Джим Моррисон после смерти - читать онлайн книгу. Автор: Мик Фаррен cтр.№ 37

– Ох, грехи мои тяжкие. Такое – в сегодняшнем шоу! Это мне в наказание, не иначе. Да лучше бы мне глаза выкололи раскалёнными иглами – лишь бы не видеть подобного безобразия. Бедные зрители в чём виноваты?! Но раз уж мой некомпетентный персонал не оставляет мне выбора… в общем, слушайте меня внимательно, пока не случилось непоправимое.

Толстый Ари развернулся и театральным жестом указал на длинный подиум, проходивший через всю съёмочную площадку:

– Вот ваш подиум. Ваше будущее. Которого может вообще не быть. Это ваша судьба. Место, где вас продадут или не продадут. И почтённая публика будет решать, кто вы – качественный и хороший товар или никчёмное барахло.

Толстый Ари передёрнул плечами, как бы давая понять, что на месте почтеннейшей публики он в ужас пришёл от такого товара.

– Вместе мы будем недолго, но я хочу, чтобы вы все твёрдо усвоили одну вещь. Не знаю, кто вы и откуда и как получилось, что оказались здесь. Но можете не сомневаться – мне это по барабану. Ваши душещипательные истории меня не колышут. То есть абсолютно. Вы для меня – никто. Просто товар. Надеюсь, нам всё понятно.

Толстый Ари внимательно оглядел женщин, чтобы убедиться, что его слушают очень внимательно. Впрочем, никто бы из них не решился – и Сэмпл в том числе – проявить хоть малейшие признаки невнимания. Оставшись довольным, Толстый Ари продолжил:

– Повторяю, вы – просто товар. На вас на каждой как бы висит ярлык «Продаётся». На каждую наклеена этикетка с артикулом, и вы все значитесь в каталоге наших товаров. Моя работа – продать вас всех. Ваша работа – продать себя. Для этого вы будете делать всё, что вам скажут. И очень стараться показать себя в выгодном свете, когда включатся камеры. Ваша цель – понравиться этим отбросам общества, так чтоб они, глядя на вас, исходили слюной и загорелись таким вожделением, что у них все задымилось бы, где положено. Вы должны сделать так, чтобы им захотелось расстаться с деньгами, заработанными тяжким трудом, – грохнуть на вас все свои сбережения, как будто им жить осталось всего один день, лишь бы только облапить своими жирными руками вашу иллюзорную плоть. У нас нет каких-то особых требований. Будьте желанными, чувственными, развязными, грязными и вульгарными. Всё, что угодно. Лишь бы вас купили. У товара, не проданного в первый раз, на «Невольничьем телерынке Толстого Ари» больше шансов не будет.

Толстый Ари являл собой скорее средиземноморский, нежели древнеегипетский тип. Его волосы и борода были такими длинными и запутанными, что в этом переплетении жирных локонов было никак невозможно понять, где кончается одно и начинается другое. В общем, весьма колоритный типаж. Было нетрудно представить, как он облапошивает крестоносцев, вытягивая из них золотишко, где-нибудь в Константинополе в двенадцатом веке, или поставляет шлюх и гашиш армейским чинам и солдатам в двадцатом. Толстый Ари был универсальным купцом-сутенёром-пронырой, разводящим лохов на деньги. Его тёмные, бесконечно расчётливые глаза внимательно оглядели женщин, и Сэмпл подумала, что он, должно быть, всегда был таким же, как сейчас, – в смысле, но всех своих жизнях.

– В нашем бизнесе есть и такие, кто считает, что если вас вдруг не купили, к этому следует отнестись философски.

Если вас не купили, в этом нет ничего личного. Но у меня на шоу все по-другому. У меня на шоу, если зрители вас не хотят, это личное. Очень личное. Я такое воспринимаю как личное оскорбление, а для вас это вообще чревато. У меня на шоу так: если кого-то не продали с первого раза, никакого сочувствия этому «кому-то» не будет. Никто не скажет ему или ей; «Ничего, может быть, в следующий раз повезёт». У меня на шоу, если кого-то не продали с первого раза, это значит только одно: унижение, боль и страдания, как душевные, так и физические. Надеюсь, вы это усвоили.

