Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Валентинов cтр.№ 36

– Лысый он, Эврисфей, – гудит Сфенел. – И зубов нет – плямкает. Совсем старый! А ведь он в один день с Гераклом родился!

...Даже на полдня раньше – Гера подстроила, чтобы он, Эврисфей, ванактом микенским стал, а не дядя Геракл. Ну, да это все знают!

– У него и дети больные, у Эврисфея. Два сына и дочь, за тридцать каждому, а их и к людям не пускают. Говорят, не ходят даже – ползают. Представляешь, Тидид?

Фу ты! Не представляю – и представлять не хочу. А ведь Эврисфей – тоже божий потомок. Герой!

...Ядовитое семя! Прав ты был, папа, прав!

А Капанид басит себе дальше. Теперь ему и стараться не нужно, голос – точь-в-точь как у его отца. И плечи! Вот только борода подгуляла – три волосины, почти как у меня. Сфенел их еще и на палец крутит – все хочет на дядю Капанея походить!

А кстати, о чем это он?

– Значит, наследовать Атрей будет. Или Фиест. Они сейчас вроде как Эврисфею дядьки, только меж собой никак разобраться не могут...

– Ну их! – решаю я. – К Елене зайдем?

Зайдем! Тем более, мы как раз возле храма.

Смешно сказать, храм этот запирать стали. Конечно, никто Елену Золотую не украдет – побоится. Елена – первая из богинь. Не на небе – на земле. С тех пор как она родилась, у нас на Пелопоннесе, в Апии, в смысле, ни одного неурожая не было. И дети здоровыми рождаются (это я не про себя). Поэтому в каждом городе Елену чтут, и в селах чтут, и храмы строят. Елена – всей земле нашей вроде как талисман-оберег.

Не украдут, да только люди всякие бывают. Забрался год назад в наш храм один чудик-приезжий и всю ночь бедную Елену... Ну, в общем, любил. Статую ее, понятно. Потом три дня очищали-обкуривали! Вот храм и запирают с тех пор. Но сегодня нам повезло. Не заперли.

Зашли. Поклонились. Постояли.

– Атрид сказал, что Елену замуж выдать надо, – внезапно брякает Капанид. – Потому что ее муж владыкой всей Ахайи станет. И всей Эллады.

– Замуж? – поражаюсь я. – Богиню?

– Ну и что? – удивленно гудит Сфенел. – Говорят, было уже такое. А здорово бы, Тидид, с этой Еленой, гм-м, познакомиться. Поближе!

Говорит – и не краснеет. Его папа хоть краснел!

– Услышит! – на всякий случай киваю в сторону золотой статуи.

– Ну и пусть! – не сдается Сфенел. – Пусть слышит! Ей даже приятно будет, потому как она не мужняя жена, а богиня. Где она с кем, ну, это самое, познакомится, тому краю счастье привалит, урожай хороший!

Эка его разобрало! А что? Пошлют Капанида к Тиндарею в Спарту. В гости. А он – парень видный, ему не только девицы – жены добродетельные аргивянские глазки строят.

Что это я, никак завидую?

– Ну, ладно, Капанид, пошли! Елене спать пора.

Мой друг неохотно вздыхает (размечтался, видать!), поворачивается – так же нехотя...

– Тащи ее! Тащи! Да не упирайся, дулька дурная! Куда-а? Мы сейчас тебе хоровод устроим!

Это, понятно, не мы. Но голоса знакомые. И совсем рядом! Голоса – и плач. Плач женский, не поймешь, чей, а вот голоса...

– Вот так, вот! Ставь ее, ребята! На четыре кости!

Хохот. Плач. Снова хохот.

– Пеласги! – ахает Капанид. – Ах они, гарпии!..

– Где-то близко, – вслушиваюсь я. – У Медного Дома! Пошли!

– Побежали! – басом поправляет Сфенел.

Давно с пеласгами не дрались! Оно, вроде, и драться не с руки. Все уже мечи носим, кое-кто и бороды бреет, а у некоторых и детишки пищат.

А ведь не разбежалась Алкмеонова стая! Даже больше стала. У него в доме собираются, пьют, почти не разбавляя, а потом по улицам шляются – людей пугают. К нам заглядывают редко – чтобы не цепляться. Видать, сегодня неразбавленное пили – зашли!

Хорошо, хоть Амфилох с ними уже не ходит. Они и с братом почти и не разговаривает. Это из-за их мамы, тети Эрифилы. Алкмеон-дурак, Губа Заячья, на каждом перекрестке вопит, что ее зарежет. Это мать-то родную! Айгиала, сестра Алкмеонова, чудище конопатое, так та вообще из дому ушла, теперь у дяди Эгиалея живет. Он ее даже усыновить хочет. Удочерить в смысле.

А дядя Эгиалей хмурится. Ничего не говорит, но хмурится. И верно, в агеле Алкмеона уже с десятка три будет. А если свистнет, то и сотня набежит!

* * *

У Медного Дома (который – Палаты Данаи) – пусто. У Медного Дома – камни вповалку. Пару лет назад начали разбирать – бросили. И яма – тот самый погреб, где Даная скучала. Глубокая! Свалишься, костей не соберешь!

Где они? Ага, за камнями!

Хохот, нет, даже гогот. Плач. Снова гогот.

– И – раз! И – раз! Подмахивай, сучонка, подмахивай, а то в гости в Данае отправим! На самое донышко! Будешь там Зевса дожидаться! И – раз!

Гогот. Плач.

– Пятеро, – шепчет Сфенел (басом шепчет, понятно).

– Шестеро, – уточняю я. – Пошли!

Пятеро, шестеро, все равно – нечего им на нашей улице делать!

Камни под ногами, на руках – пыль, на хитоне – пыль. Ничего, сейчас мы им!..

Вот!

У самой ямы Данаевой – площадка. Посреди – каменюка четырехугольный. А рядом с ним...

– Тьфу ты! – морщится, Сфенел.

И действительно, «тьфу ты!»

...Девчонку животом на камень положили – голую, только браслеты на руках оставили, один жеребцом сверху пристроился, другие кругом стали. Стали – гогочут. Ну, и морды, понятное дело, дионисийские. Вакханты, понимаешь!

– И – раз, и – раз, и – раз! Да поживее, подстилка храмовая!

Теперь ясно, кто плачет. Кто – и почему. Наверное, иеродула из храма Афродиты Горы. Не из самого храма, эти за ворота не выходят, а из тех, что за стенами, из рабынь – или из подкидышей-вскормленников...

– Эрот! Эрот, ребята! Эро-о-о-т!

Это жеребец который. Отвалился, себя по приапу поглаживает. Зевс-Лебедь нашелся! Не тот, что летает, а тот, что заборы...

– Пошли отсюда, – вздыхает Сфенел. – Ну его, на срамотищу этакую смотреть!

Действительно! И связываться не хочется.

А девчонка все плачет, а эти все гогочут. Один (знаю я его, Кипсей, первый Алкмеонов подпевала!) вперед выходит..

– Чур я! Я следующий! Я! А ты, дрянь, подмахивай, а то высечем!

– Господа! Господа! Пожалейте! Пожалейте!

Это девчонка. Не плачет даже – пищит. Понятное дело – рабыня, потому и «господа». Тоже мне, господа нашлись! Господа в Микенах!

– Пожалейте! Не могу уже! Больно... Пожалейте!

Сползает с камня – прямо животом на землю, видать, ноги уже не держат...

– К-куда, куколка? На-зад! – это Кипсей.