца и насильник, с другими такими же захватил здесь власть и назвался народным правительством.

— Нас народ выбрал, — потер лоб Алексей. — У нас и коммунистическая партия действует. Семь-восемь процентов на каждых выборах набирает. А что до убийств и насилия… Да, я воевал в Гражданскую войну. Да, был момент, когда я чуть не стал зверем. На войне, чтобы не озвереть, надо быть человеком огромной силы… Я не выдержал тогда. Но кто начал эту войну? Кто захватил власть силой? Кто начал красный террор?

— Нет уж, на нас своих грехов не скидывай, — взвился Павел. — И не рассказывай, что изменился. Я давно понял, куда ты катишься. Я знаю, что беляк, он беляком и останется…

— Да что у вас за мир такой, черно-белый! — взревел Алексей. — Сначала все, кто не с вами, все белые. Как только с фашистами вы рассорились, все, кто против коммунизма, у вас фашистами стали. Удобно для пропаганды. Но себе-то хоть не ври. Мы бьемся за страну, в которой хотим жить, а вы пришли, чтобы захватить ее и навязать нам свои правила. Что касается убийств и насилия, не надо всё на нас вешать. Война есть война. Я усадьбу помещика Утятова брал в девятнадцатом. Ты знаешь, что с ним сделали красные? А с его дочерьми? Маркиз де Сад отдыхает. Я не знаю, кто мог тогда не отдать приказ о расстреле тех, кто это сделал. Наверное, только Христос. Но я-то обычный человек. Мне тогда двадцать три было. Признаю, расстреливал без суда. Но вы ведь только в чужом глазу пылинку видите. Вы всегда правы, всегда и всё готовы оправдать исторической целесообразностью. Я хоть эту войну предотвратить пытался, а ты был с теми, кто ее начал.

Павел яростно блеснул глазами, но сдержался и проговорил:

— Ты вот говоришь, что я по Женеве хожу и ничего не вижу. А ты в Москве был и ничего не видел. Разве ты не видел, что живущие у нас люди счастливы? Ты не видел того энтузиазма, который царит в нашей стране? Ты не видел, что советский народ поддерживает Сталина во всем? Что коммунисты — подлинные выразители интересов трудящихся? Вот эту жизнь мы и несем другим народам. И освобождаем их от ига таких, как вы. А заодно помогаем им освободиться от лжи о свободе и равенстве, которой вы им запудрили мозги. Не может быть равенства между тобой и твоим рабочим. Не свободен он, пока вынужден к тебе наниматься на работу. Ты говоришь, сам видел мастера, который считает, что живет хорошо. Может, он живет и хуже твоих рабочих, в материальном плане. Но это исключительно потому, что мы вынуждены защищаться от агрессии буржуазных государств. Только не надо рассказывать, что никто на нашу территорию покуситься не хочет. Заметь, даже в этих условиях он счастлив, чувствует себя свободным, а твои рабочие бастуют.

— Пока я вижу только вашу агрессию, — глухо отозвался Алексей. — Идиотов везде хватает, с имперскими амбициями, но у нас хоть есть возможность их обуздать в парламенте, а не через дворцовый переворот. Если же народ поддерживает психа, то это уже проблема народа, а не государственного строя. Мои рабочие бастуют, поскольку знают, что можно жить еще лучше. А вы, в своем провинциальном государстве, рабочего убедили, что лучше не бывает, что вокруг одни враги. Кому-то приятно, сидя в протертых штанах, считать себя самым правильным. Кто-то просто поверил, ничего лучшего не видел. Ну, кто не поверил, с тем в вашем самом свободном государстве разговор короткий. Может, конечно, ваши люди и счастливее. Только из Северороссии любой может эмигрировать в СССР. Покупай билет и поезжай. Если от гражданства не отказываешься, власти можешь даже не информировать. И с двадцать второго по тридцать девятый год в СССР эмигрировало семьдесят четыре человека. У вас граница на замке. С двадцать второго эмигрировать нельзя. За незаконное пересечение границы — расстрел. Так за то же время к нам больше пяти тысяч перебежало. От большого счастья?

— Кстати, о перебежчиках, — отвел глаза Павел. — Повторяю, население территории, которая сейчас отойдет к СССР, должно вернуться.

— Оно будет иметь право вернуться, — быстро ответил Алексей. — Принуждать к проживанию на той или иной территории своих граждан мы не имеем права, по нашей конституции. Мы также хотим, чтобы граждане Северороссии, оказавшиеся на вашей территории, могли переехать на нашу территорию.

— Это невозможно, — отрезал Павел, — теперь они граждане СССР. По договору с Германией, те из них, кто является этническими немцами, могут выехать на родину предков. Но это всё. Далее, военнопленные должны быть выданы нашим властям.

— Наши тоже, — мгновенно отозвался Алексей.

— Ну, конечно, те, факт пленения которых докажете, — расплылся в улыбке Павел. — Но по поводу наших военнопленных ты не все говоришь. Вы их выдадите всех?

— Конечно… оставшихся на территории Северороссии. С великим сожалением должен сообщить вам, что три дня назад из лагерей военнопленных совершен массовый побег. Из-за тяжелой ситуации на фронте нам пришлось ослабить охрану. Ряд военнопленных воспользовался этим и бежал на территорию Финляндии. Там их встретили представители Российской Республики и убедили принять их гражданство. Сейчас они уже на пути в Крым.