Джим Моррисон после смерти - читать онлайн книгу. Автор: Мик Фаррен cтр.№ 52

– Да ты не бойся, приятель. Она травоядная.

– А то я не знал, – буркнул Джим, которому было стыдно признаться, что испугался до полусмерти.

– Знал, конечно.

В это мгновение зверюга вытянула свою бесконечную шею, запрокинула к небесам крошечную головку и издала громкий, но странно мелодичный вой, что-то среднее между песней горбатых китов и протяжным гудком туманного горна. В ответ раздался точно такой же вой – откуда-то из болот.

– Они любят петь по вечерам.

Хотя Джим не сомневался, что лягушачий голос – равно как и археологи из его времени – были правы в своём предположении, что эти динозавры вполне безобидны, он всё же дождался, пока зверюга не закончит свои песнопения, и только тогда решился сдвинуться с места. Рассуждал он примерно так: разъярённый бык тоже формально травоядный и безобидный, но никто в здравом уме не станет махать красной тряпкой у него перед носом, а он, Джим, понятия не имел, может ли сыграть роль красной тряпки в случае с диплодоком.

– Она всё же заставила тебя понервничать, да?

– Всё, что больше меня по размерам в несколько тысяч раз, заставляет меня сильно нервничать.

Впереди показался участок твёрдой земли, поросший жёсткой травой и какими-то чахлыми деревцами вроде плакучих ив. Он возвышался над уровнем воды на какие-то пару дюймов, но туман здесь был всё-таки не такой густой, и Джим разглядел вдалеке струйку дыма – надо думать, из действующего вулкана. Похоже, это и вправду юрский период. Доисторические времена. Джим огляделся в поисках говорящей лягушки – или, может быть, не лягушки, – но не нашёл ничего, что могло бы сойти за живое существо, наделённое речью.

– Ты где, дружище?

– Я здесь.

Голос исходил от растения, что торчало наподобие тройного столба между двумя ивами. Джим никогда в жизни не видел такого растения. Три зелёных ствола, похожие на вытянутые в длину тыквы-переростки с отрезанными верхушками, выхолили из чашечки мясистых зелёных и жёлтых листьев, а из «горлышка» каждой тыквы тянулись длинные и тонкие не то щупальца, не то ли побеги – вроде зелёных хлыстов. Джим, однако, не разглядел никакой лягушки – или, может быть, не лягушки. В общем, там не было никого, кто мог бы с ним разговаривать.

– А чего не покажешься?

– Так ты же прямо на меня смотришь. Не знаю, что мне ещё сделать, чтоб ты меня увидел.

Джим заметил, что всякий раз, когда голос с ним заговаривал, нижние листья растения тёрлись о землю синхронно со словами. Он недоверчиво покачал головой:

– Так ты растение?!

– А почему бы и нет?

Вполне резонный вопрос. Джим только плечами пожал:

– А действительно, почему? Просто раньше я никогда не встречал говорящих растений. И голос у тебя как у лягушки.

– Это чтобы лягушки меня не боялись. А то как же я буду их есть, если они ко мне не подойдут?

– Ты ешь лягушек?

– А ты никогда не встречал плотоядных растений?

– Ну, когда я был маленьким, у меня была венерина мухоловка, но…

– Мухоловки – это так, мелочь.

– То есть ты хищное, плотоядное растение?

– А у тебя с этим проблемы? Ты вегетарианец, что ли? Как ты, наверное, понимаешь, с моей, сугубо растительной точки зрения, вегетарианство – это совсем уже никуда не годится.

Джим отступил на пару шагов.

– Я не вегетарианец.

– Рад это слышать.

Джим отступил ещё на шаг.

– А откуда я знаю, что ты не собираешься меня съесть?

Одно из щупалец-побегов возмущённо качнулось – мол, очень обидные ваши слова.

– Ты правда считаешь, что я стану есть существо, с которым мы так душевно поговорили?

– Но ты же с лягушками разговариваешь, прежде чем ты их съешь. Ты мне сам только что это сказал.

– Да, но ты – не лягушка.

– Не лягушка.

– Ну, так подойди поближе и расскажи о своих приключениях с пришельцами.

Джим, однако, не сдвинулся с места:

– Я пока здесь постою.

Щупальце напряглось, будто его глубоко оскорбили.

– Ты мне не доверяешь?

Джим расправил плечи, выпрямился в полный рост и произнёс холодным, педантичным тоном:

– Большинство плотоядных растений, о которых я слышал, приманивают своих жертв, так чтобы до них дотянуться, либо приятным запахом, либо ярким красивым цветом, либо сладким нектаром.

– И ты думаешь, я коварно приманиваю тебя остроумной приятной беседой?

Джим кивнул:

– Я не исключаю такой возможности. В том смысле, что ты же не станешь меня винить за проявление излишней, с твоей точки зрения, осторожности, верно? Я, может быть, и не лягушка, но я такой же съедобный. Тем более что я явно сытнее лягушки, потому что крупнее. Меня тебе на неделю хватит. В смысле – чтобы переварить.

Голос растения звучал обиженно:

– То есть, по-твоему, выходит, что я ничем не отличаюсь от тираннозавра рекса?

– Можешь не сомневаться, если бы я увидел тираннозавра рекса, я бы бежал без оглядки, не задумываясь, что он обо мне подумает.

Щупальце изогнулось дугой. Джим мог бы поклясться, что растение надуло губки. Удивительно даже, как такой рудиментарный отросток может передавать такую обширную гамму чувств.

– Скажу тебе честно, приятель, твои подозрения очень меня огорчают. Особенно после того, как я помог тебе выбраться из болота на твёрдую землю.

Это сработало. Джиму стало стыдно. Типа, обидел хорошего человека. В смысле – растение. Он уже почти решился подойти ближе – в знак доверия, – но тут у него за спиной раздался другой голос:

– Не верь ни единому его слову. Этот сорняк-переросток – тот ещё обманщик. А уж артист каких поискать. Он меня тоже пытается охмурить, уже не первый год.

Джим оглянулся и увидел небольшого зверька, размером с енота, сидевшего на задних лапах на кочке жёсткой травы. Зверюшка была непонятная – нечто среднее между хомяком, луговой собачкой и пузатеньким поросёнком.

– Ты правда считаешь, что он собирается меня съесть? – спросил Джим.

Зверюшка кивнула:

– Дай ему только возможность. Сожрёт – не подавится. Он пытается тебя обмануть своим фальшивым британским акцентом. Он хочет, чтобы его все жалели, но на самом деле он такой же, как все, кто здесь есть, – кроме динозавров. Ещё один мёртвый придурок, на шаг впереди от плохой реинкарнации. Я в том смысле, возьмём, для примера, меня. У моего вида даже названия нет. От нас даже окаменелостей не осталось. Вернее, ни один хрен не удосужился их отрыть.

Джим убрал волосы с глаз и почесал шею. Ил начал уже застывать, и все ужасно чесалось.