Секретная битва - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Семенов cтр.№ 3

Срок для Паши оговорили — до утра.

Среди ночи он растолкал спящего стоя Олежку:

— Пойдем, места освободились.

В самом деле, на нарах освободилось сразу два места. Для Олежки и для Паши.

Два прежних владельца были бездыханными сброшены на загаженный пол, удавленные Пашиными крепкими руками на шнурках своих же нательных крестиков.

В ту ночь, укладываясь на свободное место рядом с Пашей и распрямляя ноги, гудевшие от долгого стояния, Штейн сделал для себя вывод на всю жизнь: если тебе нужно место — займи его сам. Или пусть тебе его проиграют.

В этой жизни жалеть некого.

«Ах, Паша, Паша! Дружок ты мой закадычный! — подумал Штейн о друге своего беспризорного детства, с которым вместе прошел и детприемник, и колонию. Да и первые шаги во взрослую жизнь они сделали почти одновременно и почти по одной дорожке. — Знал бы ты, в какую передрягу я попал!»

Штейн поставил на свое место Пашу Рукомойникова и представил, как бы он поступил в его положении. Прикинув в уме так и эдак, он решил, что пусть все остается на своих местах. Паша на свое месте, он, Штейн, — на своем. Паша с детства привык помогать голове руками и был решителен до дерзости в своих действиях. Он бы, пожалуй, одной пилкой для маникюра перерезал половину немецкого посольства, но добрался бы до фон Гетца и Валленштейна, вытащил бы их оттуда. А тут тоньше надо работать.

Деликатнее.

Штейн вернулся к своим размышлениям.

«Но раз есть начальники, для которых мы стали опасными свидетелями, то, значит, должны быть и другие начальники, для которых мы — свидетели нужные и желанные. Которые ищут нас и в нас нуждаются. Которые будут нас охранять и прятать. Волосу не дадут с головы упасть. Укроют от посторонних глаз и укутают от самого легкого сквозняка.

До тех пор, пока в нас не отпадет надобность и мы снова не станем бесполезными и ненужными».

Штейн подвел промежуточный итог спокойно, как бухгалтер подбивает баланс. Да, идет на них охота. Ну и что? Сам Штейн спрятался в американском посольстве, считай, на территории Северо-Американских Соединенных Штатов. Достать его здесь не смогут, если, конечно, не предположить невероятное. Например, на крышу посольства сбросят десант.

«Главное — самому не упоминать о переговорах, — предупредил сам себя Штейн. — Я прибыл с заданием ликвидировать Синяева. Вот от этой версии и будем плясать. О смерти Синяева известно всем, об этом сообщали в газетах. Если америкосы не полные придурки, то они не станут шантажировать меня этим убийством. Зачем? Я и без того пришел добровольно и заявил о готовности к сотрудничеству. Так зачем же меня дожимать?

Пойдем дальше.

Фон Гетца арестовали. Кто — неважно. Пусть это пока останется тайной. Судя по тому, что евреев отпустили, — ниточка тянется к Гиммлеру или к его окружению. Значит, Гиммлер или кто-то из высокопоставленных эсэсовцев знали о самом факте переговоров и решили нам немного подыграть. Возникает вопрос: а с какой целью? И для чего тогда Гиммлеру сначала выпускать евреев, а потом арестовывать фон Гетца?

Нелогично.

А логично то, что переговоры шли под контролем СС. И Гиммлер знал об этих переговорах или мог знать.

Хреново. Что еще?

Фон Гетца арестовали, и он под давлением заманил Валленштейна в немецкое посольство. Об этом я узнал в штаб-квартире Международного Красного Креста, и вряд ли им нужно было врать мне по такому пустяку.

Итак, пять дней назад, тридцать первого мая, у тех ребят в немецком посольстве, чей бы приказ они тогда ни выполняли, были в распоряжении фон Гетц и Валленштейн. Двое из четверых доступных свидетелей. За мной и Колей они гоняться не станут, но встречаться с теми ребятами мне ни к чему, если хочу дожить до старости и понянчить своих внуков.

Ситуация простая. Одни ребята арестовали фон Гетца и Валленштейна, а другие ребята не дали им попасть на территорию Рейха.

Вопрос: кто послал первых и чей приказ выполняли вторые?

И главное: чьи это были торпедоносцы?!

Англичане? Вряд ли. Англичанам ничего не было известно о переговорах, которые вел фон Гетц. Даже если бы они об этом знали, то зачем им понадобилось бы топить паром?

Америкосы? Тем более нет! У них не налажена служба разведки и контрразведки ни в Европе, ни в Азии. У них вообще нет серьезной секретной службы. Да и в Южной Англии у них базируются всего две эскадрильи. Ни один самолет из их состава не может даже просто долететь до пролива Эресунн. Ни с торпедой, ни без нее.

Немцы? Вполне возможно. Но тогда об этом узнал бы Геринг. Через Ешонека, Кессельринга или еще кого-нибудь, но обязательно узнал бы. Трудно предположить, что авиация работала по цели возле берегов Рейха, а рейхсмаршал об этом ни сном ни духом…

А может, он сам и послал эти самолеты топить паром?

Вот только зачем ему это надо?

Соболезнования отцу фон Гетца выразили и вермахт, и люфтваффе — значит, не немцы? Хотя они могли сначала утопить его как крысу в бочке, а потом красиво повздыхать над ненайденным телом.

Наши? В самом деле, если в августе сорок первого наша авиация бомбила Берлин, то сталинские соколы вполне могли долететь и до Эресунна.

Нет, не могли. Одно дело — метать бомбы по неподвижной мишени, тем более по многомиллионному городу, с высоты десять тысяч метров, другое — зайти на движущийся паром. Торпедоносцы атакуют корабли с высоты нескольких десятков метров, иначе торпеду о поверхность воды разобьешь всмятку. А на такой высоте их перехватили бы истребители ПВО или накрыли зенитки. Да и возможности такой у Головина нет — посылать авиацию в любую точку Европы по своему желанию. Он, конечно, большой начальник, и возможности у него весьма широкие, но, в конце концов, он не Верховный главнокомандующий. И даже не Главком ВВС. Это точно не наши.

Тогда кто? Немцы?

Остаются только немцы. Значит — Геринг».

Штейн прервал свои размышления, споткнувшись о слово «наши». Кто они — «наши»? Для наших Штейн — военный преступник, подлежащий суду военного трибунала. Еще совсем недавно, восемь месяцев назад, в Москве он вместе с Головиным анализировал перспективы военной кампании. Тогда их анализ и прогноз развития событий, данный на его основе, оказался верным. Всех сопричастных к сбору материалов и даче заключения наградили боевыми орденами, а Колю еще и повысили в звании. А теперь нет для него человека опаснее Головина. Головин не успокоится до тех пор, пока Штейн еще дышит.

Штейн это хорошо понимал.

— Доброе утро, мистер Штейн.

В его комнату вошел высокий мужчина лет тридцати в цивильном костюме, с неприветливой улыбкой на невыразительном лице.

— How do you do?

— How do you do, — машинально ответил Штейн.

— На каком языке вам удобнее беседовать? — поинтересовался вошедший.