Джентльмены удачи - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Токарева cтр.№ 17

– Кто хунзак? – Косой побледнел. – Ответь за хунзака!

– Федя! – вмешался Али-Баба. – Отпусти Гарика, Гарик в очень расстроенном состоянии.

– А ты бы помолчал, поджигатель. Кактус!

– Что ты сказал? Это я кактус, да? А ну повтори…

– Кактус, кактус, кактус! – кричал Косой на Али-Бабу.

– Хунзакут, хунзакут! – вопил Хмырь на Косого.

– Прекратите! – истошно заорал Трошкин так, что стекла задрожали.

Трое отпустили друг друга, сели на ковре, уставившись на Трошкина.

– Ну что вы за люди такие! Как вам не стыдно! Вам по сорок лет, большая половина жизни уже прожита. Что у вас позади? Что у вас в настоящем? Что у вас впереди? Мрак, грязь, страх! И ничего человеческого! Одумайтесь, пока не поздно. Вот мой вам совет!

Трошкин поднялся и вышел из спальни.

Хмырь, Косой и Али-Баба недоуменно переглянулись.

– Во дает! – сказал Косой.

Али-Баба встал, прошелся по комнате, поцокал языком.

– Правду он советует, этот ваш Доцент. Идем в тюрьму!

– Во-во! – усмехнулся Косой. – Рябому он тоже советовал-советовал, тот уши развесил, а он ему по горлу: чик! От уха до уха!

– Сколько у меня было? – спросил себя Али-Баба. – Один год! – Он поднял палец. – Сколько за побег дадут? Три. – Он поднял еще три пальца. – Сколько за детский сад и за машину? Ну пускай десять! – Пальцев уже не хватило. – Сколько всего будет?

– Четырнадцать, – сипло сказал Хмырь.

– И что вы думаете, я из-за каких-то паршивых четырнадцати лет эту вонючку терпеть буду? Которая горло по ушам режет, да? Не буду! Вы как хотите, а я пошел в милицию!

– Вась, а Вась, – с уважением сказал Косой, почувствовав в Али-Бабе новое начальство. – А я давеча ему говорю: у меня насморк, а он…

– Да хватит тебе, надоел ты со своим насморком! – Хмырь поднялся, оглянулся на дверь и пальцем поманил к себе товарищей…

Полковнику Верченко Н.Г.

от зав. детским садом № 83

Трошкина Е.И.

ЗАЯВЛЕНИЕ —

писал Трошкин за столом в кабинете Мальцева.

…Иду раскрываться. Если что случится, прошу никого не винить.

Е. Трошкин

Трошкин скатал записку в трубочку и сунул ее в стакан с карандашами. Встал и решительно зашагал из кабинета…

Он раскрыл дверь в спальню, но там было пусто.

– Эй, где вы? – позвал Трошкин.

– Здеся! – отозвался с веранды голос Косого.

Косой, Хмырь и Али-Баба сидели на корточках, держа в руках конец ковровой дорожки, идущей к двери.

– Что это с вами? – спросил, войдя, Трошкин.

– Ковер чистить будем, – сказал Али-Баба.

– Ладно… Вот что, товарищи. Финита ля комедиа… Прежде всего снимем это. – Трошкин взялся рукой за челку и дернул вверх. – Раз! – Парик не поддался – спецклей был на уровне. Тогда Трошкин дернул посильнее… – Два!

– Три!! – неожиданно скомандовал Али-Баба, и троица дружно дернула дорожку на себя.

Ноги у Трошкина поехали, он взмахнул руками и грохнулся на пол…

Евгений Иванович Трошкин лежал на полу, закатанный в ковер, так что торчала только голова с одной стороны и подметки сапог – с другой. Во рту у него был кляп, сделанный из новогоднего подарка.

Хмырь, Косой и Али-Баба, развалясь в креслах, курили профессорские сигары, отдыхали, наслаждаясь определенностью положения. А за окном начинался первый день нового года.

– Ну, понесем! – сказал Али-Баба.

– Сейчас, – лениво отозвался Косой.

– Ай-ай-ай!.. – зацокал языком Али-Баба. – А если б мы еще и шапку принесли! Доцент кто? Жулик. Жуликов много, а шапка одна.

– Да, – сказал Хмырь. – За шлем бы нам срок сбавили. И куда он его дел – все вроде обошли…

– У-у! Жулик! – Косой легонько и боязливо потолкал Трошкина ногой. – Я тебе говорил: у меня насморк. А ты: пасть, пасть… Нырять заставлял в такую холодину…

– Когда это он тебя заставлял нырять? – спросил Хмырь.

– А когда нас брали… Помнишь, пришел: «Я рыбу на дно положил, а ты ныряй»… А мороз был градусов тридцать…

– Постой, постой, – насторожился Хмырь. – Чего он тогда про рыбу-то говорил?

– Я его спрашиваю: продал шлем? А он: в грузовик, говорит, положил и толкнул с откоса…

– Да нет, про рыбу он что?

– Рыбу, говорит, поймал в проруби, где мы воду брали, и на дно положил. А ты, Косой, говорит, плавать умеешь? У-у-у… – Косой снова потолкал Трошкина ботинком.

– В проруби он шлем схоронил! Вот что! В проруби, больше негде ему быть! – закричал вдруг Хмырь, осененный внезапной догадкой.

Трошкин задергался в своем коконе.

– Точно!! – заорал Косой. – Смотри на него – вспомнил, зараза! В проруби он, в Малаховке! Гарик, чего ж ты молчал? Во жлоб! Хоть бы записку оставил, когда вешался!

– Пошли! – сказал Хмырь.

– А его? – напомнил Али-Баба.

– Пусть сами забирают, – распорядился Хмырь. – Такого кабана носить!.. Пошли!

К даче подъехал красный «Москвич», из него вылезла Людмила с картонной коробкой, на которой было написано: «Керогаз».

– Археологи, ay! – крикнула она.

Дача стояла тихая, заснеженная, с темными слепыми окнами.

* * *

Напротив лодочной станции Хмырь, Косой и Али-Баба стояли на коленях у проруби и заглядывали в черную дымящуюся воду.

– Нету здесь ни фига, – сказал Косой.

– Там он, – убежденно сказал Хмырь. – На дне. Нырнуть надо.

– А почему я? – заорал Косой, отодвигаясь от проруби. – Как что, сразу Косой, Косой! Вась, а Вась, скажи ему, пусть сам лезет!

– Холодно, – сказал Хмырь. – Я заболею.

– Во дает! Щас вешался насмерть, а щас простудиться боится! – сказал Косой и осекся: к ним по льду шел… Доцент!

Доцент оброс щетиной, щеку и лоб пересекала широкая ссадина, рука была замотана окровавленной тряпкой, а в руке опасная бритва.

– Скажите, пожалуйста, – Трошкин притормозил профессорский «Москвич» и высунулся в окошко, – где тут лодочная станция?

– Там… – показал мальчишка лыжной палкой.

Косой стоял, оглушенный холодом, мокрая одежда на нем леденела.

– Надо бы пришить вас, да время терять неохота. Встретимся еще! – Доцент прижал к ватнику золотой шлем и пошел к берегу.

И тут произошло невероятное.