Женщины в страхе притихли, но Толстый Ари ждал иного ответа. Он выбрал одну – она стояла как раз рядом с Сэмпл – и угрожающе двинулся на неё. В своём алом с золотом кафтане он был похож на разъярённый галион, что несётся на всех парусах.

– Ну? Тебе всё понятно?

Та широко распахнула глаза, казалось, она сейчас просто умрёт от страха.

– Д-д-да.

Толстый Ари страдальчески закатил глаза:

– Вот на что мне приходится тратить своё драгоценное время. – Он повернулся к сопровождавшим его помощникам. – Ведите в гримёрную эти убожества. Сегодня будет не шоу, а кошмар. Катастрофа. Я уже чувствую. Нас ничто не спасёт. В общем, ведите их всех в гримёрную, и будем молиться, чтобы случилось чудо.

В гримёрной, собственно, и началась основная подготовка. Там, на съёмочной площадке, колдовали техножрецы: расставляли прожекторы и готовили камеры к вечерним съёмкам, – а главных участниц вечернего действа, то есть Сэмпл и остальных, провели в узкую длинную комнату, всю заставленную зеркалами, где был яркий свет, пахло кремами и пудрой, а гримёры носились туда-сюда, как заведённые. Там их всех причесали, накрасили лица, натёрли тела каким-то маслом, припудрили, оттенили латексной краской, сделали маникюр, педикюр и даже фигурно выстригли волосы на лобке. Все недостатки закрасили и устранили, вернее, замаскировали до полной невидимости. Периодически в гримёрную заходил Толстый Ари, чтобы лично проверить, как идут дела, и указать гримёрам, где и что надо подправить.

Сэмпл ощущала себя танцовщицей из варьете в Лас-Вегасе или из дорогого кабаре со стриптизом в Париже, скажем, из «Бешеной лошади», когда вот уже скоро твой выход на сцену, и все вокруг суетятся, и все за кулисами так и бурлит от волнения. Её уже как-то и не унижало, что она голая и беспомощная и её собираются выставить на продажу, как какую-то вещь. Она вдруг поймала себя на мысли, что в этом, пожалуй, есть даже повод для гордости: стать вещью, товаром, чтобы тобой восхищались, чтобы тебя хотели, – узнать, стоишь ты что-нибудь или нет, измерить свою настоящую цену в твёрдой валюте.

В отличие от тюрьмы здесь, на студии, женщинам не запрещали разговаривать, хотя говорили в основном гримёры и гримёрши. Один из гримёров, женоподобный мужчина по имени Рему, даже попробовал подбодрить своих подопечных, мол, чего вы трясётесь, девочки, все не так плохо, как кажется.

– На самом деле, если к этому делу подойти с умом, можно устроиться очень даже неплохо. Например, купит тебя какой-нибудь сексуально озабоченный старикашка на грани старческого маразма, и ты уже с первого дня станешь вертеть им, как хочешь, а старый козёл будет прыгать вокруг тебя, как козёл, прошу прощения за каламбур. Не пройдёт и недели, как он отпустит тебя на свободу, да ещё и прощения попросит за доставленные неудобства, после чего ты вольна идти, куда хочешь.

Одна из женщин с сомнением проговорила:

– Ага, а если тебе попадётся какой-нибудь психопат-извращенец, который будет по-всякому над тобой издеваться?

Рему тяжко вздохнул, всем своим видом давая понять, как его огорчило сие вопиющее проявление пессимизма.

– Ну, голубушка, всякое в жизни бывает. Я полагаю, если ты не хотела проблем и неясностей, как же тебя угораздило загреметь в тюрьму? Раньше надо было думать. А гарантий никто не даёт. Скажи спасибо, что это не старые времена, когда всё было гораздо жёстче. В Тёмные Века, ещё до того, как у нас появилось цветное телевидение, Толстяк продавал все. Слуг для дома, рабочих на каменоломни, огромных надсмотрщиков-нубийцев с хлыстами и плётками. В общем, всё, что угодно, – на выбор. А амбре тут такое стояло! Пот, секреции всякие, сперма и боги знают что ещё. По крайней мере когда он решил, что самое прибыльное – это аукцион сексуальных игрушек, хоть контингент стал приличный. Смирные, безобидные девочки, чистенькие, симпатичные. – Он закатил глаза. – Ну, если нету специальных заказов на особенные услуги. А то клиенты бывают разные, иногда очень странные попадаются.